Но Констанция уже отказалась от мечты об императорском престоле Рима. Она желала для сына большей надежности родного для нее норманнско-сицилийского царства, чьи размеры — даже учитывая далеко идущие средиземные цели — были ей всегда понятны. Сицилийская королева все еще носила титул «Romanorum imperatrix semper augusta»,[5] так как осознавала неотъемлемое право на предоставленный ей императорский титул, а не для демонстрации императорских притязаний для своего сына. Со времени его коронации в Палермо она отказалась от упоминания германского королевского титула во всех грамотах, где присутствовало имя Фридриха.
Возможно, напоминает нам В. Штюрнер, императрица узнала об избрании королем Филиппа Швабского. Его она признала, дабы избежать раскола среди сторонников Штауфенов, но прежде всего потому, что пессимистически оценивала шансы Фридриха в Германии по сравнению с Филиппом.
От единства царства и империи (Королевства обеих Сицилии и римской императорской власти), которым Генрих VI никогда не поступался и от которого он никогда не отрекался, ей пришлось отказаться.
Для императрицы, уже носившей в себе свою смерть, возможным оставалось лишь сохранение минимальных позиций. Она укрылась под рукой единственной власти, способной дать ее сыну надежность и будущее: римской церкви. В лице нового папы Иннокентия III появился правитель, заполнивший вакуум власти, возникший после смерти императора Генриха VI.
Он стал третейским судьей в споре за германский трон между Филиппом Швабским и Оттоном Брауншвейгским. Цена, заплаченная Констанцией за помощь папы, являлась высокой. Император Генрих VI неизменно отказывался принести папе клятву вассала на Сицилию — Констанции пришлось на это пойти. Она выполнила все вассальные действия, связанные с принесением ленной присяги. Приоритет королевского права над сицилийской церковью, отвоеванный норманнскими королями у папства, отменили. Назначение епископов и их избрание полностью перешли в руки курии и капитула. Королю оставили лишь ограниченное право их утверждения.
В завещании Констанция поставила папу регентом Сицилии и назначила его опекуном своего сына Фридриха. Взамен папе Иннокентию III полагалось получать, кроме компенсации фактических издержек и расходов, еще и ежегодное пособие в размере тридцати тысяч таренов.
Для непосредственного управления страной императрица составила Королевскую Большую курию, старый норманнский орган правления, куда после смерти Констанции вошли четыре архиепископа — Палермский, Монреальский, Капуанский и, вероятно, из Калабрии.
Возглавил коллегию вновь вошедший в милость канцлер Вальтер фон Пальяра, епископ Трои.
Год спустя, в ноябре 1198 года, Констанция умирала, будучи уверена: Неаполитанское королевство под присмотром созданного ею совета и ее сын под опекой папы будут хорошо обеспечены.
Папа Иннокентий III — судья Западной Европы
8 января 1198 года старый папа Целестин III умер вслед за молодым королем Генрихом VI.
В то время как Германия погрязла в смуте конфликтов за трон, курия быстро и решительно дала понять — время требует сильного правления. Еще в день кончины старого папы кандидаты единогласно выбрали папой Иннокентием III тридцатисемилетнего графа Лотаря фон Сеньи.
Биограф представляет его нам как человека приятного видом и характером, одаренного оратора и хорошего певца, ведущего умеренный образ жизни, но свободного как от неприятной скупости, так и от неразумных расходов.
Ловкий, дисциплинированный и изысканный аристократ, получивший образование в школах Рима и в высших школах Болоньи и Парижа. Там он изучал, разумеется, теологию, но, кроме того, и правоведение. Одним из первых его мероприятий стало приведение в порядок финансов Ватикана, находившихся до тех пор в плачевном состоянии. Во время его понтификата курию никогда не обременяли долги.
В своих взглядах на правление он являл разительное противоречие гордому высказыванию Барбароссы, брошенному им в лицо кому-то из римлян незадолго до своего коронования: «Не хочешь ли ты узнать былую славу твоего Рима? Честь сенаторского звания? Порядок в войсках? Выносливость и дисциплину рыцарства, его несгибаемую, неодолимую доблесть, когда оно вступает в бой?
Взгляни на нашу страну!
Все это, перешедшее к нам с императорской властью, ты найдешь у нас. Императорство досталось нам не голым. Оно пришло облаченным силой и красотой. Твои консулы и твой сенат теперь у нас. И у нас войско!»
Здесь с кристальной ясностью выражено императорско-штауфеновское притязание на власть. Император — господин Священной Римской империи, а также господин Рима, резиденции папы. Император не только господин, он и наследник Рима и римских добродетелей.
Императорскому всевластию Штауфенов папа Иннокентий III противопоставил идею папского господства. Подобные мысли и притязания на господствующее положение церкви в предварительной форме мы находим уже у папы Николая I (858—867 гг.). Он не раздумывая воспользовался ослаблением императорской власти при Людовике Благочестивом (814— 840 гг.) и отстаивал главенствующую роль папской власти не только в церковной, но и в светской жизни.
Те же претензии предъявлял затем папа Григорий VII (1073—1085 гг.), добивавшийся главенства церковников над светской властью. При папе Иннокентии III достижение мирового господства церкви стало смыслом эпохи. Римский епископ сделался для него не только викарием Святого Петра, не только наместником Бога, нет, он представлял самого Бога на земле.
Следовательно, «папа теперь не просто первосвященник, а господин мира». Соответственно этим мыслям папа Иннокентий III создал теорию, по которой именно всевластие папы передавало императорский сан от византийских греков германцам.
Эскалация претензий папы на власть продолжалась. Он определил отношения между папой и императором исходя из принципов феодального права: папа жалует империю избраннику. Отсюда возникает право папы на контроль над выборами: он решал, кто достоин стать избранником. Таким образом ущемлялись не только права императора, но и избирательные права князей.
Идеалом Иннокентия III являлось непосредственное господство папы во всем мире.
И он последовательно осуществлял его, сосредоточив в своих руках обе власти. Кроме того, при той полноте духовного и светского всемогущества папа мог освободить от любой клятвы. Присяги, принесенные князьям, противящимся Богу и его заповедям, а к этому относились и папские распоряжения, переставали быть обязывающими. От обязательств освобождал папа Иннокентий III: «Да не будет позволено сохранять верность тому, кто сам не верен Господу».
