Ознакомительная версия.
Во всяком случае, когда через несколько лет Пушкин уже был женат и всё, как ему казалось, в этой сфере наладилось, тот же город виделся ему совсем по-другому:
Люблю тебя, Петра творенье,
Люблю твой строгий, стройный вид,
Невы державное теченье,
Береговой ее гранит…
(V, 136)
Подле красивой жены даже гранит приобрел другую эстетическую окраску.
Что касается финала стихотворения: «…здесь порой / Ходит маленькая ножка», то, если верить свидетельству А. П. Керн, Пушкин как-то прокомментировал ей этот стих в таких выражениях: «Вот, например, у ней <Олениной> вот какие маленькие ножки, да черта ли в них»[36].
Однако вернемся в лето 1828 г. В начале июня Пушкин все еще настраивал себя на брак с Олениной. 6 июня он пишет немного раздраженное и потому даже слегка залихватское стихотворение «Кобылица молодая» с лейтмотивом:
Погоди; тебя заставлю
Я смириться подо мной
(III, 107).
В разговорном варианте это звучало так: «Мне бы только с родными сладить, а с девчонкой я уж слажу сам». Эти слова Пушкина записала в своем дневнике сама Оленина, соответственно их прокомментировав: «Я была в ярости от речей, которые Пушкин держал на мой счет»[37].
А еще неделю спустя Пушкин буквально взорвался. Услышав, как Анна Алексеевна напевала грузинскую мелодию (кажется, привезенную с Кавказа Грибоедовым), он пишет поразительное по силе лирического напряжения стихотворение «Не пой, красавица, при мне», так непохожее на всё, что он написал до того в связи с Олениной. Впрочем, его лирическое переживание обращено отнюдь не к ней, а к «далекой бедной деве» из «другой жизни». Исполнительнице же грузинской песни здесь отведена весьма незавидная роль – ее попросту, причем дважды, настоятельно просят замолчать, чтобы не будить в душе лирического героя ностальгическое воспоминание о другой жизни, надо думать, гораздо более импонирующей его душевному складу:
Не пой, красавица, при мне
Ты песен Грузии печальной:
Напоминают мне оне
Другую жизнь и берег дальный.
Увы! напоминают мне
Твои жестокие напевы
И степь, и ночь – и при луне
Черты далекой, бедной девы…
(III, 109)
* * *
В стихотворении «Не пой, красавица, при мне» Анне Алексеевне открыто противопоставлена другая женщина, которую поэт любил и о любви к которой он не может вспоминать без душевного смятения. Кто эта женщина из «другой жизни», легко выясняется из раннего варианта стихотворения:
Напоминают мне оне
Кавказа гордые вершины,
Лихих чеченцев на коне
И закубанские равнины
(III, 659).
Ясно, что речь идет о путешествии по Северному Кавказу с семьей Раевских летом 1820 года, когда Пушкин был влюблен в Марию Раевскую, будущую супругу князя Сергея Волконского. Собственно, то, что под «далекой бедной девой» имеется в виду Мария Раевская, ни у кого никогда сомнений не вызывало. Существенно другое: в той же напряженной лирической тональности поэт вспоминает о былой нежной, робкой, безответной любви в ряде других стихотворений, написанных в конце 1820-х гг. Это, во-первых, посвящение к «Полтаве». То, что оно обращено к Марии Раевской, убедительно показал еще П. Е. Щеголев[38], а затем окончательно доказал Н. В. Измайлов[39]. Это, во-вторых, воспоминания о М. Раевской во время поездки по Кавказу летом 1829 г. в стихотворении «На холмах Грузии», что столь же убедительно доказал Д. Д. Благой[40]. Это, наконец, написанное в той же тональности интересующее нас стихотворение «Я вас любил».
То, что оно не имеет никакого отношения к Олениной, было ясно всем сколько-нибудь серьезным исследователям лирики Пушкина. Тот же Благой отметил его несомненную связь со стихотворением «На холмах Грузии»: «Тот же объем, простота рифм, некоторые из них прямо повторяются (в обоих стихотворениях рифмуется: “может” – “тревожит”), и вообще единый структурный принцип – предельная простота выражения, при насыщенности словесными повторами-лейтмотивами (там: “Тобою / Тобой, одной тобой”, здесь – троекратное: “Я вас любил”), сообщающими обоим стихотворениям их проникающий в душу лиризм…»[41].
Доказав, что оба стихотворения адресованы одному и тому же лицу, Благой несколько неожиданно и, надо сказать, не очень убедительно переадресует их Н. Н. Гончаровой. Согласно его интерпретации, стихотворение «Я вас любил» написано в связи с холодным приемом, который оказала Пушкину по его возвращении с Кавказа семья Гончаровых. Благой цитирует по этому поводу уже известное нам письмо Пушкина к Н. И. Гончаровой от 5 апреля 1830 г.: «Сколько мук ожидало меня по возвращении! Ваше молчание, Ваша холодность, та рассеянность и то безразличие, с какими приняла меня м-ль Натали…» Все это означало отрицательный ответ на сватовство Пушкина к Наталье Николаевне. Верно. Но при чем здесь стихотворение «Я вас любил»? Ведь оно было написано не после этого события, а задолго до него. Холодный прием, оказанный Пушкину в доме Гончаровых по его возвращении с Кавказа – это 20 сентября 1829 г., а стихотворение «Я вас любил» опубликовано вместе с нотами романса в «Собрании русских песень. Слова А. Пушкина» с цензурным разрешением от 10 августа 1829 г. С учетом известных обстоятельств (длительное пребывание Пушкина в Закавказье, время, чтобы положить слова Пушкина на музыку, время на подготовку сборника к печати и т. п.) стихотворение «Я вас любил» убедительно датируется февралем-мартом 1829 г.[42], и относиться к Наталье Николаевне оно никак не может.
Однако, ответив на вопрос, кому адресовано стихотворение «Я вас любил», и установив, что оно было написано не позднее марта 1829 г., мы остаемся в неведении, в связи с чем оно было написано. Не имея ни автографа, ни черновиков, ни свидетельств современников – то есть всего того, что составляет прямую доказательную базу любого комментария, – мы вынуждены воспользоваться косвенными доказательствами. Таковым прежде всего является содержание стихотворения. Если исходить из содержания, то наиболее вероятной датой его создания (или по крайней мере создания его первого наброска) была осень 1824 г., когда Пушкин, находясь в Михайловском, получил письмо от Сергея Волконского с известием, что Мария Раевская выходит за него замуж. Весь тон стихотворения, и нежный, и печальный, и особенно стих «Как дай вам Бог любимой быть другим» в полной мере отвечает такому предположению. То, что Пушкин оставлял незавершенные черновики многих стихотворений, а потом возвращался к их доработке, порой через несколько лет, в пушкинистике хорошо известно. Содержание стихотворения подсказывает, что так могло быть и на этот раз.
Ознакомительная версия.
