Через две недели — Рождество. Руни здоров. Возможно, его нога, сломанная во время Евро-2004, оправдывает вылет сборной. Но нет никаких причин думать, что проигрыш повторится.
«Очень хорошо, если у вас есть план Б и план В, — говорит Эрикссон, — но все гораздо проще: у нас только один Руни. В Португалии он действовал фантастически. Пока он был на поле, мы прекрасно атаковали. Но мы не можем найти второго такого футболиста. А кто может?»
Уэйн вновь сломал ногу и может вообще не попасть на предстоящий чемпионат мира, последний турнир Эрикссона в качестве тренера национальной сборной. «Я думаю, на этот раз мы выиграем», — заявил швед. Пока неизвестно, окажется ли успешным последнее послание Свена-Ёрана вечности, но мы уже можем оценить его наследие. Мы обнаружили одно его выдающееся качество и знаем, каково его влияние на английский футбол и британскую общественную жизнь. Эра Эрикссона началась в 2000 году в Риме, в роскошном ресторане, где его застал звонок из Британии. Он пару минут говорил по-английски, затем обернулся к своему ассистенту из местной «Лацио» Торду Грипу: «Будешь моим помощником в сборной Англии?» Их общий друг-швед, присутствовавший за ужином, закричал: «Только не Англия! Там плохая еда, безобразные женщины и ужасная погода!» Но коллеги уже обсуждали, каких игроков стоит взять в команду.
Для шведа Англия означала не безобразных женщин, как раз наоборот. И не зарплату четыре миллиона фунтов. Она напоминала ему о юности, субботних вечерах в лесной глуши Торсби, когда он смотрел по телевизору английский футбол и болел за «Ливерпуль».
В январе 2001 года Эрикссон стал четвертым тренером английской сборной за четыре года. Футбол Британии переживал кризис идентичности. Традиционную игру, мужественную, не слишком умную, в ходе которой здоровые мужики гоняют мяч по грязной траве, постигла неудача. Пришла пора внедрять интеллектуальный футбол европейских команд, но ни один местный тренер не был на это способен. И Англия впервые пригласила иностранца.
Обрадовались этому не все. Газета Sun писала: «Какое унижение. Какое свидетельство упадка. Какой стыд. Какое ужасный, печальный обвинительный приговор самим себе. Какая прискорбная неприятность». Газета организовала информационный протест, вынудивший комика Джереми Харди сказать: «Я не знаю, почему все так переживают по поводу иностранного тренера, ведь на самом деле проблема в игроках национальной сборной».
Эрикссон принялся учить этих игроков думать самостоятельно, как это делают футболисты с континента. В первые дни своей работы перед матчами он вызывал подопечных по очереди в свой кабинет и разговаривал с ними. Объяснив тактику соперников в зоне игрока, интересовался: «Что будешь делать?»
Обычно игрок смотрел бессмысленными глазами и отвечал: «Не знаю. Это же вы здесь главный, Босс». Ведь традиционно в Англии думает только тренер, и то в случае крайней необходимости.
Но постепенно члены команды Эрикссона стали учиться мыслить. Это было серьезным событием для футбольной дружины, капитаном которой был Дэвид Бекхэм и которой хватало всего, кроме интеллекта.
Однако игроки стали меняться вовсе не из-за Эрикссона. Он не революционер, а просто очередное проявление иностранной революции, начавшейся в английском футболе десять лет назад, когда француз Арсен Венгер занял пост тренера «Арсенала». Сегодня, в своих клубах, никто из одиннадцати игроков основного состава сборной не играет под руководством английского тренера. Швед считает, что традиционного английского футбола больше не существует.
«В Премьер-лиге так уже никто не играет, — заметил он в тот вечер на площади Сохо. — Может, еще можно говорить о североевропейском футболе». Еще, отмечает он, из национального футбола исчезает свойственный игрокам алкоголизм.
1 сентября 2001 года в Мюнхене становящаяся все менее английской команда Эрикссона разгромила сборную Германии со счетом 5:1. Это было задолго до того, как немцев стали бить все кому не лень. Но на пресс-конференции после матча он оставался серьезным и сказал, что такой результат слишком лестен для английской сборной. Гораздо важнее, что отец тренера немецкой сборной оправился после сердечного приступа, который перенес прошлой ночью.
Это был прекрасный психологический ход. Швед знал, что и так получит за победу полагающиеся почести. Уклоняясь от похвал, он получил возможность уклоняться и от обвинений, когда сборная проигрывала. Вот еще одна черта его характера. Говоря словами английского поэта, он может «равно встречать успех и поруганье, нe забывая, что их голос лжив»[47].
Эрикссон приобрел такое качество задолго до приезда в Англию, в ходе работы, казавшейся тренировкой в надувании «мыльных пузырей». В его резюме — сплошные «пустышки»: «Бенфика», «Фиорентина» и «Лацио». Клубы — «мыльные пузыри», склонные к банкротству. Ими, как правило, руководят люди с манией величия, за них болеют истеричные фанаты, об их игроках постоянно пишут в бульварных газетах. Спокойный и скучный стиль шведа стал прекрасным противоядием подобной атмосфере.
Когда было объявлено, что Свен-Ёран назначен тренером сборной Англии, я обрадовался, потому что годом раньше в Риме взял у него интервью. Должно быть, в моем блокноте — настоящее золото! Однако, пытаясь найти те страницы, я обнаружил, что не записал почти ни слова. Эрикссон говорил без перерыва почти пятнадцать минут, но умудрился не сказать почти ничего примечательного.
Во второй раз я встретился с ним за ленчем в Цюрихе в компании других журналистов. Нас было немного, и мы надеялись его разговорить. Вместо этого он вежливо беседовал с китайским репортером о китайском футболе.
Его плохой английский — большая редкость для шведа — также помогает уходить от вопросов. Сотрудники британских СМИ почему-то упорно пытаются заставить произнести что-то осмысленное Эрикссона или Бекхэма. Но первый отмалчивается, а второму просто нечего сказать.
Только в последние месяцы работы в Англии Свен-Ёран стал немного разговорчивее. На площади Сохо я спросил, как он оценивает собственные рекорды: четвертьфинал Кубка мира в 2002-м в Японии, и четвертьфинал Евро-2004 в Португалии.
«Ох, — начинает он. — Если бы до того, как я взялся за эту работу, вы попросили меня вывести команду в полуфинал в Японии [к сожалению, это был всего лишь четвертьфинал], я подумал бы, что вся нация придет в восторг». И правда, когда швед возглавил команду, той едва ли было под силу пройти даже квалификационные игры чемпионата мира.
«А сегодня люди уже недовольны четвертьфиналом, — продолжает Свен-Ёран. — Предполагаю, что они ожидали большего. Я думаю, в Японии все было нормально. Мы играли с Бразилией, но были не готовы с ней конкурировать по «физике» во втором тайме, несмотря на то что нас было одиннадцать, а соперников — только десять. Но в Португалии, когда мы вылетели в четвертьфинале, я был действительно расстроен».
