Майор взял ее крепкой рукой, повертел и вывел на внутренней стороне полевой сумки "69-87 г.г. ДМБ" и залихватски расписался под ней, не забыв поставить звание. Я с этой сумкой не расставался и, сильно опустив ее ремень, носил ниже установленного уставом, чуть выше колен.
Вот эту сумку и потребовал особист, зная, что в ней много чего могло уместиться. Взрывпакетов в ней не было.
– Ты в этой тумбочке живешь? – показал Васильев на предмет около моей кровати.
– Тумбочка моя, товарищ капитан, но я в ней не живу, я в ней вещи свои держу.
– Открывай, умник.
В тумбочке ничего интересного для представителя отдела, где все с холодной головой, горячими сердцами и чистыми руками, не нашлось.
– Ключ от ящика взвода, – вновь приказал осведомленный особист.
Я, тяжело вздохнув, молча протянул ключ. Капитан присел перед моей кроватью и вытащил из-под нее огромный, запертый на замок, ящик из-под выстрелов. Каждый взвод имел такой ящик для хранения взводных или личных тетрадей, ручек, конвертов, запасных погон и прочей ерунды, так необходимой в повседневной армейской жизни и постоянно ворующейся друг у друга. Старый совсем развалился, и я притащил с
"директрисы" новенький, выкрашенный в зеленый цвет ящик, на который таджик-столяр из моего взвода очень красиво и качественно приделал ушки. В ушки был повешен новый, свежемасленный замок, ключ от которого лежал у меня в кармане.
Ключ щелкнул в замке, открывая возможность добраться до внутренностей ящика. Взрывпакетов и в ящике не было. Там были и тетради, и значки, и ручки, и пять пар красных погон, и черный крем для обуви, но взрывпакетов в ящике не было.
– Ну, колись, куда подевал взрывпакеты, – устало посмотрел на меня Васильев. – Ведь остались же, я знаю.
– Да, – почти сознался я. – Осталось два взрывпакета.
– Ну?
– Я их прямо там, на поле и взорвал, чтобы не сдавать. Лень идти было.
– Врешь ты все, Ханин. Врешь. Я вашу… хм… натуру знаю.
Запомни, поймаю, посажу. Понял?
– Угу, – посмотрел я, тяжело напрягшись от намеков, в глаза капитану. – Конечно, понял. Чего же тут не понять?
Особист встал и пошел к ротному в канцелярию.
– Чего особист хотел? – подсел ко мне Денискин.
– Про взрывпакеты и "городские приколы" спрашивал.
– Допытался?
– Да пошел он. Я ничего крупного и не сделал. Шли тихо, мирно по краю города. Навстречу взвод артиллеристов. Я перемигнулся с их замком и кинул им под ноги взрывпакет. Он закричал "Воздух", а они как попадали в песок. Ну, мы поржали. А тут за забором собака залаяла. Я ей туда за забор второй взрывпакет. Она от страху в будку забилась. А бабка за забором заверещала…
Сашка хохотал, держась за живот.
– Главное, Сань: как он пронюхал? Это три часа тому назад было.
Из роты почти никто не выходил.
– Это тебе так кажется. Я двух "официальных" стукачей знаю. Один даже у меня разрешения спрашивает. Так и говорит: "Товарищ сержант, разрешите на доклад в особый отдел?".
– Вот падла.
– И ничего ему не сделаешь. Ты остальные взрывпакеты убрал?
– Убрал. Как жопой почувствовал,- вспомнил я место в шкафу канцелярии батальона, куда спрятал оставшиеся восемь взрывпакетов.
Дверь канцелярии открылась. Мы замолчали. Ротный и Васильев прошли мимо нас, поглядывая в нашу сторону, но ничего не сказали, и я успокоился.
Показательные учения прошли, как положено, без задоринки.
Слушателям показали и красивые выходы из траншеи, и проход через колючую проволоку, и атаку на траншеи "противника", и передвижение вместе с боевыми машинами, и бой в "городе". Я громко кричал
"постановку задачи" в микрофон под каской, а динамики разносили мои слова по всему полю. Генеральские погоны и линзы видеокамер отсвечивали в лучах солнца. Начальство было довольно. Лично мне очень понравился показ передвижения отделения вместе с БТРами.
Новые, восьмидесятые машины отличались от своих предшественниц тем, что имели возможность открывания боковой двери по частям вниз и в сторону. Нижняя часть, опускаясь, напоминала мне выходы из космических летающих тарелок, а боковая дверь дополняла это впечатление. Солдат же, выходя между парными колесами, оказывался прикрытым в случае стрельбы этими же колесами, и мог на небольшом ходу практически выйти, не прыгая на безопасное расстояние от машины, чтобы не угодить под нее во время движения. Со стороны это выглядело просто великолепно.
За участие в показательном учебном процессе мы получили общую благодарность командования, что было приятно, но совсем не грело.
Ответственные за показ обещали похлопотать и насчет других поощрений не только для офицерского, но и для солдатско-сержантского состава.
Обещание было обнадеживающим, хотя в его выполнение слабо верилось.
В армии вообще было принято наобещать солдатам с три короба и после не выполнить не одно. Возвращаясь с места показа, я отметил для себя, что солдаты знают практически все, чему их можно было бы научить за курс молодого бойца. Бойцы взвода сплотились куда лучше за эти три недели, чем это происходит за время четырехмесячного курса подготовки наводчиков-операторов БМП…
На следующий день приехал Харитонов и привез огромную банку меда.
– Это Вам, товарищ сержант. Мама прислала.
– Так съешь это со всем.
– Нет, это лично Вам. У меня еще одна такая же есть.
– На похороны успел?
– Нет. На полдня опоздал. Но все равно…
– Понимаю…
– Харитонов, – увидел его замполит. – Вернулся? Молодец. Булочки, пирожки из дома привез?
– Так точно, товарищ старший лейтенант. Угощайтесь.
– Спасибо, спасибо, – замполит запихнул один пирожок в рот целиком, другой взял в руку. – Чтобы к утру пирожков в роте не было.
Все съесть. Можешь поделиться с товарищами.
– Так уже отбой…
– Вот именно. Поторопись,- и замполит удалился.
– Не дергайся, – остановил я Харитонова. – Что может храниться, я в штаб батальона положу. Там не тронут. А, вот курицу и колбасу, действительно до утра надо съесть. Холодильников нет, жарко. Ты ее и так сутки вез. Не дай Бог все отравятся.
– Берите, товарищ сержант, берите.
– Давай тогда в каптерку отнесем. Лучше сам отнеси.
Харитонов вернулся через минуту, оставив в каптерке часть продуктов, где после отбоя мы с сержантами роты устроили небольшой пир.
– Часть солдат заберут в командирские роты, – отламывая здоровенный кусок курятины, поведал Бугаев.
– Вот учи, учи. Делай из людей солдат. А придет какой-нибудь жлоб и…
– Никуда не деться, они самыми грамотными в батальоне стали. У тебя полный взвод славян. Да и у Денискина не слабо у пацанов с мозгами. Твоих думали в музроту, в художники, в писаря разогнать, а получился самый грамотный взвод. Им как раз в командиры перейти…
