Море
Море, море – будто нет земли,
Будто нет заветного причала…
Море, море… А в его дали
Неба лучезарного начало.
Где-то, в этой бездне голубой,
Чуть заметно точка забелела,
Может быть, прошел корабль большой,
Может, просто чайка пролетела.
Всегда говорили отцам молодым,
Желая добра настоящего им:
«Пусть сын ваш в родительский дом принесет
Заботу и счастье, любовь и почет!»
Теперь пожелания близких просты,
Они от душевной идут доброты:
«Ребенок растет, и заботы растут,
Пусть горе и слезы твой дом обойдут».
И я тебе, внук мой, желаю добра,
Мне слово сказать наступила пора.
Тебе и далеким потомкам твоим
Хочу быть полезен советом своим.
Когда ты заплакал, родившись на свет,
Был счастлив отец, да земляк, да сосед,
А больше не ведал никто из людей
О первой отчаянной песне твоей.
Когда ты умрешь, уж не будет меня,
И траур наденут друзья и родня.
Но счастлив, поверь мне, был истинно тот,
Кого, как родного, оплакал народ.
Адам Шогенцуков
(р. 1916 г.)
(перевод с кабардинского)
«Родниковой песне тесно…»
Родниковой песне тесно,
И спешит к реке мотив,
Чтоб могучей стала песня,
Голос с голосом скрестив.
Голос радости и горя,
Сердца трепетный язык,
Песню донесет до моря,
И настойчив и велик.
Изморось туманит землю,
Воздух от тумана мглист,
Желтизною стала зелень,
И землей зеленый лист.
Голос песни неизменной,
Тот, что всем необходим,
Прозвенит во тьме Вселенной,
И не властно зло над ним.
«Знойный дух земли и неба…»
Знойный дух земли и неба,
Чувств жестокая жара,
Даже кажется, что мне бы
Высохнуть до дна пора.
О, как жажда душу сушит,
О, как губы просят пить!
Только льдинку равнодушья
Зной не в силах растопить.
Кто ты – солнце или льдина?
Холодна иль горяча?
Входят в сердце, как в теснину,
Очи – два живых луча.
«Наступили дни ненастные…»
Наступили дни ненастные,
Холодно ветвям нагим,
Вся земля листвою застлана,
В небе – туч осенних дым.
Раннее ненастье тягостно,
Но вспороло солнце мглу,
И деревья грелись радостно,
Недоверчивы к теплу.
Лишь каштан свое везение
Легковерно встретить смог,
Он из почек брызнул зеленью,
Свечи яркие зажег.
В постоянстве и терпении
Всем деревьям разум дан…
Но теперь лишен цветения
Стужей раненный каштан.
«Зима ушла к вершинам снежным…»
Зима ушла к вершинам снежным,
И за равнинами следит,
И ветер шлет. Но, солнцем вешним
Обласканный, тот ветер спит.
Весна взбирается все выше.
Зима воздвигла ледники,
Зима туманом зябким дышит.
Звенят потоки, как клинки.
Поток с пути сметает скалы,
Но затихает все равно,
В деревья влившись, как в бокалы
Легко вливается вино.
И влагу пьют сады и всходы,
Пока бесчинствует зима,
И зелени весенней воду
Она бессильно шлет сама.
Пусть уходящее уходит,
И свет пусть вытесняет мрак,
Так мудро повелось в природе,
И в жизни все должно быть так.
Осень – это не прощанье,
Листопад – не время слез,
Если счастье созиданья
Ты испытывал всерьез.
Осень – это зрелость года,
Если ты бывал везде
Не нахлебником природы,
А напарником в труде.
Тяжела земля плодами,
До весны в плодах жива,
Над лесами и садами
Красный отсвет торжества.
Листопадов фейерверки —
Наглядеться не могу.
Все ликует. Но померкли
Пустоцветы на лугу.
Широки и ароматны
От весны цветов поля.
Как легко и благодатно
Дышит вешняя земля.
В каждом вздохе, в каждом шаге,
В небесах над головой
И весенний дух отваги,
И огонь души живой.
О цветное наважденье,
Первой зелени напасть!
Крови жаркое движенье,
Подгоняющее страсть.
Полнолунием бездонным
Полночь посеребрена,
Солнцем кажется влюбленным
Беззаботная луна.
И в безбрежном море света
Так прозрачен день и бел,
Словно на пороге лета
Старый мир помолодел.
Хочет этот мир прекрасный
Молодой любви помочь,
И несет букет алмазный
Ослепительная ночь.
Доктору-окулисту Фузе Блаевой
Как звезды в полночь, бережные пальцы
Отодвигают темень слепоты…
Свет начинает трудно разгораться,
Как белой розы хрупкие цветы.
Бессильна бесконечность вечной ночи,
Когда рассвет забрезжил в первый раз,
Когда лучи уже коснулись почек,
Чтоб цвел цветок для удивленных глаз.
И человек, тобою одаренный,
Стоцветной жизни узнает секрет
И жадно ждет, природой отраженный,
Зеленый, синий, белый, красный цвет.
Прозрение даруя человеку,
Ты вместе с ним как будто создаешь
Дорогу, поле, дерево и реку,
Погожий день и благодатный дождь.
От гордости космических полетов
До первозданной нежности любви,
Все это – вдохновенье и работа,
Все, чем живешь ты.
Так во всем —
живи!
Фазу Алиева
(р. 1932 г.)
(перевод с аварского)
Салам вам, девушки из Анди!
* * *Салам вам, девушки из Анди!
Вы, словно шерсть, нежны,
Вы, словно шерсть, белы,
Вы, словно шерсть, легки.
Салам вам, девушки из Анди!
Вы, словно бурка, прочны,
Вы, словно бурка, теплы,
Вы, словно бурка, крепки.
О джигит, гарцующий на коне,
Ответь ты сегодня мне:
Когда дорога длинна впереди,
Когда перевалы круты,
Бурку накинув, вспомнил ли ты
Девушек из Анди?
Чесаной шерсти упругий круг,
Движения быстрых рук…
И локон под шалью заметен едва,
И локон дрожит на виске.
По локоть засучены рукава,
По локоть загар на руке.
Когда неожиданный дождь упадет,
С цветов обмывая пыльцу,
Я, кажется, вижу, как ласковый пот
Тихо скользит по лицу.
Спускается ночь. Незаметно уснул
Далекий андийский аул.
До срока, до срока в андийских горах
Спят бурки на крепких гвоздях.
О звезды, простите, я вижу не вас,
А тысячу девичьих, ласковых глаз:
Ты, месяц, по бурке небесной пока
Скользишь, как по бурке андийской – рука,
Цветы! Не освоила я ваш язык,
Но слышу ваш шепот во мгле,
Но помню я бурку и красный башлык,
И топот коня по земле.
* * *Салам вам, девушки из Анди!
О, как в океане земляк мой скучал
По родине горной своей,
И шквал его гордую душу качал
За тридевять грозных морей.
Андийскую бурку на плечи надев,
Он чистил и гладил ее…
Как будто услышав андийский напев,
Андийское сердце свое.
Как будто увидел он мать и сестру,
И горы свои, и сады,
Как будто на бурке нашел поутру
Любимой девчонки следы.
Морскому джигиту в соленую даль
Сквозь бури, туманы, дожди
Прислали такую родную печаль
Девушки из Анди.
Вы помните, девушки, как поражал
Наш трепетный танец простых парижан?
К ногам дагестанцев из тьмы, с высоты,
С галерки, как с кручи, летели цветы.
Ах, девушки, радуйтесь этим цветам:
Далекий Париж аплодирует вам!
На бурке андийской лежат лепестки,
Как будто касаются вашей руки.
И гулко, так гулко трепещет в груди:
Салам вам, девушки из Анди!
Андийская бурка касается плеч,
В горах я встречаю ее каждый день.
Зимой пастуху эта бурка – как печь,
А в зной как прохладная добрая тень,
Ночью – постель, а наутро – ковер,
Бурка – частица родных моих гор.
Салам вам, девушки из Анди!
Легкий и нежный, как шерсть,
Белоснежный, как шерсть.
Салам вам, девушки из Анди!
Верный, как бурка в пути,
Прочный, как бурка в дожди,
Вечный, как слава Анди!
«Как вдовье траурное платье…»
