Отказ от крайних, минимальных позиций объяснялся вовсе не приступом слабости умирающего, а являлся следствием реализма, свободного от иллюзий.
Последовавшие в Европе события доказали это. Через полгода после смерти императора умер папа Целестин, и новый великий престольный властелин поднялся над христианским миром.
В Англии и Западной Франции после смерти Ричарда Львиное Сердце распалась великая Анжуйская империя Плантагенетов. Французское национальное государство обозначило свои первые твердые контуры. С высоты имперской державы, созданной Фридрихом I и Генрихом VI, Германия рухнула в пропасть двадцатилетней гражданской войны, в борьбу за трон между Вельфами и Штауфенами.
Удельные князья, пользуясь ситуаций, отвоевывали себе все большую независимость от короны. При папе Иннокентии III (1198—1216 гг.) церковь стала доминирующей властью Средневековья и одновременно третейским судьей над светской властью. Нищенствующие сообщества новых орденов францисканцев и доминиканцев становились ее сильными помощниками.
Но в такой же степени росло число ересей — катаров и вальдензеров, особенно в городах с их недавно сформировавшимися социальными слоями. Местом их возникновения стали Северная Италия и Юго-Западная Франция. Усиливающая свое могущество и становившаяся все более светской церковь совершенно очевидным образом противоречила евангельским идеалам бедности.
В середине столетия воссиял религиозный гений Фомы Аквинского, сумевшего соединить будоражащую христианство философию Аристотеля с христианской картиной мира.
Среди женщин, близко связанных с нищенствующими орденами, распространилось новое мистическое течение, самым ярким образом которого стала Мехтхильда Магдебургская, а беззаветная преданность францисканскому идеалу бедности воплотилась в святой ландграфине Елизавете Тюрингской.
Наряду с этим наблюдалось такое падение нравов в монастырях и клире, что папа Григорий IX (1227—1241 гг.) назначил Конрада Марбургского папским визитатором германских монастырей со словами: «Германский клир, призванный распространять благоухание добродетели, распространяет смрад смерти. Нам донесли — приходские священники и другие принявшие священный сан позабыли о своем положении; подопечных, коим им подобает служить примером почтенной жизни, они заражают собственными пороками. Как вытекшая вода или сосуд без крышки, беспечно предаются всяческому разврату, держат любовниц и ведут веселую жизнь».
Современники глубоко чувствовали дуализм, ту смену времен, проявившуюся после смерти императора Генриха VI. Хронист Марбахских анналов сетует в 1197 году: «Растерянность, беды и война воцарились по всему земному кругу».
В мире перелома, глубочайшей набожности и греховного разврата, во времена, когда пробивали себе дорогу новые политические и духовные установления, 26 декабря 1194 года в Джези, городе марки, родился Фридрих II, наследник этого раскалывающегося времени.
Мальчика, родившегося в рождественские праздники 1194 года, окутывали легенды, мрачные пророчества и подозрения.
«Он не сын императора, а сын палача».
«Его подкинули», — шептались вокруг, поскольку не считали сорокалетнюю Констанцию способной к деторождению. Чтобы прекратить подобные слухи, умная императрица публично разрешилась от бремени в шатре на рыночной площади Джези и здесь же с гордостью показала при всем народе свои наполненные груди как доказательство своего материнства.
Мать назвала мальчика в подражание своему собственному имени Рожер Константин. Позднее возникла комбинация имен Фридрих Рожер в память об обоих славных предках, затем воплотившаяся в излюбленном императорском имени Штауфенов — Фридрих.
В момент смерти императора Генриха VI мальчик, разлученный с матерью, все еще находился при дворе сполетанского герцога в Фолиньяно. Брат императора Филипп Швабский имел поручение увезти Фридриха отсюда в Германию. Но, когда герцог Филипп доехал до Монтефиасконе (недалеко от Витербо), пришло известие о смерти императора. С быстротой молнии в Италии вспыхнула ненависть к немцам, и начался бунт против императорской власти. Филиппу пришлось возвратиться в Германию, где его присутствие было совершенно необходимо.
Всего лишь несколько судьбоносных дней — и Филипп смог бы доставить в Германию для коронации Фридриха, уже там избранного. Эти дни определили судьбу Германии и собственную участь Фридриха.
О, если бы он вырос не в Италии, не в Неаполитанском королевстве своей матери, а у Штауфенов в Швабии или Эльзасе — там он получил бы определяющее его жизнь воспитание.
Императрица Констанция, согласно наследному праву норманнов и по завещанию мужа принявшая правление на Сицилии, приказала двум графам, Петру ди Челано (ум. в 1212 г.) и Берарду ди Лорето (ум. в 1207 г.), доставить сына из ставшего ненадежным герцогства Сполето в Палермо. В Троицын день 1198 года Фридрих с византийской пышностью короновался в Палермо на престол Королевства обеих Сицилии.
Хотя императрица Констанция и воспользовалась при возвращении сына услугами двух графов, являвшихся рьяными приверженцами императора Генриха VI, теперь она со всей мощью обрушилась на германцев в Сицилии. Здесь необходимо вспомнить о кровавом деспотизме императора, жестоко расправившегося с членами королевской семьи Констанции.
Преданный императору стольник Марквард фон Анвейлер, претендовавший на регентство в Сицилии, подвергся изгнанию, а вместе с ним и все немцы. По-видимому, императрице не хватило власти для осуществления всех замышляемых ею высылок. Анвейлеры, Каппароне и Дипольд фон Швайнспойнт, ведя долгую борьбу и часто побеждая, все же играли решающую роль в королевстве Сицилии.
Верного Штауфенам канцлера Королевства обеих Сицилии, Вальтера фон Пальяру, епископа Трои, сразу бросили в темницу. Только благодаря протесту папы он обрел свободу.
Ожесточение населения Сицилии против оккупантов из Германии (именно это определение ясно отражает отношения между немцами и местными жителями) настолько возросло, что нападали даже на германских крестоносцев, возвращающихся из Святой земли. При этом среди крестоносцев находились германские князья, еще раз подтвердившие после получения в Акре печальной вести о кончине своего императора избрание малолетнего короля обеих Сицилии королем Рима, то есть римским императором.
Но Констанция уже отказалась от мечты об императорском престоле Рима. Она желала для сына большей надежности родного для нее норманнско-сицилийского царства, чьи размеры — даже учитывая далеко идущие средиземные цели — были ей всегда понятны. Сицилийская королева все еще носила титул «Romanorum imperatrix semper augusta»,[5] так как осознавала неотъемлемое право на предоставленный ей императорский титул, а не для демонстрации императорских притязаний для своего сына. Со времени его коронации в Палермо она отказалась от упоминания германского королевского титула во всех грамотах, где присутствовало имя Фридриха.
