«6 октября 1980 г.
Победитель соцсоревнования — БЧ-3 капитан 3 ранга П. И. Мокрушина.
Отличные БЧ-3 — экипажей Г. М. Щербатюка и Н. А. Денисова.
Лучший командир БЧ — капитан 3 ранга П. И. Мокрушин.
Лучший торпедист — старшина 1 статьи Домнин.
По итогам социалистического соревнования победителем стала минно-торпедная часть РПК СН «К-530» (экипажа капитана 1-го ранга Николая Никитовича Германова) Павла Ивановича Мокрушина.
Отличными стали БЧ-3, командирами которых были лейтенанты Владимир Николаевич Володькин (старшина команды мичман Николай Владимирович Черный) и Петр Александрович Лучин (старшина команды мичман Николай Анатольевич Ситников).
Лучшим командиром БЧ-3 был признан капитан 3-го ранга Павел Иванович Мокрушин. Лучший торпедист — старшина 1-й статьи Домнин из экипажа капитана 2-го ранга Николая Александровича Денисова (бывший капитана 1-го ранга Вадима Родионовича Гармаша).
В те времена главенствующим критерием оценки боевой деятельности подразделений и служб являлось социалистическое соревнование, которое организовывалось политорганами. Хотя по сути дела оценку производили не политические работники, а профессионалы — командование, флагманские специалисты. Потому что народ и партия были едины в своем труде на благо Родины.
На «ТЛ-9» отсутствуют: отпорники — 2 шт.».
Однажды я слышал военно-морскую байку о том, что какой-то танковый генерал посетил атомную подводную лодку и был впечатлен ее сложнейшей техникой. Тем не менее приверженность к родному роду войск — бронетанковым, как в тридцатых годах у некоторых высокопоставленных кавалерийских маршалов была любовь к лошадям, все-таки повлияла на его оценку. Бронетанковый генерал, вылезая из люка подводной лодки, сказал:
— Да-а! Сложная техника, — затем, спохватившись, свою фразу, ставшую крылатой, закончил: — Но танк сложнее!
К этому добавлю. Если, например, для пассажирского судна основной функцией является перевозка людей и все его системы подчинены идее обслуживания и удовлетворения всевозможных человеческих потребностей, то совсем другое на подводной лодке. Атомная ракетная торпедная подводная лодка является боевой платформой для размещения оружия и способна погружаться и плавать под водой. А потому здесь пассажиры исполняют роль техсостава, который набирается по минимуму, но который по максимуму совмещает многообразные обязанности, чтобы оптимально использовать отвоеванный у моря объем пространства, находящегося в прочном и легком корпусах. Поэтому подводная лодка под завязку набита разнообразнейшей по составу и назначению техникой. Это различные агрегаты, сложные приборы и механизмы, аппаратура, системы. А те закутки, которые оказались свободными от железа, пошли на размещение личного состава почти по остаточному принципу. В версии Михаил Михайловича Баграмяна тот же рассказ про танкового генерала прозвучал несколько иначе.
Грузный танковый генерал, спустившись во чрево атомной подводной лодки, оценив интерьер не очень свободного пространства, категоричным тоном, не терпящим возражений, будто он всемирно известный специалист по тесноте помещений, заявил:
— У танкистов хуже.
И далее в процессе инспекции подводной лодки твердил одно и то же, не особо выбирая новые эпитеты или слова:
— У танкистов еще хуже.
— У танкистов все равно хуже.
Видно, просидевшему всю жизнь в танке генералу (может, он и за партой в школе не сидел, а, будучи сыном полка, учился где-нибудь на бронепоезде) просто не с чем было сравнить субмарину. А если бы он провел свою жизнь в служебном кабинете то, разумеется, подводную лодку сравнивал бы с кабинетом.
И не было на этого генерала настоящего танка, зато нашла на него управу подводная лодка, ибо в итоге у него там схватило сердце. Хотя он прошел только до пятого отсека, а начал не с первого, а с третьего. И пришлось бедного и упертого танкового генерала эвакуировать не через входной люк пятого отсека, про рубочный, где ходят все нормальные подводники, я уже и не говорю, а через технический люк, где на подлодку загружают продукты и громоздкое оборудование. А чтобы при подъеме наверх гостя не повредить, ему подмышки поддели помочи-стропы. Я даже не представляю, как над бедным генералом глумливо издевались гораздые на это подводники.
В итоге подводный люд из уст танкового генерала услышал такие крылатые бронебойно-непробиваемые слова:
— А в танке все-таки лучше.
В общем, после такого сложного и мучительного кантования дражайшего тела генерал изменил свое мнение и пришел к выводу, что пальму первенства следует уступить подводникам, так как условия обитания в танке комфортней.
Вывод: Военно-морская повседневная жизнь подтверждает, что не всякий кулик свое болото хвалит, а если рекламирует, то лишь до наступления реальных обстоятельств. Поэтому не торопись хвалить свое и хаять чужое. Кто знает, может в скором времени и на другое придется посмотреть иначе.
«15 октября 1980 г.
Приказ № 0162 по дивизии о допуске к ЯБП:
П. А. Лучин.
Н. А. Ситников.
Домнин.
Огарков».
Хотелось бы заметить, что у Петра Александровича Лучина жизнь сложилась хорошо, впоследствии он стал командиром ракетоносца. В последнее время я иногда встречаю его на страницах интернета жизнерадостным и счастливым.
Еще одна военно-морская байка. Как-то рассказывали, что один мичман из спецтрюмных после дальнего похода извлек не то из-под реактора, не то еще из-под какого-то похожего места на корабле свою шинель. Надел ее и как порядочный военнослужащий после окончания ратного будня отправился домой. Правда, этот его поход домой, как у любого военного, который служит на атомной подводной лодке, пролегал через контрольно-дозиметрический пост (КДП), где его попридержали моряки-дозиметристы. На этом самом КДП установлен турникет, который имеет своей обязанностью замерять уровень радиации подводника. Вот и мичману предложили провериться.
Мичман встал в профиль на специальное возвышение и потянул на себя массивную раму турникетной установки. А в ответ получил красным таблом по другому конкретному месту: «Загрязнено!».
Дисциплинированные моряки-дозиметристы тут же проверили трюмного обитателя прибором, на котором не хватило шкалы, чтобы предъявить им показания в рентгенах или бэрах. Мичман деловито снял свою кольчужку и просто вытряхнул ее на бдительных дозиметристов, затем снова надел и снова замерил уровень радиации. Она оказалась почти в норме. Видать, не хотелось ему расставаться с привычной душегрейкой — шинелью, а может, просто не было другой.
