Многие попадали в нее,
но немногие возвращались.
Будьте осторожны,
и да не станете вы следующей жертвой!
Из надписи на берегу
I.
Видимо, я ошибся улочкой, пошел от Котитирты незнакомым путем и заплутал. Поначалу ничто не предвещало неожиданностей: дома были привычно сложены из вулканических блоков, и их ряды отстояли друг от друга чуть больше, чем на метр. Такими же блоками была вымощена дорожка, с той лишь разницей, что местами камни просели от времени, и надо было смотреть под ноги, чтобы не споткнуться.
Я часто останавливался и разглядывал чужую жизнь: сквозь настежь распахнутые двери было видно, как в просторных внутренних двориках возились женщины с детьми, на стенах были развешаны разноцветные картинки с божествами, а в углу мирно сам с собой разговаривал старенький телевизор. Такая спрятанная от глаз туристов Гокарна была мне незнакома. Погруженный в себя город, казалось, не испытывал ко мне никакого интереса. Это было тем более странно, что за месяцы блужданий по Индии я привык, к постоянному, часто назойливому вниманию.
Возле одного из домов я заметил бронзовую статую Шивы. Лицо бога-разрушителя тоже выражало безразличие. Казалось, он устал от ожидания, когда же, наконец, можно будет заняться любимым делом. Я заметил, что за мной наблюдают, и улыбнулся женщине в окне, но она отступила вглубь комнаты, не ответив на улыбку.
Небо над крышами домов все еще было светлым, но внизу по узким улочкам святого города медленно ползла темнота. Я попытался сориентироваться: океан должен быть на западе, там же и гостиница. Нырнув в узкий проход между домами, я миновал небольшой семейный храм — темный, без единого человека внутри — и пошел по улочке, больше напоминавшей коровью тропу. Проход петлял между домами и был так узок, что дважды я больно ударялся плечом о торчавшие из стен камни.
На одном из поворотов я чуть не столкнулся с пастухом, одетым в светлую курту и лонгу до пят. Я поздоровался и хотел спросить о том, правильно ли иду, но он сделал вид, что не заметил меня. Настроение вконец испортилось.
Несмотря на закатный час, было душно. Даже легкий ветерок не проникал в пространство между домами. Наплевав на местные обычаи, я снял мокрую от пота майку. Как-то слишком быстро, прямо на глазах, гасли окна, и дневной шум уступал место настороженной ночной тишине. Последним человеком, которого я увидел на улочках Гокарны, была девочка-подросток: она вышла на порог и с размаха плеснула водой из ведра на камни. При виде меня она испугалась, быстро зашла в дом и закрыла за собой дверь. Слышно было, как лязгнул засов.
II.
Город водил меня по своим пределам и не думал отпускать. В темноте я давно потерял выбранное направление и шел наугад. Гокарна, крошечная на карте, сейчас не имела границ. Улицы разветвлялись, пересекались, сливались в более крупные, но и те, в конечном счете, всякий раз приводили в тупик. Это был гигантский лабиринт, из которого не было выхода. Иногда мне начинало казаться, что я уже не однажды проходил теми или иными местами: баньян, простерший ветви над целым кварталом, заставлял вздрагивать и таращиться в темноту, но в следующий момент я понимал, что это — другое дерево, и дома, окружавшие его, — другие; ручей, журчавший в арыке, напоминал о точно таком же ручье, вдоль которого я шел с час назад, но арык оказывался не квадратным, а круглым. Хозяйственные и продуктовые лавки, словно сговорившись, были на одно лицо. Надписи на карнаке делали их еще более похожими друг на друга.
Мной давно уже владела паника: со всех сторон слышались шорохи, шаги, голоса. Спиной я чувствовал чьи-то взгляды, но стоило обернуться, шум стихал: если кто-то и был рядом, то успевал спрятаться за угол дома, укрыться во мраке. Окончательно вымотанный я присел на ступени возле какого-то дома. На фронтоне, над дверью, нависал готовый взмыть в небо каменный Гаруда. Луна поднялась высоко, и лежавшая у моих ног тень полуптицы-получеловека казалась живой. Отчаявшись выйти из лабиринта, я решил заночевать на ступенях. Я лег, подложив майку под голову, и услышал далекое пение. Из-за расстояния было не разобрать, кто поет — мужчина или женщина. Я поспешил на голос.
Вскоре звуки стали громче, и я оказался на улице, начинавшейся у Котититры, — той самой, начальной, что уводила в городской лабиринт. На меня смотрел бронзовый Шива, и под его взглядом, я невольно замер. Лицо божества было иным, чем днем: при свете полной луны оно выражало торжество.
Улица привела к широким ступеням, спустившись по которым, я оказался возле черного квадрата водоема. И днем-то неприветливая Котитирта, ночью выглядела еще мрачнее. Она была окружена рядами одинаковых двухэтажных домов, и напоминала пасть неведомого зверя. Чудище оскалилось и, укрывшись под воду, терпеливо ждало добычи. Видно было, как оно дышит: отражаясь на темной поверхности звезды, ритмично колебались в такт дыханию. На берегу водоема сидел старик, в руках он держал толстую книгу. Глядя в нее, он нараспев тянул одну бесконечную строку. Этот речитатив издалека и показался мне пением. Я собрался было направиться к нему, но вместо этого вдруг замер и почувствовал, как всего меня — от пяток до макушки — трясет: тело старика было неестественно отклонено назад, словно он сидел в шезлонге, но шезлонга не было — еще одной парой рук он упирался в землю позади себя.
Остаток ночи я провел на автобусной остановке: первый автобус в сторону Дели уходил в шесть утра. Я даже подумать не мог о том, чтобы дожидаться в Гокарне дневного поезда.
III.
В Дели я остановился в доме своего приятеля, мексиканского консула Альберто Глендера. Я появился у него совсем больным и уже неделю не вставал с кровати: тело постоянно немело и казалось чужим, а головная боль не давала читать подолгу. Это было тем более обидно, что Альберто собрал отменную библиотеку. Особенно он гордился изданной в Манчестере в начале 19 века «Энциклопедией индийских мифов» в семи томах. Листая ее, я наткнулся на статью о Гокарне. Вот что в ней было сказано.
«Гокарна — небольшой городок на западном побережье в 40 милях южнее португальского Гоа. Считается, что именно здесь бог Шива выбрался из тела коровы-земли через ее ухо — гигантский провал, существовавший на месте Котитирты («водоем тысячи святых источников» — санскр.). Город, который здесь образовался, получил название Гокарна («коровье ухо» — санскр.) и считается одним из самых священных в Индии. Индусы верят, что в полнолуние Шива появляется на берегу Котитирты, чтобы прочесть мантру в честь своего освобождения. По преданию, тот, кто встретится со страшным богом, заболевает и умирает».
