участке от Александровска до Екатеринослава. Дыбенко однозначно давали понять, что с его идеей Крымской республики пора заканчивать, пора исправлять совершенные ошибки и уничтожить мятежного атамана.
Но Дыбенко не спешил посылать части Крымской советской армии против Григорьева. В те дни П.Е. Дыбенко диктовал секретарше Коллонтай свои мемуары «В недрах царского флота». Диктовка мемуаров закончилась адюльтером. Влюбчивый диктатор соблазнил молоденькую секретаршу Коллонтай. Александра Михайловна была вне себя от ревности. Она решила в очередной раз порвать с изменником Дыбенко «навсегда». После скандала, Коллонтай уехала из Симферополя в Харьков, к «старым товарищам», которые пристроили ее на должность наркома пропаганды Советской Украины.
Вскоре из Москвы зазвучали угрозы, в случае неисполнения приказа о направлении войск против Григорьева, объявить Дыбенко вне закона. Делать нечего, и Павел Ефимович покинул Крым, оставив там за себя нового друга Федько. Прибыв 15 мая 1919 года на григорьевский фронт, Дыбенко издал грозный приказ, в котором потребовал от командиров и комиссаров смелости и беспощадности. При этом Дыбенко попытался объявить себя командующим фронтом. Но его быстро поправили, заметив, что права командующего фронта уже имеет К.Е. Ворошилов и второго комфронта не надо. Обиженный Дыбенко объявил подчиненные ему войска армией, а себя соответственно командармом. Но и у тут произошел облом.
Ворошилов своим приказом низвел дыбенковскую армию до дивизии, а самому Дыбенко приказал именоваться комдивом. Этот приказ взбесил героя Октября. Посудите сами! Какой-то, никому не известный луганский слесарь, шлет приказы тому, кому Советская власть обязана самим фактом своего появления, тому, кто держал в своих руках не только судьбы вождей революции, но и судьбу всей России, тому, кто только что создал собственную республику. И после этого его, как в издевательство, назначают обычным комдивом! Свою неприязнь к выскочке Ворошилову Павел Ефимович пронесет через всю свою оставшуюся жизнь. Заметим, что после устроенного скандала и Ворошилов не будет никогда питать к Дыбенко дружеских чувств.
Тем временем, банды Григорьева, стремясь не вступать в серьезные бои, медленно отходили на юго-запад. П.Е. Дыбенко, не очень разбираясь в реальном военном деле, предусмотрительно оставил за собой лишь общее руководство войсковой группировкой, ведение же реальных боевых действий возложил на опытного и храброго А.Я. Пархоменко. 17 мая в донесении с екатеринославского участка в штаб П.Е. Дыбенко докладывали: «Части противника разбиты, его остатки, не останавливаясь у Пятихатки, удирают на Александровск…»
Но серьезно воевать с Григорьевым не пришлось. История с атаманом закончилась совершенно неожиданно и для Ворошилова, и для Дыбенко. Решив объеденить силы для борьбы с большевиками батька Григорьев поехал на переговоры с батькой Махно. Во время переговоров батьки так и не смогли договориться, кто из них кому подчиняется. Произошла ссора, переросшая в пересрелку. Как выяснилось, Махно стрелял лучше, он и пристрелил Григорьева.
Едва Дыбенко узнал о безвременной кончине мятежного комбрига, он, не спрося разрешения Ворошилова, рванул обратно в Крым. К этому моменту белые уже перешли на Керченском полуострвое в наступление и медленно продвигались на запад. Полки Дыбенко, привыкшие воевать с атаманами, не желали драться с настоящим противником и откатывались без особого сопротивления. Всюду царил беспорядок и анархия, грабежи и бандитизм. Дыбенко с надеждой ждал помощи Москвы. Но Ленин молчал. Зато пришла телеграмма от наркома здравоохранения Н.А. Семашко, в которой тот ставил Дыбенко задачу немедленно превратить Крым в советскую здравницу, для чего охранять все имеющиеся там дворцы. Но Дыбенко было уже не до дворцов. Армия Деникина провала фронта на Донбассе и частью сил двигались на Перекоп и Чонгар. Дыбенко направил к Махно несколько политработников, чтобы договориться о совместных действиях, но мятежный батька прибывших комиссаров расстрелял. Кроме этого Махно снял свои полки с линии Мариуполь-Волноваха и отвел их к Гуляй-Полю на переформирование в 7-ю Украинскую советскую дивизию. В образовавшуюся брешь сразу же кинулась “дикая” дивизия генерала Шкуро. Посланный остановить казаков Федько, с задачей не справился. Шкуро быстро продвигался вперед.
Было очевидно, что Крымской республики Дыбенко пришел конец. 16 июня 1919 года Павел Ефимович собрал экстренное совещание руководства, на котором уже не обсуждали вопросов обороны Крыма, а говорили лишь о том, как быстрее эвакуироваться. Пока совещались и собирались, у Судака и Коктебеля высадился белый десант генерала Слащева, а казаки Шкуро прорвались к Мелитополю. После этого началось повальное бегство и дезертирство. Сам Дыбенко и ближайшие к нему лица прорывались из Крыма на Херсон в сопровождении бронепоездов. Остальные, кто как сумел. 26 июня 1919 года Крым полностью перешел в руки Деникина. При этом отряды Дыбенко, даже не пытаясь зацепиться в северной Таврии, а сразу откатились за Днепр. Из-за повального дезертирства они сократились более чем вдвое. Оставшиеся были настолько деморализованы, что сдали белым Херсон, бежав от трех казачьих сотен. Вчерашний диктатор потерял все, и Крым, и армию. Когда же Дыбенко немного пришел в себя, то первым делом объявил остатки своего воинства особой Крымской армией, а себя самолично наделил правами командарма.
* * *
Но Крымская армия П.Е. Дыбенко так и осталась только на бумаге. Дело в том, что пока Павел Ефимович воеводствовал в Крыму, произошло реформирование частей Красной армии. Украинский фронт был ликвидирован, а вместе с ним остался не у дел старый друг Антонов-Овсеенко. Вместо Украинского фронта были созданы 12-и 14-я армии. Дыбенко рассчитывал, что возглавит одну из них, но его проигнорировали. 12-ю армию возглавил опытнейший военноначальник, бывший генерал-майор и Георгиевский кавалер, Н.Г. Семенов, которому П.Е. Дыбенко и в подметки не годился. 14-ю же армию отдали недругу Дыбенко К.Е. Ворошилову. Более того, вверенные Дыбенко войска были переданы именно в состав 14-й армии и Ворошилов приказал из них сформировать Крымскую дивизию, командовать которой он поручил Павлу Ефимовичу. Таким образом Ворошилов, возможно, сам того не желая, уже во второй раз унизил бывшего наркомвоенмора. Заметим, что Дыбенко был не одним представителем старой революционной гвардии, которых именно тогда начали задвигать на второстепенные должности. В той же 14-й армии находился тогда и известный нам матрос А.Г. Железняков. Он тоже пытался претендовать если уж не на дивизию, то хотя бы на бригаду. Но получил под начало всего лишь бронепоезд. Дыбенко негодовал. Ведь его обходили в служебном положении уже не только какие-то слесари, но и классовые враги — бывшие царские генералы. В это время Дыбенко умоляет Коллонтай простить его за “крымские шалости”, а когда та великодушно прощает, просит ее обратить внимание ее московских друзей на ту вопиющую несправедливость, которая творится в отношении его. И
