Ознакомительная версия.
Виссарион Белинский назвал «Евгения Онегина» «энциклопедией русской жизни». Если мы последуем за героем романа, то сможем без труда познакомиться со всеми обязанностями и ритуалами, которые ежедневно исполнял дворянин той эпохи. И нам будет нетрудно догадаться, в какой мере эти ритуалы должна была исполнять дворянка — его жена, сестра или дочь.
Неизв. худ. Великосветский салон. 1830-е гг.
Онегин просыпается за полдень. Обычно дворяне вставали раньше — около 10 часов утра, но Онегин, кажется, вовсе обходится без завтрака. Проснувшись, он начинает просматривать приглашения, чтобы составить расписание своего вечера.
Бывало, он еще в постеле:
К нему записочки несут.
Что? Приглашенья?
В самом деле,
Три дома на вечер зовут:
Там будет бал, там детский праздник.
Куда ж поскачет мой проказник?
С кого начнет он? Все равно:
Везде поспеть немудрено.
Хорошим тоном считалось рассылать приглашения за пять, а еще лучше — за семь дней до назначенного события. На вечера, балы и приемы нужно было приглашать всех, с кем находишься в дружеских и светских отношениях. «Ничто не может быть оскорбительнее, как узнать о празднике, на который не был приглашен», — предупреждали учебники хорошего тона. При этом опытный хозяин или хозяйка дома должны были заранее предусмотреть, как поступить, если в гостиной окажутся люди, не слишком доброжелательно настроенные друг к другу.
Приглашения могли посылать по почте, со специальным слугой, что считалось более вежливым, и — высшая форма вежливости — передать лично во время утреннего визита. Например, если почтенное семейство хотело пригласить юную девушку на детский бал или на именины, то хозяин и хозяйка должны были предварительно явиться с визитом к родителям девушки и получить их согласие.
Отказаться от приглашения было можно, сославшись на данное ранее обещание или на уважительные обстоятельства, однако такими отказами не стоило злоупотреблять.
* * *
Отказ от завтрака являлся очередным чудачеством Онегина (впрочем, и сейчас многие холостяки пропускают утренний прием пищи). Меж тем званый завтрак в XIX веке был не менее популярен, чем званый обед. Его устраивали обычно между полуднем и двумя часами дня. Дамы могли привести на званый завтрак своих детей (на обеде это было бы неуместно) и посекретничать в гостиной, пока мужчины курят в столовой свои сигары и обсуждают денежные дела. Меню такого званого завтрака было сравнительно скромным:
— горячее мясное блюдо;
— шесть сортов закусок;
— два entres (то есть две промежуточные закуски);
— два жарких, одно из них холодное;
— горячее из рыбы;
— два entremes (блюдо, промежуточное между основным и десертом, например, сыр или легкое блюдо из овощей);
— салаты;
— сладкие пирожки, компот из фруктов.
Декабристы, любившие эпатировать светское общество, изобрели совсем иной стиль званых завтраков. Так, Кондратий Федорович Рылеев устраивал для своих друзей «русские завтраки» в два, а то и в три часа пополудни. Угощением служили ржаной хлеб и кислая капуста, их запивали «очищенным русским вином».
* * *
Упомянутые выше визиты были простейшим светским ритуалом, своеобразной эстафетой, позволяющей поддерживать постоянную связь между всеми членами светского общества. «Визит — это светское поклонение, дань уважения летам, званию, влиянию, красоте, таланту». Визитам обычно отдавались утренние часы от окончания завтрака до начала обеда, то есть с приблизительно с 13 до 16 часов.
Визит продолжался 15–30 минут. В это время хозяева и гости обменивались приглашениями, обсуждали светские новости. Визитом следовало отблагодарить за званый обед, раут или бал, особенно если гость уходил с бала или раута раньше общего разъезда и не мог попрощаться с хозяевами. На визит следовало ответить визитом в течение ближайших трех-пяти дней, таким образом колесо светской жизни вертелось непрерывно. Визит был свидетельством того, что хозяев дома не забывают, а также хорошей возможностью для гостя показать себя во всей красе. «Несмотря на скоротечность церемонного визита, светский молодой человек найдет время рассказать несколько новостей, упомянуть о модной опере, бросить в разговор пары остроумных колкостей и уедет, очаровав хозяев своею фейерверочною болтовнею», — наставляли учебники хорошего тона. Если визит наносил какой-нибудь высокопоставленный, знатный или прославленный человек, это поднимало статус хозяев дома. Точно так же для молодого человека было очень важным, что он «входим в лучшие дома».
Каждый «открытый» для посещений дом имел свои приемные дни, и, разумеется, предпочтительнее было отправиться с визитом именно в этот день, чтобы встретиться с хозяевами лично. Но если по тем или иным причинам встреча не состоялась, гость оставлял хозяевам визитные карточки, загибая на них уголки, чтобы засвидетельствовать то, что он лично побывал в доме. Очень практичны были карточки, на уголках которых помещались своеобразные шифры, указывающие цель визита: О — отъезд и прощальный визит; Ж — желание осведомиться о состоянии здоровья; П — поздравление; В — возвращение из долгой отлучки, например, с дачи. Одну карточку оставляли для хозяина, одну — для хозяйки, одну — для незамужних, но выезжающих в свет дочерей, если же в доме жила вдова, для нее также оставляли отдельную карточку. Женщины, однако, не должны были оставлять свои карточки мужчинам. Девушки не имели собственных визитных карточек и подписывали свое имя на визитной карточке матери.
* * *
Онегин, однако, вовсе не собирается «мотаться с визитами», поражая петербуржцев своей «фейерверочной болтовней». Вместо этого он отправляется на прогулку на Невский проспект. До весны 1820 года Невский проспект в Петербурге был засажен посредине и в бытовой речи именовался бульваром. Около двух часов дня сюда приходили на «променад» люди «хорошего общества». Другим популярным местом для прогулок являлся Адмиралтейский бульвар, окаймляющий с трех сторон здание Адмиралтейства. Здесь «дамы щеголяли модами», здесь раскланивались друг с другом знакомые (и поклон знатного лица мог быть воспринят как большая удача и высокая почесть), здесь обменивались светскими слухами. «И чем невероятнее и нелепее был слух, тем скорее ему верили, — рассказывали современники. — Спросишь, бывало: „Где вы это слышали?“ — „На бульваре“, — торжественно отвечал вестовщик, и все сомнения исчезали».
Ознакомительная версия.
