К девяти часам вечера новое печальное известие: поднимает мятеж гарнизон Царского Села. Революционные веяния из столицы проникают и сюда. Стрельба на улицах. Ходит больше слухов, чем информации. Поговаривают, будто из Петрограда в Царское Село направляется отряд солдат, чтобы арестовать «немку и ее сына». Александра узнает об этом, когда обходя своих больных детей, сидит у дочерей. Жильяр вспоминает:
«Мы подошли и увидели, как генерал Рессан занимал с двумя ротами позиции перед дворцом. Я заметил также двух матросов гвардейского экипажа и конвоиров. Была усилена охрана вокруг парка. Она была приведена в боеготовность.
В этот момент мы узнали по телефону, что восставшие движутся в нашем направлении и только что был убит часовой в 500 м от дворца. Выстрелы доносились уже с более близкого расстояния и стычка с защитниками дворца казалась неизбежной».
Вот когда проявляется сила характера Александры и ее самообладание. Речь идет о жизни ее детей. Она решила выйти к солдатам с Марией — единственной из дочерей, остававшейся здоровой, чтобы укрепить боевой дух защитников и заодно просить их сохранять спокойствие. Гофмаршал, граф Бенкендорф, незамедлительно требует себе 1500 человек и получает их. Во дворце все напряженно ожидают, чем все закончится. Однако незадолго до того, как дело доходит до опасного противостояния, нападающие после короткой словесной перепалки оценив силы защитников, отступают.
Алексею, лежащему в кровати, по счастью, не довелось пережить этих жутких минут, равно как и узнать о том, что в эти дни на другом конце дворцового парка революционно настроенные солдаты вырывают из земли гроб Распутина, оттаскивают его в сторону и сжигают на обочине дороги, ведущей на Петроград.
Утром 9(22) марта наконец возвращается Николай. По прибытии на вокзал в Царское Село словно сквозь землю проваливаются трое из его четырех адъютантов: Мордвинов, Лейхтенберг и Нарышкин. Только князь Василий Долгоруков остается с бывшим царем и садится вместе с ним в ожидавший автомобиль.
Мир, оставленный здесь чуть более двух недель назад, Николай обнаруживает совершенно изменившимся. Впечатления, возникающие по дороге в царскосельский дворец, которые остаются скрытыми от Алексея, он описывает в своем дневнике:
«9 марта. Четверг. В Царское Село прибыл без опоздания в 11: 30. Но, Боже мой, какие перемены! На улице и вокруг дворца, в парке повсюду часовые, и даже в вестибюле, ну, ее знаю, этакие молодчик!».
Когда до Алексея доносится знакомый шум мотора, он прислушивается. Не иначе как папа. Подруга Александры, Лили Деи, как раз дежурит у его кровати и держит его руку. Она хочет удалиться. Но Алексей не отпускает: «Пожалуйста, не уходи. Побудь, пока он там».
«Пошел сразу наверх и нашел Аликс и любимых детей невредимыми, — продолжает Николай описание того дня в своем дневнике. — Она выглядела очень спокойной и совершенно не поникшей, но все дети лежали в кроватях в затемненных комнатах. Всем было уже лучше, кроме Марии, которая заболела корью как раз накануне. Обедали и ужинали в детской комнате Алексея. Видел доброго Бенкендорфа. С Васей Долгоруковым ходил на прогулку и работал с ним в саду, так как запрещено уходить дальше!».
Свобода передвижения семьи ощутимо ограничена — на них наложен домашний арест в буквальном смысле. Лишь дважды в день ненадолго членам семьи разрешается покидать дворец, им отведен небольшой кусочек парка перед домом, — так постановил комендант дворца. При этом царская семья отдана на милость дежурных солдат, караулящих выход в парк
Царит произвол. Поведение солдат меняется в зависимости от места формирования полка и личных симпатий. Некоторые в прежние времена сильнее, чем другие, испытали воздействие (и пали жертвой) пропаганды революционеров. Как Николай, так и Алексей часто вздыхают с облегчением, когда заступают на посты солдаты именно тех определенных полков, которые известны непоколебимой верностью низвергнутому монарху даже если приходится исполнять возложенные на них новой властью обязанности. По меньшей мере, в подобных случаях царской семье не приходится выслушивать унизительных придирок.
То хладнокровие, с которым бывший правитель России относится к своему новому положению, вызывает всеобщее удивление. Не говоря уже о вошедшей в поговорку дисциплине, Николай находит силы дружественно встречать всех своих стражей, которые попадаются ему на глаза и которые следуют за ним и членами его семьи по пятам, здороваться с ними и подчас завязывать беседу — что, впрочем, в большинстве случаев вскоре пресекается дежурным комиссаром. Николаю совершенно ясно, что солдат настроили против старого режима и что они присягнули покорно исполнять приказы нового правительства.
Придирки — как Николай высказывается в одной из бесед с Жильяром, — указывают, в частности, на то, что умеренное крыло Временного правительства идет на уступки левым экстремистам и власть постепенно выскальзывает у них из рук. И царской семье предстоит это вскоре почувствовать на себе. Помимо понимания ситуации, невозмутимость Николая обусловлена еще и религиозностью и граничащим с апатией разочарованием, в последнее время усилившимся.
Но что огорчает свергнутого монарха и Верховного главнокомандующего, так это состояние солдат, их расхлябанный вид и соответствующее ему поведение: а ведь армия — его любовь и гордость! И ее развал причиняет Николаю величайшие муки. С тревогой и волнением следит он за новостями с фронта.
С горечью бывший царь вынужден констатировать, что Временное правительство не в состоянии даже в столице установить порядок и вместо этого лишь способствует тому, что его дальнейшая потеря становилась все заметнее. Ликвидированы все прежние правоохранительные структуры, а вместе с политическими заключенными из тюрем на свободу вышли и уголовники. Повсеместно воровство и грабежи. И некому воспрепятствовать. Продержится ли Временное правительство до назначенных выборов в Учредительное собрание? Оно должно было, между прочим, вынести решение о судьбе короны: быть ли Михаилу конституционным монархом. В противном случае — конец династии Романовых.
Александра замкнута и горделива. После стресса прошедших дней и недель ее здоровье пошатнулось, волосы поседели, сердце ожесточилось. Сестры Алексея чувствуют себя подавленно (сообразно своим темпераментам), однако, подобно родителям, демонстрируют благородную отрешенность перед лицом новой ситуации. Все находят утешение в семейном единстве, сплоченности и взаимном расположении.
Алексей, который вскоре по приезде отца принимает первую ванну после долгого перерыва и начинает выходить из комнаты, теперь постепенно осознает ситуацию, в которой оказался со своей семьей. Но когда впервые становится свидетелем того, как обращаются с его отцом, то испытывает потрясение. Жильяр приводит пример:
