«…Французы после сражения отступили на прежние места свои, оставив русским во владение окровавленное поле битвы…
Кавалерия их тревожила французский лагерь даже в самую ту ночь, которая наступила после сражения».
В официальном бородинском донесении главнокомандующего русской армией в Санкт-Петербург говорилось:
«Сражение было общее и продолжалось до самой ночи. Потеря с обеих сторон велика: урон неприятельский, судя по упорным его атакам на нашу укрепленную позицию, должен весьма нашу превосходить». Войска русские «сражались с неимоверною храбростию. Батареи переходили из рук в руки и кончилось тем, что неприятель нигде не выиграл ни на шаг земли с превосходными своими силами».
Пока сражавшиеся войска приводили себя в порядок, в 22.00 М.И. Голенищев-Кутузов, желая знать истинное состояние Главной армии, приказал полковнику К.Ф. Толю собрать необходимые сведения, а сам возвратился в главную штаб-квартиру в деревню Татариново.
Потери русских войск в Бородинском сражении поразили не только главнокомандующего. Еще ни разу в истории Российской императорской армии она не несла такой урон. Как свидетельствует Толь, полководец, молча ознакомившись с рапортами из войсковых соединений о потерях в людях и лошадях, «рассудил, что армия не могла уже далее оставаться в обширной позиции, прежде занимаемой…»
Поэтому им было принято решение об отступлении. В исторической литературе нет до сих пор единого мнения о численности потерь русской армии, равно как и французской, в Бородинском сражении. Причина кроется в отсутствии полной документальной базы и желании каждой из сторон преуменьшить собственные и преувеличить чужие потери. Такое положение приводило к самым разным, порой противоречивым цифрам боевых потерь. Но в любом случае потери были огромны.
Крупные исследователи Отечественной войны 1812 года приводят такие данные о потерях русских войск: Л.Г. Бескровный — 38,5 тысячи человек, М.И. Богданович, П.А. Жилин, П.А. Ниве в документальном сборнике «Фельдмаршал Кутузов» — 44 тысячи, Д.П. Бутурлин — 50 тысяч, А.И. Михайловский-Данилевский — 58 тысяч человек.
Потери наполеоновской армии определяются следующими цифрами: Ж.Д. Ларрей — 22 тысячи человек, H.A. Троицкий — 28 тысяч, А. Тьер — 30 тысяч, М.И. Богданович — 35 тысяч, П.А. Жилин — 50 тысяч, Л.Г. Бескровный — 58 тысяч человек.
В любом случае потери французской армии были велики — она атаковала весь день русскую, которая имела полевые укрепления, и в итоге Наполеону не удалось разгромить кутузовскую армию. В ее рядах не было панического бегства, это привело бы к ее преследованию. Пленных русских, можно сказать, почти не было: их оказалось для такого большого сражения всего по тысяче человек с каждой стороны.
Поэтому цифры потерь русских не могли существенно отличаться от численности потерь французов. В любом случае потери сражавшихся на Бородинском поле русской Главной армии и Великой армии Наполеона нуждаются в уточнении.
Наиболее достоверными цифрами потерь русской армии следует считать те, которые были определены по строевым рапортам численности войск до и после сражения. Первый такой подсчет был произведен еще в середине XIX века сотрудниками Военно-ученого архива. Тогда потери определялись в 46 тысяч человек. Последние исследования по тем же документам сотрудников Российского государственного военно-исторического архива уточнили эту цифру в 42 тысячи человек.
Бородинская баталия дорого обошлась Наполеону. Его армия потеряла убитыми и ранеными примерно 40 % своего состава. Огромные потери понесла ударная сила Великой армии — кавалерия Мюрата — около 16 тысяч человек, или 57 % своего состава. Начальствующего состава выбыло 263 человека.
Бородинское сражение вошло в историю еще и как битва генералов. Английский представитель при Главной армии лорд Р.Т. Вильсон, больше занимавшийся интригами против М.И. Голенищева-Кутузова, чем официальной дипломатической деятельностью, писал в Лондон: «Можайскую баталию называют баталией генералов». Действительно, на Бородинском поле было убито, ранено и контужено 49 французских генералов и один маршал (Даву) и 29 русских генералов.
Генеральное сражение 26 августа 1812 года имело огромное значение для воюющих сторон. Результаты этой грандиозной битвы оцениваются историками и по сей день по-разному. Единая точка зрения на это событие пока еще не найдена и вряд ли может быть достигнута в будущем.
Сложность состоит еще и в том, что генеральное сражение Отечественной войны 1812 года не решило ее судьбу. И французский император-полководец, и русский главнокомандующий оценили результаты по-своему.
Наполеон Бонапарт, делавший в своей военной стратегии ставку именно на такую битву, решился сообщить о победе Великой армии только на следующий день. Но для этого ему требовалось лично убедиться в том, что армия противника покинула занимаемые позиции на поле у Бородина и вновь отступает, на сей раз к Можайску.
Но и генерал от инфантерии М.И. Голенищев-Кутузов доложил императору Александру I о победе русского оружия.
Если говорить беспристрастно, то о безусловной и полной победе одной из сторон речь вести нельзя. Хотя обе сражавшиеся армии понесли огромные потери и пришли во временное расстройство, они сохранили свою боеспособность, что и показал дальнейший ход войны.
День грандиозной баталии показал, что в тактическом плане успех был на стороне Наполеона. Но в стратегическом — он проиграл русскому полководцу. Французскому императору не удалось добиться в генеральном сражении своей главной цели — одним ударом решить исход войны 1812 года, поставить Россию перед фактом полного разгрома ее военной силы и заставить официальный Санкт-Петербург подписать выгодный для Парижа мир.
Не достигнув желаемой стратегической цели, Наполеон терял в ближайшем будущем многое: его коммуникационная линия, пути сообщений неумолимо удлинялись, отвлекая немалые войска для их защиты, Великая армия все дальше удалялась от своих резервов, которые находились по ту сторону границы. Русская же армия, наоборот, приближалась к тем губерниям и городам, где шла усиленная подготовка армейских резервов.
В результате воинствующий император лишался своего главного козыря в начатом им походе в Россию — ощутимого превосходства его Великой армии над противником на главном, московском направлении. Численное превосходство французской армии постоянно уменьшалось, и в такой ситуации инициатива в войне постепенно и неудержимо переходила в руки военного вождя Российской империи.
День Бородина стал началом кризиса наполеоновской стратегии генерального сражения применительно к России. Российская армия не была малочисленной и наемной, как у большинства европейских государств, разгромленных Францией. Именно против таких сил Наполеон добивался убедительных побед одним решающим ударом. Он уверовал в собственную стратегию, стремясь в любой войне разгромить армию противника одним мощным ударом и после этого диктовать ему условия мира.
