Рейд вынудил неприятельское командование поменять планы. Вице-король Евгений Богарне остановил атаку своей гвардии и направил ее на левый фланг. Сообщив Наполеону о нападении русской кавалерии, он галопом поскакал к отступающим войскам. Но атака русской кавалерии заставила его искать укрытия в каре 84-го линейного подка. Атакующие захватили два орудия и принудили итальянские батареи прекратить огонь.
Только с подходом спешившей на левый фланг итальянской гйардии вице-короля там улеглась паника. Соотношение сил увеличилось еще более в пользу французов. Сильный ружейный огонь гвардейских полков заставил русскую кавалерию отступить на исходные позиции, бросив захваченные трофеи.
Сообщение вице-короля о появлении у него на фланге сильной русской кавалерии очень встревожило Наполеона, предположившего, что полководец противной стороны наносит ему фланговый удар с севера. Французский император без промедлений направляет одну дивизию молодой гвардии от реки Каменки к Колоче, а вислинский легион — к Каменке. Сам же Наполеон в сопровождении личного конвоя поскакал через Колочу, но у Новой Смоленской дороги, удостоверившись в отступлении русской кавалерии, возвратился в Шевардино, на свой командный пункт.
Рейд русской кавалерии приостановил на целых два часа атаки на батарею Раевского. За это время войска, державшие оборону у Курганной высоты, привели себя в порядок. Наполеон возобновил штурм батарейных позиций, только укрепив свой левый фланг и убедившись, что действия конницы противника уже не представляют опасности для французской армии.
Атаки на батарею Раевского возобновились с еще большей силой. Наполеон бросил вперед корпуса Богарне, Груши, Коленкура, Латур-Мобура. Французы обрушили на русские войска, защищавшие Курганную высоту, огонь из более чем 120 орудий. 7-й пехотный корпус генерала H.H. Раевского нес огромные потери. Вследствие положения неприятельских батарей, охватывающих русские позиции, огонь был особенно губителен. Адъютант вице-короля Италии военный топограф Лабом писал в мемуарах:
«Русские гибли, но не сдавались; на пространстве одного квадратного лье не было местечка, которое не было бы покрыто мертвыми или ранеными…»
Участники сражения свидетельствуют, что вражеские гранаты и ядра сыпались со всех сторон, бороздили землю рикошетом, крушили все на своем пути. Русская артиллерия обстреливала атакующие французские войска.
Используя массированные атаки батарейной позиции русских кавалерией Мюрата, атаковавшей с фронта и обоих флангов, ценой величайшего напряжения и больших потерь, Наполеону удалось овладеть Курганной высотой. Французы для своей истории назвали ее «Большим редутом». Но к этому времени силы французов, чтобы развить свой тактический успех, были истощены, атакующий пыл иссяк.
Одним из самых последних всплесков битвы стала попытка французской кавалерии нанести удар от деревни Семеновское. Но тут они наткнулись на контратакующие колонны трех полков лейб-гвардии — Преображенского, Семеновского и Финляндского. Гвардейская пехота двинулась вперед под барабанный бой и штыками опрокинула вражескую тяжелую кавалерию.
К вечеру русские войска отошли на 1–1,5 километра от Семеновских флешей, батареи Раевского и Утицкого кургана, но общая линия обороны не была разорвана, управление войсками не нарушено. В руках французов оказались полевые укрепления противника, полностью разрушенные артиллерийским огнем. Восстановлению за одну ночь они не подлежали.
Стороны ожидали, что Наполеон бросит в сражение свои резервы, еще не вступившие в дело, — дивизии старой и молодой гвардии. Это просили от него маршалы. Полководец ответил, что за 800 лье от Парижа он не может жертвовать своим последним резервом. Ожидаемой русскими атаки французской гвардии не последовало.
Русская армия была преисполнена решимости сражаться до конца. Вот почему у М.И. Голенищева-Кутузова вызвала резкое недовольство оценка итогов сражения адъютантом Барклая-де-Толли полковником Л. Вольцогеном, вюртембергским офицером на русской службе, заявившим в присутствии всей свиты офицеров главнокомандующего, что «русские войска расстроены, позиции их заняты французами, а значит, и битва проиграна».
Михаил Илларионович выслушал посланца военного министра, человека случайного в рядах русской армии, и с возмущением ответил:
«Что касается до сражения, то ход его мне известен самому как нельзя лучше. Неприятель отражен на всех пунктах; завтра погоним его из священной земли русской».
Вечером полководец отправил Барклаю-де-Толли и Дохтурову приказ:
«Я из всех движений неприятельских вижу, что он не менее нас ослабел в сие сражение, и потому, завязавши уже дело с ним, решился я сегодняшнюю ночь устроить все войско в порядок, снабдить артиллерию новыми зарядами и завтра возобновить сражение с неприятелем».
Кутузовский приказ, по воспоминаниям А.П. Ермолова, был встречен с большим воодушевлением: армия хотела сражаться и победить.
Богатейший боевой опыт подсказывал Михаилу Илларионовичу, что победа на стороне того, кто в переломный момент сражения найдет в себе силы выстоять до конца. Здесь он не ошибался. К вечеру Наполеон понял, что разбить кутузовскую армию ему не удалось, а значит, этим генеральным сражением русская кампания для него не закончена.
Генерал-интендант наполеоновской армии граф Матье Дюма вспоминал слова императора: «Успех дня обеспечен… но я должен заботиться об успехе всей кампании, и вот почему мне следовало сберечь мои резервы».
Наступившая темнота вернула Великую армию Франции и Главную армию России на исходные позиции. Наполеон отдал распоряжение об отводе своих расстроенных и обескровленных войск в прежнее положение. Французы оставили захваченные ценой больших потерь батарею Раевского, деревню Семеновское, Утицкий курган и деревню Утица. Их после отхода неприятеля тотчас заняли русские войска. Вот почему в рапорте императору Александру I генерал от инфантерии М.И. Голенищев-Кутузов имел право писать о том, что русские войска не уступили противнику ни пяди земли.
Отход наполеоновских войск подтверждают не только отечественные источники. Так, участник Бородинского сражения французский офицер Вентурини свидетельствует, что «русский левый фланг был отодвинут в кустарник, но с наступлением ночи каждая сторона заняла опять те места, с которых поутру начали битву».
Известный английский писатель Вальтер Скотт, изучавший Русский поход императора французов, в книге «Жизнь Наполеона Бонапарта» пишет:
«…Французы после сражения отступили на прежние места свои, оставив русским во владение окровавленное поле битвы…
