него.
Надо сказать, что тут было еще и недоразумение, некоторая истеричность и с той, и с другой стороны. К 1995 году фашистами нас сделали СМИ только на основании прочтения рискованной «Лимонки», а в газете мы активно переваривали опыт национальных движений первой половины XX века, фашизма и нацизма в том числе. Там было чему поучиться, но фашистами или нацистами образца 1920-х, 1930-х и 1940-х мы становиться не собирались. Только использовать опыт и пойти дальше, далеко, сливая это в общую бочку с красным левым ленинским опытом! Но журналисты, как правило, люди поверхностные, люди легкого веса. Они читали в «Лимонке»: «ночь длинных ножей», «пивной путч», «девочки Гитлера» — и радостно орали: «Вот фашизм!» А мы просвещали наши массы, чтоб они знали объективно: вот как делали, вот как можно делать. Полемика меня заряжает энергией... и вдвоем с Сергеем мы их отхлестали... Но уходил оттуда Курёхин оторопелый. Он не ожидал, он думал, что ему всё можно, и тут такой поворот... Он ожидал, что ему всё простят».
Как выяснилось спустя пару месяцев, акция в рок-клубе расколола питерскую богему на несколько фракций. «Курёхин режет углы», — делился впечатлениями с друзьями Аркадий Драгомощенко. Киношная тусовка сохраняла нейтралитет. По-видимому, решили, что время всё расставит по местам. Но основная масса питерской интеллигенции увлечение Капитана политикой не приняла.
Говорят, что, когда кто-то из редакторов недолговечного рок-журнала «Бит» рассказал Юрию Шевчуку, который это издание финансировал, про курёхинский хэппенинг в рок-клубе, лидер «ДДТ» резко напрягся и ответил: «Он допрыгается!»
«Сережа считал, что начинается новая жизнь и все должно быть по-другому, — вспоминает рок-журналист Анатолий «Джордж» Гуницкий. — И то, что говорили в рок-клубе Лимонов и Дугин, казалось нам полной ахинеей. Я тогда не знал ни того, ни другого. Теперь, читая статьи Лимонова, я достаточно хорошо понимаю, что он имеет в виду. А раньше мне это не было очевидно».
Сейчас нужен мощный романтический порыв, достигающий героики. Не находя себя в искусстве, люди выходят в жизнь, берут автомат, как Лимонов, например. Мощный же романтичный порыв требует самопожертвования, на которое способны немногие. Хочется трагической любви и трагической смерти.
Сергей Курёхин
«Мой политический выбор совершенно естествен, — заявил Капитан осенью 1995 года в интервью газете «Смена». — Я никогда не был просто музыкантом».
После этого интервью все словно с ума посходили. К примеру, Гребенщиков при слове «Курёхин» переводил разговор на другую тему. Троицкий ударился в полемику в прессе, а старинные приятели вроде Алика Кана и Джорджа Гуницкого пытались наставить Сергея на путь истинный. Не получалось. За свои новые взгляды Капитан боролся насмерть.
Глядя из сегодняшнего дня, объяснить болезненную реакцию социума на альянс Курёхина с национал-большевиками будет непросто. Тогда никто и представить не мог, что в недалеком будущем Дугин будет преподавать геополитику генералам и философствовать о деятельности Суркова, а Лимонов станет автором колонок в ежедневных изданиях, где будет критиковать политическую оппозицию.
А в середине 1990-х одурманенные телеканалом «НТВ», радио «Свобода» и газетой «Смена» питерские либералы главную опасность видели не в режиме Ельцина, а в коммунистах и национал-большевиках. Напомним, что партия Лимонова еще не брала штурмом «Аврору», не забрасывала Михалкова яйцами и вообще не провела ни одной «акции прямого действия». Весной 1995 года это была партия-фантом, но даже одного их лозунга «Да — смерть!» было достаточно, чтобы питерская общественность встала на дыбы. Для людей, воспитанных при однопартийной системе, черные рубашки НБП и их постмодернистская символика выглядели устрашающими. Поэтому отношение местной интеллигенции к союзу Капитана с Лимоновым и Дугиным было сугубо негативным.
«Летом 1995 года мы встретились с Курёхиным на открытии клуба Blues Brothers, — вспоминает журналист Сергей Чернов. — Организаторы сумели вытащить туда легендарного Артура Брауна, и после концерта мы с Владиком Бачуровым и Лешей Ипатовцевым пили из бутылки сухое красное вино. Рядом был Курёхин, который попросил вина, а Ипатовцев пробурчал, что, типа, фашистам не даем. Я все же передал вино Сергею. После этого к нему подошел толстый разодетый человек, который сказал, что едет на концерт Богдана Титомира “оттопыриться”, и изобразил руками и задом несколько как бы твистовых движений. Когда он удалился, Курёхин сказал: “Ну что? Вот она, ваша демократия! Нравится?”»
Капитан продолжал исследовать все варианты «правой реакции». «Пусть тебя засосет черная дыра лимоновщины!» — говорили Сергею приятели, не подавали руки и закрывали перед ним двери квартир. «Многие люди с достаточно четким и ясным, как им казалось, представлением о жизни были не в состоянии справиться с тем, что Серега Курёхин, их прекрасный друг, вдруг начинает говорить вещи, которые перестают укладываться в сознании, — вспоминает Сергей Дебижев. — Мало того, они явно чувствовали опасность, исходящую от него».
Для активистов НБП Сергей арендовал подвальное помещение, расположенное на Потемкинской улице напротив Таврического сада. В одной из комнат «штаба обороны», прямо под портретом Муссолини, бывшие афганские офицеры торговали оптовыми партиями чая. Во второй комнате хранился всевозможный реквизит — от «Лимонки» и евразийских журналов до листовок, плакатов и пластинок «Гражданской обороны». В третьей комнате собирались студенты, рабочая молодежь, писатели, художники, скинхеды и даже ветераны Великой Отечественной войны. С лекциями для этой «могучей кучки» из Москвы приезжали Лимонов и Дугин — как говорится, для поднятия боевого духа.
«Первое, что мы сделали, — пригласили скинхедов, чтобы продемонстрировать свою радикальность, — упоминал впоследствии Капитан. — Пришли такие чудовищные люди, сели и стали мрачно смотреть. Мы говорили им о пришествии Нового Эона, о том, что мир вступает в новую полосу и вообще, что всё должно быть новым. Они мрачно смотрели, потом молча повернулись и ушли».
Периодически в штаб НБП наведывались политические активисты, корреспонденты и промоутеры. Как-то раз судьба забросила туда молодого журналиста Алекса Дубаса, который планировал устроить выступление «Поп-механики» в Риге. К удивлению латышского культуртрегера, концерт интересовал Курёхина в последнюю очередь. Зато он подверг Алекса тщательному «допросу с пристрастием» на предмет боевого настроения молодежи города Риги. Сергея Анатольевича рьяно интересовало региональное продвижение идей НБП — как минимум, на территории бывшего СССР.
В то время Капитан жил исключительно «интересами партии» и восторженно писал в журнале «ОМ»: «Повальное увлечение национал-большевизмом и Дугиным приобрело патологический размах. Куда ни плюнь, везде читают «Элементы». Не удивлюсь, если на ОРТ через несколько месяцев появятся национал-большевистские программы, мексиканские конспирологические сериалы, а дикторы будут вести программы в соответствующей униформе. Все это будет».
Как вы
