бы провести время с удовольствием!..
При этом Чиж утверждает, что райдер [102] группы не содержит ничего экстраординарного («Мы все время пытаемся включить один пункт — резиновую женщину, но никто не соглашается, все думают, что это шутка»).
К тому времени советская монопольная система «проката» артистов через областные филармонии практически умерла. В этот бизнес пришли новые, зачастую несимпатичные люди: без денег, связей и опыта, но с понтами, как у Гитлера, и волчьим аппетитом. Именно такие барыги чаще всего пытались нагреть музыкантов. Первое такое «кидалово» случилось в Воронеже, где «чижи» отыграли концерт в местном цирке (там сильно воняло животиной и был отвратительный «плавающий» звук).
— Сидим в гримерке, — вспоминает Чиж, — нам сейчас идти играть. Говорим устроителю гастролей: «Принеси, пожалуйста, пива и каких-нибудь бутербродов». Приносит (нас было шесть человек) шесть стаканов с каким-то говенным пивом и ровно шесть сосисок. Мы такие: «Брат, ё-моё! Ты — царь! Ты просто продовольственный царь воронежский!..»
Когда «чижи» уже погрузились в автобус, местечковый импресарио отказался выдать всю оговоренную сумму. После жестких разборок Березовец выкинул его на ходу прямо на шоссе.
— Вот тогда мне действительно стало страшно, — вспоминает Юля Лебединова. — Мы одни в чужом городе, могут и по башке настучать... Мы поехали потом в гостиницу, наелись в ресторане какой-то воды с сосисками, которая гордо называлась солянкой, парни выпили водки. Переночевали и уехали оттуда в каком-то непонятном вагоне... В общем, было много доброго, но и недоброго тоже было немало.
Наученный горьким опытом, Березовец стал требовать у прокатчиков весь гонорар авансом (на сленге шоу-бизнеса это называется «дать концерт на гарантии»).
Впрочем, проблем хватало и тогда, когда за организацию концертов брались бывшие рокеры.
— Картина следующая, — рассказывает Чиж. — Заканчивается концерт: «Ну что, на ужин?» Какая-то захудалая заводская столовка, на столе — бутылка водки, пюре, какие-то рыбные котлеты. И всё это проводится под таким флагом: «Да ладно, пацаны, вы же рокеры!..» И тут же: «А поехали на хату, позажигаем?» А не поедешь — ты в говне: что, типа, уже зажрались?!.. Поэтому самый оптимальный вариант, когда концертами занимаются люди, которым нравится наша музыка, но которые раньше не были в тусовке.
В середине 1990-х во многих городах стоял убогий, в буквальном смысле «антикварный» аппарат, но Чиж подчеркивает, что никогда (за исключением телевидения) не пел на своих концертах под фонограмму: «Может, и предлагали в первый год, но потом нет, мы себя так поставили. Только живой звук». Опытный Гончаров умел отстраивать любую аппаратуру, хотя Чиж досадовал, что ему крайне редко удается использовать на концертах любимый инструмент рояль: «Очень сложно его озвучивать. Микрофон сразу свистеть начинает».
Другой сложностью была пресловутая техника безопасности: «Током било. Через раз фигачит, до сих пор. Если комбик не заземлили, он может так шарахнуть!..» Однажды «чижи» играли в старом доме культуры, шел дождь, и прямо на них капала вода: «С одной стороны, смешно. С другой стороны, в любой момент могло ударить 220».
Но ничто не могло омрачить парням настроения.
— Мы переезжали из города в город, — вспоминает Чиж, — хрен с ним, что бухали страшно, но бухали от радости — от того, что собрались вместе, что у нас всё здорово получается, что города идут один за другим — я же в жизни столько не ездил! Это то, что должно было прийти ко мне лет в восемнадцать, наверное, если бы я жил на Западе. А тут, блин, — в тридцать три! И у меня мгновенный бросок назад, лет на двадцать — и всё, меня нету! Знай только струны меняй!.. И когда я до этого дорвался, у меня больше не было никаких мыслей: ездить, играть, и всё. Вот настроение тех первых лет. Может, оно до сих пор такое...
В гостиницах группу размещали по два человека в номере, и Чиж всегда брал в соседи Гончарова.
— Когда мы немножко раскрутились, — говорит Олег, — нам стали предоставлять больше номеров, и Березовец уже стал лепить Сереге образ звезды: он жил один, а я взял в соседи Ханутина. Тот был раздолбаем. Постоянно что-то забывал. Мог забыть кипятильник выключить. И если не спалить гостиницу, то устроить возгорание...
До статуса рок-звезд «чижам» было так же далеко, как до солнца, но кое-какая известность, благодаря телевидению, уже ощущалась. Но, разумеется, не такая, как у музыкантов «Машины времени», которые, измученные назойливыми поклонниками, соглашались прибыть на гастроли поездом только в том случае, если для них будет выкуплен целый вагон — либо купейный (36 мест), либо СВ (18 мест).
— Чижа узнавали, — говорит Лебединова, — звали в вагон-ресторан, но чего от этого прятаться? Это очень по-московски: снимать целый вагон, чтобы никто тебя не доставал. Мы никогда этого не боялись. В крайнем случае, закрылся в купе — и всё. Но чаще я просто выходила и говорила: «Едут ребята с концерта. Что вы пристаете?» — «А мы их узнали!» — «А представляете, сколько таких, как вы, которые узнали?» В крайнем случае, если бы те начали быковать, парни легко могли начистить морду любому. Тот же Мишка Владимиров имел синий пояс по дзюдо.
Когда Чиж приезжал в города, где раньше никогда не бывал, он с удивлением замечал, что многие его песни публика уже знает и даже пробует подпевать. Причем даже те вещи, которые играл с «Разными людьми» довольно редко. Секрет раскрылся, когда Чиж услышал свой голос из привокзального киоска, торгующего аудиокассетами. Чаще всего продавцы ставили «Такие дела» и «Hoochie Coochie Man», правда, в очень скверном качестве (скорее всего, это была перезапись с сольной пластинки).
В те годы «пираты» процветали: компакт-диски стоили запредельно дорого, «народ был нищ и не обут», и на одну легальную аудиокассету приходилось десять нелегальных. Но у этого негативного явления были, как оказалось, и свои плюсы — благодаря музыкальным «самогонщикам» неизвестный артист мог «раскрутиться» мгновенно и бесплатно. Если песня какого-то исполнителя имела шансы, по мнению «пиратов», стать мегахитом, ее долбили из каждого ларька, чтобы люди подходили и покупали кассету (самый известный пример — «Я убью тебя, лодочник!» Профессора Лебединского).
«Говно пиратить не будут, — повторял в интервью Чиж. — И если я где-то вижу нашу пиратскую кассету, то я, честно говоря, этому рад». На тот момент контрафактная продукция была группе во благо, прибавляя популярности. Но пора всё же было подумать о собственном издателе.
