Мне скучно и не нужно писать беллетристику. Мне интересно писать про мои мысли, про мое узнавание жизни, про чувства, наконец. Подглядывать за жизнью тоже интересно (понимать ее).
* * *
Выходит душа на душу.
* * *
Одинокие снежинки, как потерянные, носились в воздухе.
* * *
Сон — это погружение, провал, но никак не взлет…
* * *
Я могу писать только по внутренней необходимости, когда чувство уже отстоялось во мне.
* * *
Мудрость древних происходила оттого, что их слушали с открытыми ртами.
* * *
В основе Анненского заложена ипохондрия, грусть и безысходность. «Мне не спится, мне невмочь, я шаги слепого слышу. Надо мною только ночь Оступается о крышу». Ну разве можно это сравнить с тем радостным ощущением дождя, который имел Тютчев: «Ты скажешь — ветреная Геба, Кормя зевесова орла, Громокипящий кубок с неба. Смеясь, на землю пролила».
* * *
Я поняла, в чем трудность современного писания писем. Мы отвечаем на письма, а надо не отвечать, а писать их, надо делиться мыслями. Вот тогда будут письма. А отвечать нужно только, если есть знаки вопроса. Как здоровье? Что Вы читаете? Что думаете?
* * *
Он был весь обещание.
* * *
Дать можно только то, чем владеешь сам.
* * *
Мне сегодня приснилось, что я разговариваю сама с собой по телефону. Наконец-то я услышала свой голос.
* * *
Все кричат — продолжение, пишите продолжение. Вот вам продолжение: сижу в кухне за столом, спина выпрямляется с трудом и думаю о смерти.
* * *
Как карета скорой помощи, налетела (принеслась) зима и заметала все вокруг снегом.
* * *
Вытеснили тюрягу из него, но внутри, совсем глубоко, остались ростки, которые жили и снова росли.
* * *
Его «заводили» на разговор и выкачивали из него мысли и афоризмы.
* * *
Заходила ходуном в голове книжка, которую я должна написать.
* * *
В детстве все заложено, потом идет развитие и завершение.
* * *
Удивительная вещь мемуарная литература: чем меньше человек знал адресата, тем подробнее он пишет. Особенно подробно можно писать, когда уже все свидетели поумирали.
* * *
Умей радоваться тому, что тебе дано.
* * *
Я не хочу писать о старости, как Мердок, — я хочу понять ее смысл и необходимость.
* * *
Живу остатками (огрызками) прежних чувств.
* * *
Как туман, рассеялись чужие чувства и слова.
* * *
Печаль можно превратить в радость.
* * *
Хотелось бы помочь переносить людям старость и недуги.
* * *
Спешил посторониться лес…
* * *
Где взять силы, чтобы написать книжечку о жизни: о чувствах, о природе, о тех минутах счастья, которые посещали меня? Где найти силы (а они уходят) и твердость руки, и волю?
* * *
Я прожила очень счастливую жизнь, но настоящее счастье (огромное) посещало меня только несколько раз и всегда это было связано с природой. (И с Сережей.)
* * *
Неразрывность нашей судьбы определилась моментально.
* * *
Иногда вот так — запишешь ночью, а потом потеряешь, зачем писала. А ведь было важно. Очень даже.
* * *
Живет, не заглядывая вдаль.
* * *
Ум без употребления гибнет.
* * *
Это был тот редкий случай, когда исполнение было лучше проекта.
* * *
Я очень любила ее, поэтому она казалась мне несчастной.
* * *
Вся комната была поглощена солнцем.
* * *
Не имею права писать воспоминания, но свидетелем я этому была.
* * *
Узор человеческой жизни, в котором страдание является лишь завитушками.
* * *
Для жизни сделано много, для смерти почти ничего.
* * *
Приснился мне сон. Описать его трудно. Он неповторим в своей бессмысленной нежности. Сон про брата Володю. Сон про искусство. А все началось с того, что, проснувшись рано утром, я увидела, как занавеска на окне просвечивает листьями винограда, а рядом полна плотности и покрыта синим горошком. Господи, — подумала я, — это и есть искусство. И заснула… И приснилась мне какая-то странная витрина, вроде грота, и там картины. Очень красивые картины моего брата Володи.
Все по поводу природы. Но одна лучше всех — во весь холст рот открытый, почти квадратный. Потом понимаешь, что этот рот смеется, а там внутри — волшебное пространство. Там рассказана целая сказка про зубы — камни драгоценные, про город гортань. Наискось какие-то деревья растут. И язык не язык, а холм, а слюнька — ручеек. И все прекрасно, и все светится, и все смеется, и все славится поэтом! И узнать можно, чьи губы, чьи зубы. И этот кто, лишь только откроет рот в смехе, сразу же показывает сказку прекрасную и поэтичную. И сразу думаешь, как прекрасно все в природе. Природа — это красота. И еще — нет ничего выше любви поэта.
* * *
Почему мы не узнаем у людей пока они живы так многого, чего не знаем? Все приблизительно. А потом выстраивают свой образ, и мы начинаем выдумывать наши ощущения. Чего только не пишут про ушедших людей, и потом они застревают в истории совсем другими, чем были.
* * *
Было сыро, промозгло (мы ехали в декабре). Ничего нет хуже ташкентской зимы. Вокзал плохо освещен. До поезда еще далеко.
Он шел в другую сторону от людей, ему было все равно, прижать бы только к себе поэму, больше его ничего не интересовало.
* * *
Я знала много звезд — не только их названия — я узнавала их в лицо. Как от Большой Медведицы разыскать Вегу и Альдебаран. Я сейчас смотрю на небо как в темный лес с светлячками, не то звезды, не то спутники. Не поймешь. Ничего не помню, ни одной звезды. Иногда, правда, сверкнет над горизонтом красным глазом Марс. Смотрю на звезду и думаю — это Вега, а она вдруг задвигается и превратиться не то в спутник, не то в самолет с огоньком-звездочкой на хвосте. Вот вам и Альдебаран!
* * *
Дождик рубил в окно. Стекло обливалось слезами.
* * *
Испуганные тучи.
* * *
Искусство всегда немножко выдуманное, и в этом его прелесть. Оно выправляет жизнь и помогает жить.
* * *
Нет гордости в сердце, переполненном любовью.
* * *
Человек счастлив за счет чужих страданий.
* * *
Весь ужас в том, что мы хотим быть нужны только тому, кто нужен нам.
