тридцать лет она приняла
дикшу от Джагатбандху Майтры, ученика Шри Виджая Кришна Госвами. С тех пор её
бхаджан продолжался беспрепятственно, подобно течению реки в половодье. В её автобиографии написано, что она не делала никаких усилий при чтении
джапы. Повторение Святых Имён шло само собой при каждом выдохе в процессе её дыхания. Согласно наставлениям гуру она с трёх до шести часов утра сидела на своей
асане, повторяя
джапу и совершая
смарнам три часа без перерыва. В оставшееся время суток она занималась деятельностью домохозяйки, припасая ночное время исключительно для
бхаджана. Никто не мог попросить её сделать что-нибудь ночью.
В 1941-ом году умер её муж, оставив вдову в только что построенном им доме на улице Хейджес роуд в Калькутте. Сир. я возле тела покойного во время приготовления к кремации, она вошла в состояние транса и услышала голос Виджая Кришна Госвами, который уже давно не принадлежал материальному миру, но дал ей следующие наставления:
Не куда не отлучайся из своего дома в течение года.
Не принимай ни от кого служения или поддержки. Я сам снабжу тебя всем необходимым. Не тревожься.
Младший брат Ма Мани Судхикумар Басу был профессором, руководителем отделения психологии в Университете Калькутты и заместителем директора исследовательского центра по изучению социального и экономического развития по Юго-восточной Азии от ООН. После смерти мужа сестры он предложил ей переехать к нему. Но она не согласилась и продолжала жить в одиночестве. У неё был слуга, который приходил утром и вечером помогать ей по хозяйству и сторож по имени Хари Сарадар, старый человек, которого она обеспечивала питанием и проживанием. Сторож был единственным человеком, оказывающим ей поддержку.
Через некоторое время он умер, и она лишилася последней незначительной помощи. Теперь не осталось никого, от кого она могла бы зависеть, кроме Госвамиджи Виджая Кришна, который продолжал помогать ей, как обещал.
Однажды к ней приехал брахман на телеге, наполненной восемнадцатью маундами [355] древесного угля и сказал: «Ма! Я привёз тебе уголь, который ты заказала в моей лавке через темнокожего пацана». Ма Мани удивилась и возразила: «Здесь не живут никакие темнокожие. Как я могла попросить их привести уголь?» Брахман не уступал: «Ма! Я брахман. Мне не полагается врать. Пожалуйста, забери уголь. Я не могу отвести его обратно».
Ма Мани подумала, что, может быть, доставка угля — это часть замысла Госвамиджи. Она расплатилась с брахманом, что ей обошлось в тридцать шесть рупий, и тот разгрузил свою телегу у неё во дворе. Спустя некоторое время правительство наложило контроль на продажу угля, и людям, чтобы его купить, приходилось выстаивать длинную очередь. Ма Мани на это не имела ни времени, ни возможности. Таким образом, её предположение подтвердилось: Госвамиджи, предвидя будущее, милостиво снабдил её запасом топлива прежде, чем ограничили продажу угля.
После смерти Хари Сарадара она наняла другого ночного сторожа по имени Рама, который жил в деревне Мединипур. Как-то раз Рама сказал ей: «Ма! Человек из моей деревни купил для дома четыре сиира дала. Но он пока вынужден остаться здесь. Он был бы Вам очень признателен, если бы Вы купили у него эти бобовые». Ма Мани согласилась на покупку дала, предполагая, что и здесь не обошлось без участия Госвамиджи. Она уже имела запас риса. Итак, сейчас у неё было достаточно продуктов, чтобы долгое время готовить еду, не выходя из дома.
На следующий день разразился конфликт между индусами и мусульманами. Дом Ма Мани был окружён главным образом мусульманскими семьями. Мусульмане начали убивать и грабить индусов. Ма Мани была отрезана от общества. Её внешним миром стало только то, что она могла увидеть с крыши своего дома. И этот вид заставлял её содрогаться от ужаса. Она видела только кровавую резню, мёртвые тела, дымы пожаров и гарь, а слышала только пронзительные крики мужчин, женщин и детей.
Поскольку Госвамиджи организовал для неё пропитание на достаточно большой период, она не испытывала особых неудобств в изоляции от остального мира. Она могла среди беспорядка и убийств спокойно жить на рисе, доле и нектаре Шримад Бхагаватам.
Район, в котором она жила, ночью патрулировался местной индийской молодёжью. Но мусульмане, несмотря на патруль, всё-таки однажды сговорились напасть ночью на дом Ма Мани. Однако в тот день с вечера начался сильный дождь, и низину, в которой находился её дом, так затопило водой, что перейти образовавшееся озеро было практически невозможно. В другой раз несколько мусульман подкрались с канистрой бензина, чтобы пустить ей красного петуха. Но, когда они уже собирались зажечь спичку, их спугнул военный патруль, и поджигателям пришлось спасаться бегством.
Таким образом, Ма Мани смогла прожить одна в своём доме даже больше года. Никто не причинил ей вреда. Уединённое проживание подтвердило свою полезность для бхаджана. Безобразие и жестокость внешнего мира, которые она непосредственно испытала во время конфликта, также дали ей импульс совершать хороший бхаджан. В тот период она не могла забыть Госвамиджи и Господа даже на мгновение. Наверное, в этом и заключалась причина, почему Госвамиджи сказал её не покидать дом в течение года.
В 1945-ом году Ма Мани вместе со своей матерью и братом приехала на даршан во Вриндаван. Она купила там изображение Гопала и стала Ему поклоняться. Через некоторое время Гопал доказал, что Он полон жизни, и начал вести Себя соответствующим образом.
В 1947-ом Госвамиджи сказал во сне Ма Мани, чтобы она переехала в Пури. Она уехала в Пури из Калькутты и прожила там два года. Ма Мани постарела, и поблизости не было никого, кто мог бы помочь или оказать ей хоть какую-нибудь поддержку. Но даже тогда она проводила свои дни в восторге, каждый день отправляясь на даршан Джаганнатхи и посещая Его арати и ятры. Даже ливень или ураган не могли заставить её отказаться от даршанов Джаганнатхи.
В 1949-ом она внезапно возгорелась желанием посетить Вриндаван. В те дни ей не здоровилось. Она была почти прикована к постели и ограниченна в деньгах. В таком состоянии она приехала в Каттак к Джьётсне, дочери своего двоюродного брата, и её мужу Раябахадуру Сатичандре Раю. Молодая пара, ссылаясь на её плохое здоровье, посоветовала ей не ездить во Вриндаван. Но как она могла успокоиться, не побывав во Вриндавана. Она продолжала неустанно молиться Госвамиджи. Милостью Госвамиджи обстоятельства для её визита во Вриндаван стали складываться всё более и более благоприятно. Случилось так, что в Каттак по делам приехал её брат Судхира, который забрал сестру с собой в Калькутту. В
