В связи с выходом из войны и подписанием перемирия с Финляндией 19 сентября 1944 года условия боевой работы для нас, морских летчиков, немного улучшились. Были случаи, когда наши подбитые в бою самолеты садились на воду, и экипажи на надувных лодках достигали берегов Финляндии, где им оказывалась помощь, и затем через Контрольную комиссию (ее председателем был генерал-полковник A. A. Жданов) они возвращались на Родину.
Тактика сопровождения бомбардировщиков Пе-2 отличалась от сопровождения штурмовиков. Бомбардировщики Пе-2 действовали большими группами с высот порядка 4000–5000 метров, на скорости полета в пределах 400 километров в час. Заход на цель они, как правило, выполняли лишь один. Перед входом в пикирование летчики бомбардировщиков уменьшали скорость, выпускали тормозные шторки и сразу резко переводили свои самолеты в крутое пикирование. К этой особенности мы смогли привыкнуть не сразу, а если вход в пикирование прозеваешь, то потом не сразу догонишь пикировщик. Оставшись одни, они становились легкой добычей для истребителей противника. На выходе из пикирования бомбардировщики, как правило, не выдерживали строй звеньев, рассыпаясь поодиночке, что создавало трудность в их прикрытии. Для сбора в звенья и в общий строй девятки эскадрильи уходило определенное время.
Противник, изучив эти особенности, использовал их в своих интересах, нанося удары по нашим самолетам. Мы стали организовывать прикрытие так, чтобы часть истребителей уходила вниз раньше пикировщиков, чтобы прикрыть их на выходе. В прикрытии бомбардировщиков группе непосредственного прикрытия было персонально определено, какая пара отвечает за какое звено. Эта персональная опека имела и свой недостаток: если звенья перед атакой были растянуты по дистанции, то при атаке на соседнее звено истребители не успевали оказать помощь соседу.
При подходе к Таллину нам, авиаторам, были хорошо видны бои наземных войск. Таллин был в огне и дыму. В гавани горели транспорта. Пикировщики яростно наносили удары по транспортам. Нанося удары, летчики приговаривали:
— Это вам за август 1941 года!
Их удары были ответом за так называемый «Таллинский переход», одну из крупнейших морских трагедий Второй мировой войны. Это был, по сути дела, прорыв Балтийского флота в Кронштадт Финским заливом, оба берега которого находились в руках противника. Тогда, в течение 28–29 августа 1941 г., на переходе погибло 53 из 195 кораблей, транспортных и вспомогательных судов. На их борту было свыше 4 тысяч человек: военных и гражданских…
Теперь, согласно нашим подсчетам, авиация КБФ за 4 дня боев потопила 16 немецких транспортов общим водоизмещением 106 000 тонн, 1 сторожевой корабль и повредила 7 транспортов и 2 тральщика. В воздушных боях было сбито 7 «фокке-вульфов». 22 сентября 1944 г., в день взятия Таллина войсками Ленинградского фронта, летчики уничтожили 11 транспортов водоизмещением 86000 тонн, повредили 3 транспорта и 1 тральщик. Эта детально разработанная операция прошла исключительно успешно. Первыми нанесли удар пикировщики (эту группу вел гвардии капитан К. Усенко), после пикировщиков пришли штурмовики подполковника В. Кузьмина, а третью волну вел Герой Советского Союза гвардии подполковник Н. Степанян. Не менее успешно поработали в этот день торпедоносцы и топмачтовики.
Аэродром Паневежис
В составе минно-торпедной дивизии
Приказом Командующего ВВС КБФ наш полк был передан в состав 8-й Минно-торпедной авиационной дивизии[72]. Полк получил приказ перебазироваться на аэродром Паневежис, располагавшийся на территории Литовской ССР. Утром 21 сентября наземный эшелон в составе 30 автомашин убыл на новое место. 23 сентября была тщательно проведена подготовка к предстоящему перелету, и когда все было готово, командир полка выстроил гвардейцев для прощания с командованием «9-й Штурмовой», точнее, 9-й Штурмовой Ропшинской Краснознаменной авиационной дивизии.
Прощаясь с личным составом 14-го ГИАП, заместитель командира 9-й ШАД Герой Советского Союза подполковник Я. З. Слепенков сказал:
— Жаль штурмовикам расставаться с вами, дорогие товарищи! Во всех боях вы отлично прикрывали нас. Храбро и умело дрались с вражескими истребителями, обеспечивали успех смертельных ударов по врагу. Я надеюсь, что и в рядах нового соединения вы с честью пронесете славное гвардейское знамя! От души желаю вам новых боевых успехов.
В тот же день полк поэскадрильно перелетел на территорию Литвы. Вслед за нами на транспортных самолетах перелетели инженеры и техники. Аэродром Паневежис был пригоден для базирования авиации всех типов, он имел основное летное поле, бетонную ВПП и рулежные дорожки. Все это строили русские военнопленные, которые по окончании строительства были зверски расстреляны. Обходя для ознакомления взлетно-посадочную полосу, мы обнаружили множество фамилий, которые остались в застывшем бетоне. В километре от ВПП в двух траншеях были зарыты тела 25 тысяч советских военнопленных. Позже мы увидели, как немецкие пленные солдаты раскапывали эти могилы — работала Комиссия по расследованию немецко-фашистских злодеяний на советской земле. В раскопанном рву лежали штабелями наши замученные солдаты. Они умирали в страшных муках, о чем говорили их страшные скрюченные позы. Когда мы подходили к могилам, немецкие пленные переставали копать, становились по стойке «смирно» и, глядя на нас, кричали: «Гитлер капут!» Наши сердца наполнялись жгучей злобой и ненавистью к проклятым фашистам: мы понимали, что только в смертельном бою можно уничтожить фашистскую заразу. После такой картины у нас было одно желание — скорее пойти в бой и бить, бить этих поганых тварей!
Город был мрачный, окна магазинов закрыты ставнями, мало прохожих. В глазах кое-кого из них проскальзывает недобрый взгляд. Нас, летчиков, разместили на хуторе в деревянном домике недалеко от аэродрома, рядом с городом.
Наш полк перелетел в Паневежис, уже когда здесь собралась вся наша дивизия: три бомбардировочных полка — 1-й Гвардейский минно-торпедный авиаполк, 51-й минно-торпедный и 12-й Гвардейский пикировочный авиаполки и истребительный 21-й ИАП; наш 14-й ГИАП был пятым. На аэродроме стало тесно. Перед нами была поставлена задача: сопровождать бомбардировщики и торпедоносцы при нанесении ими ударов по кораблям противника в военно-морских базах и портах на побережье Балтийского моря и на коммуникациях. Впереди нас ждала Балтика с ее портами — Рига, Виндава, Клайпеда, Пиллау, Либава.
Утром 1 октября воздушная разведка обнаружила в Рижском заливе крупный конвой: корабли следовали курсом на Ригу. Район базирования был для нас новым, а главное — удален от моря. Это представляло дополнительные трудности в ведении боевых действий. Линия фронта тогда проходила в семидесяти километрах, а побережье Балтийского моря было в двухстах, и, чтобы добраться до портов Клайпеда и Либава, нужно было пройти над вражеской территорией более 130 километров, встречая на пути зенитное и истребительное противодействие. Противник имел большое количество наблюдательных постов и легко мог предупредить свою систему ПВО о появлении наших самолетов. Кроме того, в плохих метеоусловиях нам было трудно выходить на свой аэродром. Базируясь до этого недалеко от береговой черты Финского залива, мы хорошо знали ориентиры для выхода на свою точку. Часто бывало, что мы приходили с задания на пределе горючего, но ошибок, потери ориентировки у нас не было. А теперь такая ошибка могла привести к вынужденной посадке вне аэродрома.
