В 14.03 на высоте 4500–4200 метров первая девятка при развороте на цель была атакована тремя шестерками ФВ-190. Атака была произведена сверху компактным строем шестерок с большим углом пикирования. На отражение бросились летчики группы прикрытия, но их огонь был неэффективен. Противник крутым пикированием неотразимо шел к пикировщикам. Имея перед атакой преимущество в высоте над нашими бомбардировщиками на 800–1000 метров, противник занял выгодное положение для атаки и пошел в атаку почти вертикально, и помешать такой атаке нам было невозможно — разве что подставить свой самолет на их пути. Истребителям воздушного боя следовало выйти вперед и не дать противнику возможность занять исходное положение над бомбардировщиками, а этого сделано не было. С первой атаки немцы сбили сразу 6 пикировщиков. Самолет Лазарева загорелся, и от него отделились два парашютиста. После атаки «фоккера» ушли вниз, чтобы повторно атаковать на большой скорости снизу. Дмитрию Кириллову все же удалось двумя очередями сразить один вражеский самолет. Иван Ковалев, отражая атаку вражеской шестерки, встретил немцев в лоб, потом ударил по другому «фокке-вульфу» сзади и зажег его.
Вторая девятка, ведомая Усенко, во время разворота на цель подверглась атаке шестерки ФВ-190. Эту атаку отбили истребители Петрова и моя пара. Усенко, своевременно предупрежденный нами о противнике, решил удар нанести с горизонтального полета, и уже во время разворота на боевой курс его звено пыталась атаковать пара самолетов противника. Мы парой встретили их огнем. После двух выпущенных мною очередей «фоккер», оставляя грязный дымный след, отвернул от пикировщиков. Но на отходе от цели одно звено Пе-2 отстало от общей группы и было атаковано снизу со стороны моря парой «фоккеров». Эту атаку вовремя заметил Михаил Соловьев, и его огонь достиг результата — самолет врага упал в озеро южнее города Либава. Однако и оставшись без ведущего, немецкий истребитель напористо рвался к пикировщикам. Его встретил огнем молодой летчик Саша Слесарев, и второй вражеский самолет отправился за первым в Либавское озеро. Надежно прикрытая нами группа Усенко вернулась на свой аэродром без потерь.
Девятка капитана Барского шла к цели с некоторым отставанием и при подходе к транспортам была атакована истребителями противника. На отражение дружно бросились пары Присяжнюка, Илюхина и Медведева: в прикрытии девятки Пе-2 вместо 10 истребителей участвовало 7 Як-9. Два звена из группы Барского атаковали корабли с горизонтального полета, а одно с пикирования. В силу малочисленного прикрытия звено пикировщиков при выходе из атаки осталось без охраны и было сбито целиком…
Над двумя звеньями Пе-2, которые бомбили с горизонтального полета, продолжался бой. Небо было расцвечено факелами сбитых самолетов. Медведеву удалось зайти в хвост немецкого истребителя, и он вел стрельбу до тех пор, пока из «фоккера» не показалось пламя.
В двадцатых числах октября железнодорожным транспортом в самолетных ящиках на аэродром прибыли новые самолеты для нашего полка: 35 новеньких истребителей Як-9М[74]. Для их сборки в полку была создана группа под руководством опытного техника звена гвардии старшего техника-лейтенанта А. Н. Маркелова. После трех дней упорного труда все 35 самолетов были в боевом строю, и уже 30 октября летчики полка пошли на боевое задание на новых машинах.
Д. Шаров и А. Мироненко. Июнь 1944 г.
В эти дни с полком прощался заместитель командира полка по политической части гвардии майор Степан Александрович Соколов, прошедший путь от отдельной эскадрильи до гвардейского полка. На его должность из Москвы с высших военно-политических курсов ВМФ прибыл майор Петр Федорович Самохвалов. Новый комиссар был высокого роста, с продолговатым лицом и острыми коричневыми глазами. Раньше Самохвалов был морским летчиком, летал на Севере на Пе-3, был участником многих боев по прикрытию караванов. Он также был участником битвы за Москву, о чем нам рассказала медаль «За оборону Москвы» на его груди.
В одном из боев Самохвалов был тяжело ранен, и рана не дала ему возможности снова сесть за штурвал самолета.
Вместе с комиссаром в полк на должность старшего инженера прибыл инженер-майор Виктор Александрович Мухин. Мухин прослужил в ВМФ более 20 лет. Он в совершенстве владел авиационной техникой и был отмечен несколькими орденами. Наш инженер полка Виктор Николаевич Яковлев убыл с повышением в ВМАУ имени Сталина в г. Ейск.
В канун 27-й годовщины Великого Октября полк облетело радостное сообщение: 14-й Гвардейский Краснознаменный истребительный полк награжден вторым орденом Красного Знамени, а начальнику штаба гвардии майору Дмитрию Михайловичу Шарову присвоено звание Героя Советского Союза.
Он стал пятым Героем Советского Союза в нашем полку. Летчики М. Сизов, К. Присяжнюк, И. Ковалев, П. Бородачев и Ю. Петров стали кавалерами четырех орденов Красного Знамени.
На митинге, посвященном награждению полка, мне вспомнились слова стихотворения, которые сегодня были как раз кстати:
…За кровь замученных людей,
За женщин, стариков, детей
Ответит нам фашист-злодей!
Раздавлен будет враг заклятый!
Ничто убийцу не спасет!
Наш день настал, идет расплата,
Советский грозный суд идет!
Ухудшившаяся в ноябре погода снизила темп боевой работы. Низкая облачность не позволила пикировщикам производить полеты, для которых нужна была высота. Однако такие метеоусловия способствовали выполнению полетов минно-торпедной авиации.
Всего за ноябрь полк совершил 52 боевых вылета, в боях было сбито 5 вражеских самолетов. Однако всего за период с января по ноябрь 1944 г. потери полка составили 34 самолета. В боях с истребителями мы потеряли 19 летчиков: от огня зенитной артиллерии — 7, при вынужденных посадках — 6 и небоевых потерь — 2; 7 летчиков получили ранения. В основном боевые потери произошли при сопровождении штурмовиков Ил-2, пикировщиков Пе-2 и торпедоносцев А-20 при действиях по кораблям противника в Финском заливе и в Балтийском море.
В эти дни в полк пришло письмо от летчика 2-й эскадрильи Николая Жевнова, сбитого 23 марта 1944 г. в районе банки Кунда. Вот его письмо:
«Здравствуйте, дорогие друзья!
Никогда я не испытывал такой радости, какая выпала на мою долю. 10.10. сего года я плакал, когда наши доблестные войска освободили всех Советских граждан, в том числе и меня, из немецкого концентрационного лагеря в городе Саласпилс, знаменитого своими зверствами. Что я пережил, можно судить уже по одному моему виду. Друзья мои, если описать вам все подробности, то не хватит и огромной стопы бумаги. Пишу вам лишь о том, как я попал в это проклятое место. После того как мой самолет сбили в районе банки Купца, я был в очень тяжелом состоянии. Когда я пришел в сознание, то увидел себя лежащим в лазарете вместе с ранеными немецкими гадами. Находился в лазарете всего три дня, но за эти дни испытал столько издевательств, что и сейчас вспомнить страшно. Трудно было, братцы. Эти проклятые немцы звали меня „руссше швайн“, т. е. „русская свинья“, морили голодом и подвергали разным мучительным пыткам. Но я тоже в долгу у них не оставался и крыл их по-русски как мог. Тогда мне было все равно, что они со мной сделают. Уж в очень тяжелом состоянии я находился. Одна мысль: поскорее бы умереть и не видеть этих мерзавцев. Можете сами судить, до какого состояния довели они меня побоями. Нет ничего хуже, как чувствовать себя бессильным сопротивляться.
