по его барской реакции понял, что в те времена эта должность «приравнивалась» в Менделеевке к должностям механика или сантехника. И тогда я задумался, и согласился с предложением Анатолия Гавриловича стать доцентом. Это было непросто, поскольку «по правилам» нужно было сначала поработать ассистентом. Но Анатолий Гаврилович смог убедить Ягодина, что я достоин этой должности. И, по процедуре, вопрос этот должен был обсуждаться на заседании кафедры. И здесь тоже всё было непросто. Были и другие претенденты на эту должность, у которых, в отличие от меня, уже был солидный стаж преподавательской работы. Да и моё стремление к научной работе не было секретом. И вот при обсуждении Жорж Абрамович задаёт мне вопрос: «А как Вы считаете, что главное в работе доцента – наука или работа со студентами?». И тут я несколько смалодушничал и ответил: «Конечно, для преподавателя главное – работа со студентами…». Комментировать мой ответ он не стал, но я почувствовал, что это был вопрос сильного человека, который прямо интересуется сутью дела и говорит то, что думает. Это вызвало у меня чувство уважения к этому человеку – он не стал, «вилять» и задал мне вопрос «в лоб»!
Ю. Л. Да, стремление к ясности понимания – это одна из черт характера Жоржа…
А. К. В дальнейшем мы общались мало, поскольку я по роду деятельности работал по ОХТ, а он вёл автоматизацию… Но вот один из запомнившихся мне эпизодов. Я занимался изучением механизма улавливания пыли катализатором, работающим при повышенной температуре. И мне нужен был тепловизор. Я взял на какой-то выставке проспект шведской фирмы «AGA». Там было описание прибора под названием «Space heat». Там была фотография лица человека, на которой по оттенкам цвета можно определить температуру с точностью до 0,2°С – нос выглядел потемнее, контуры светлее и т. п. И как-то Жорж увидел этот проспект и удивлённо спросил: «Это что, «тепловой шпион»?». Так я понял, что он знает английский очень хорошо! ☺
Ю. Л. Теперь второй традиционный вопрос – а где, когда и при каких обстоятельствах ты узнал (или догадался!), что он был разведчиком?
А. К. Это было гораздо позже, где-то в 80-х годах. Какой-то слух дошёл, что Жорж Абрамович во время войны был «где-то там»… И занимался делами секретными…
Ю. Л. (указывая на портрет Л. В. Гришина, висящий на стене кабинета) Не от него ли слышал?
А. К. Точно, от него! Но что-то туманное… «Жорж – это такой человек!.. Разведчик!». И Саша Беспалов говаривал, что Жорж – «человек значимый»…
Ю. Л. Да, Лев был носителем кафедральных легенд и секретов…
А. К. Но разведчик – это «вообще»… А то, что он имел отношение к атомной бомбе, я не знал.
Ю. Л. А о том, что его наградили Звездой Героя, ты узнал от меня! Я тогда, в 2007 году, приехал на кафедру и привёз распечатку с сайта «Единой России» с указом о награждении Жоржа и портретом Лесли Гровса, руководителя Манхэттенского проекта…
А. К. Помню! Такой «Дельмар» – американец в кителе ☺…
Ю. Л. Этот листок висит у вас на стенде о Жорже Абрамовиче при входе на кафедру до сих пор…
А. К. Как курьёз!
Ю. Л. Не знаю, как курьёз ли…
А. К. Конечно, как курьёз! Все смеются, когда видят этого мордатого сытого американца!
Ю. Л. Хорошо… Значит, ты работал вместе с ним лет 6–7, но «не плотно»… А что говорили о нём другие сотрудники?
А. К. Помню, что мне жаловалась Ирина Климентьевна Шмульян на его строгость… Очень он был требовательный, говорила мне она, похвалы от него не дождёшься, а если «расслабишься», махнёшь на дело рукой, спуску не давал!
Ю. Л. А каким ты помнишь его на кафедральных мероприятиях – заседаниях кафедры и т. п.?
А. К. Я не помню, чтобы он проявлял активность, какие-то «речи толкал». Был он «человек в себе». Сидел и наблюдал. Таким я его запомнил…
Ю. Л. Но за годы знакомства и наблюдений «со стороны» на кафедральных сборищах, из коротких «коридорных бесед», может быть, ты всё-таки узнал его настолько, что сможешь ответить на вопрос: был ли он, по твоему мнению, в делах производственно-житейских смелым человеком?
А. К. Не знаю… Просто я очень редко слышал, чтобы он что-то сказал. То немногое, что запомнилось, я тебе сейчас сообщил. И он был загадкой для меня. Я чувствовал, что он – человек «нестандартный», необычный. И не в акценте дело. Та тайна, которая была у него внутри, всё-таки, вероятно, как-то «выпирала углом». И я действительно его уважал, он вызывал у меня ощущение человеческой значимости.
Ю. Л. А как восприняли награждение Жоржа на кафедре в 2007 году?
А. К. С воодушевлением! И я с тех пор всегда «хвастаюсь» студентам, что работал совместно с таким человеком!
Ю. Л. Ну, и вопрос заключительный. Что бы ты хотел сам добавить к сказанному?
А. К. Я считаю, что значимость Жоржа Абрамовича будет возрастать со временем. И нужно бы здесь, в Менделеевке, устроить комнату-музей.
Ю. Л. Спасибо, Александр Николаевич! Имеющие уши, да услышат тебя!
Беседа с Кузиным Василием Ильичом, к.х.н., Главным специалистом Центра истории РХТУ им. Д. И. Менделеева
16.64. В. И. Кузин во время беседы 24.12.13. [263]
С Василием Ильичём мы беседовали в кабинете А. П. Жукова, директора Центра истории РХТУ им. Д. И. Менделеева. Он присутствовал во время многих моих встреч с А. П. Жуковым и каждый раз помогал нам – короткой репликой, ёмким образом, точным фактом. Он коренной менделеевец и история Университета – это часть истории его жизни. В разговоре принимал участие и А. П. Жуков.
Ю. Л. Представьтесь, пожалуйста, Василий Ильич!
В. К. Кузин, Василий Ильич. Зачислен 24 числа девятого месяца 1962 года старшим препаратором в кинокабинет МХТИ им. Д.И. Менделеева. В 1964 году поступил в МХТИ на дневное отделение силикатного факультета. Когда был дипломником, играл в футбол с Саркисовым, вместе с ним – когда он был замполитом – прошёл спортлагерь… А здесь… Окончил аспирантуру на кафедре физической химии у Горбачёва Сергея Васильевича и Атанасянца Анатолия Георгиевича… Защитился на электрохимии, после защиты работал лет 8–9 на кафедре физической химии. Потом Саркисов позвал меня на начальника отдела Бюро измерительных приборов, был Главным метрологом Университета. Затем возглавил отдел технических средств обучения (куда я пришёл на первую должность в МХТИ) и проработал
