Майк всегда был менее легким на подъем, чем коллеги по гитарам. По мнению Б.Г., это его и сгубило. Он реже приезжал на культовые просмотры первого видика ко мне в гости. Но помню уже в середине 80-ых Майк специально отправился с Натальей в Москву смотреть «Blues Brothers» - это был его фильм!
Для меня важно, что первый раз в Питере мы сыграли именно с «Зоопарком»! Это был уже 1986 год, зима. Затравленному со всех сторон в официальной прессе «Зоопарку» на этом концерте в ЛДМ должны были присвоить «тарификацию» - разрешение на платные выступления по тарифу. Майк волновался, придут ли члены комиссии. Какая-то в тот вечер стояла в воздухе засада, из-за этой советской идиотской лжи - «тарификации», мать ее! Публика это отлично чувствовала, и после того, как мы с «My» отыграли в первом отделении со сдержанным успехом /только «Цветы на огороде» выправили концерт/, с «Зоопарка» народ повалил из зала. От комиссии и от всей этой гнусной процедуры шел душок.
После смерти Миши я однажды поспорил с Рыбой /Рыба - это Алексей Рыбин/. Тот стал всячески возвеличивать покойного, используя превосходные эпитеты, самым скромным и самым употребляемым из которых был «звезда рок-н-ролла». Это - неправда. Майк не стал звездой в силу элементарного: расположения звезд над своей головой. «Звезды» в миру - это везунчики. А Майк - неудачник. Даже при том, что я никогда пристально не следил за его жизнью /за творчеством еще как следил!/, и козе было понятно, что ту что-то не так. Все играют уже на эстраде, а Майка вместе с Цоем умудряются повинтить на квартирнике в Киеве; уже выходит «Red Wave», и весь Питер засыпан благотворительными грузами от Джоанны /колготки, жвачка, струны, гитары и др./, а Майк, наряду с Б.Г. лучше всех знавший английский и западную музыку, даже носа не высунул за границу. Я могу продолжать до бесконечности. Так, его любимый музакант - басист «Зоопарка» не вылезает из тюряги, причем по самым нелепым поводам. Последний раз - за кражу мяса с мясокомбината!? Помню сакраментальную фразу Майка: «Зоопарк» никогда не будет играть с человеком, пытавшимся вынести мясо через проходную». Ясно, что стоило тогда Илье выкрутиться, ему бы опять все простили, ведь лидер «Зоопарка» имел самую добрую душу из всех, когда-либо мне повстречавшихся в жизни. Хотя это уживалось с мелочностью. Майк, к примеру, очень не любил, когда его гости приходили к нему без ритуальной бутылки. Иных даже наказывал изгнанием.
Иногда мне кажется, что немилость судьбы для Майка была определяющим понудительным моментом в его творчестве. «Выстрелы в спину..» - Майк никогда не искал их. Но посудите сами: отлично организованная Сергеем Соловьевым в Москве «АССА»; «машина обгоняет машину»; каждый вечер на эстраде лучшие русские группы. «Зоопарк» за боевые заслуги ставят в главный день на торжественное закрытие акции, и что же? Директор клуба МЭЛЗ, не выдержав бесконечного заключительного джем-сейшна с «Аквариумом», «My» и «Зоопарком», подбегает к артистам и грубо вырывает микрофон из рук певца. На сцене человек двадцать. Угадайте с трех раз, на ком закруглилась «АССА»? Правильно - на Майке. Он тогда крепко, в очередной раз обиделся на москвичей и недаром посвятил им, то есть нам, грубиянам из большой деревни, пару желчных остроумных песенок. Но часто москвичи его и восхищали, в частности, размерами. Как-то, летом 1981 года мы оказались в большой компании у меня на даче на Никулиной горе. На мой день рождения забрел сосед Никита Михалков. Мне не забыть восторга маленького «мальчика Майка» перед всеобъятностъю русского барина. Миша радовался новому знакомству больше, чем его друг Дюша принесенной Никитой выпивке.
Майк очень любил Артема Троицкого за московский снобизм и самоуверенность. Словом, его привлекали в людях те качества, которых ему самому недоставало - силы, хватки к жизни. Ведь определяющим качеством Майка была нежность. Та самая русская нежность с интонациями Татьяны Дорониной из «Трех тополей на Плющихе». Эта уникально настроенная струна его души дозволяла ему пить на троих с проходимцами, но не позволяла идти на компромисс в главном. Поэтому Майк остался едва ли не единственным королем эпохи андерграунда, так и не попавшим в сети нового русского шоу-бизнеса. Как и Башлачев, Майк всем своим строем был человеком социализма. Приставка «бизнес» к его песням и его голосу ну никак не подходит. Но жизнь примирила его с оппонентами и по этому предмету. Скажем, был момент, когда он и Макар взаимно невзлюбили друг друга. Андрей, как и я, поначалу не понял идей «новой волны», а Майк был обозлен на «Машину» за ее капитуляцию перед законами «совка» в 80-е годы. Позже они все друг другу простили, и «Зоопарк» даже успел поучаствовать в праздновании 20-летия «Машины».
Во время того приезда в Москву и произошла наша с ним единственная размолвка. На другой день после концерта в Лужниках у «Машины», «Зоопарк» всем составом захотел прийти на наш концерт в МДМ. То был конец мая 1989 года. Тусовка была очень интересной: музыканты добивали стену апартеида в Южной Африке. Приехал сам Фред Фрит, «Keep the Dog» и все московские звезды альтернативного рока плюс «Не ждали». Я честно послал администратора в условленное время на служебный вход дожидаться Майка со товарищи. Они так и не появились. Я был сильно удивлен ночным звонком совсем уже пьяного Майка. Он наговорил мне кучу обидных слов типа «зазнались вконец и вы» («My» только что приехали из Англии с первым СД), «больше он со мной дружить не будет». И бросил трубку.
Наутро я с трудом разыскал его и строго спросил: «Когда и куда они, якобы, приходили на концерт «Звуков My»?» Майк не смог этого вспомнить, засмущался, и мы обо всем забыли. Вообще, о пьянстве этой группы ходили легенды. В некоторых я участвовал, но более красочным мне представляется рассказ нашего младшего товарища из группы «Аукцыон» Лени Федорова, который однажды поведал мне эту историю в поезде Москва-Петербург: «Зоопарк» были нашими кумирами, и когда «Аукцыон» поставили первый раз играть в одном концерте, для нас это было событием. Мы должны были выступать сразу после «Зоопарка», который отыграл свой «сет» уверенно и лихо, как всегда. Под чужие аплодисменты мы вышли настраиваться на сцену, и тут произошла заминка. Басист «Зоопарка» застыл, как окаменевшая жена Лота, и никуда не собирался уходить. На слова не реагировал. Кончилось это просто: какие-то люди подошли к нему из-за кулис, сняли через голову гитару и, слегка приподняв, унесли со сцены. Это была фантастика. В таком состоянии и так блестяще отыграть - комар бы и носа не подточил!» Однажды я был сильно озадачен своеобразным и сверхрациональным подходом «Зоопарка» к карманным расходам. Я повез их на какой-то концерт в Москву, во времена еще застойные. Ехали, конечно, в плацкарте, но белье всей группе я все же купил. Что тут началось! Больше всего меня поразило единодушие в оценке моего поступка: «Как ты мог истратить шесть рублей на эти ненужные тряпки, вот и пей сам свои простыни!» И это всерьез! Даже потом, когда дела вроде выправились, появились пластинки и гастроли, Майк так и не смог побороть в себе синдром нищего. Помню, как он каждый раз, выпив у себя на Боровой, с гордостью хвастался своей новоприобретенной гитарой, а к концу второй бутылки начинал осторожно интересоваться, нет ли у меня на нее покупателя. И при этом - «у советских собственная гордость» - он ни разу не шагнул навстречу «мажорским» акциям Джоанны. Навсегда запомнил его фразу о «Поп-механике»: «Не понимаю, чем там занимаются мои коллеги из рок-клуба? Сережа - большой музыкант, а нам-то что делать с ним на одной сцене - трень-брень на гитаре?»
