доказательств утвержденной».
В состав суда вошли 72 представителя высших военных и государственных чиновников. Председателем суда назначен председатель Государственного совета и Комитета министров князь Лопухин.
При принятии решения о наказании только Николая Семенович Мордвинов высказался против смертной казни. Остальные судьи, в том числе и Сперанский, приговорили к смерти не только 5 стоявших «вне разряда» декабристов, но и всех осужденных по первому разряду — 31 человек. От казни их спасло только помилование императора.
При Николае I Сперанский возглавил второе отделение Императорской канцелярии, которое занималось ревизией и согласованием законов Российской империи.
Под его руководством проведена огромная работа по розыску, сличению и упорядочению отдельных законодательных актов и правительственных распоряжений. Итогом этой работы стали два многотомных издания. В 1830 г. вышло 46-томное «Полное собрание законов Российской империи», вобравшее в себя свыше 80 тысяч актов, начиная с Соборного Уложения, которым открывался 1 том, и заканчивая законами 1825 г., помещенными в последнем томе. Законодательные акты располагались в нем в хронологическом порядке. Через три года выпущено собрание действующих законов империи. Под руководством Сперанского в 1834 г. создана Высшая школа правоведения для подготовки квалифицированных юристов. 2 апреля 1838 г. действительный тайный советник Сперанский назначен председателем Департамента законов Государственного совета.
Именным Высочайшим указом от 1 января 1839 г., в день своего 67-летия, Сперанский возведен в графское достоинство Российской империи. Михаил Михайлович умер от воспаления легких 11 (23) февраля 1839 г.
Со смертью Александра I закатилась и звезда Аракчеева. Николай отправил 56-летнего графа в отставку. У себя в Грузино, в имении, полученном в 1796 г. от Павла I, вместе с графским титулом, Аракчеев создал образцовое хозяйство, и даже более того «маленькую идеальную Россию». Посетив ее летом 1810 г., Александр писал Алексею Николаевичу: «Граф Алексей Андреевич! Устройство и порядок, который лично видел я в деревнях Ваших, при посещении Вас на возвратном пути моем из Твери, доставили мне истинное удовольствие. Доброе сельское хозяйство есть первое основание хозяйства государственного. Посему я всегда с особым вниманием взирал на все сведения, доходящие ко мне о благоустройстве частного сельского управления, и всегда желал, чтоб число добрых и попечительных помещиков в отечестве нашем умножалось. Надеяться до́лжно, что примеры их изгладят постепенно следы тех неустройств, которые, к сожалению всех людей благомыслящих, необдуманная роскошь или небрежение доселе в сей части оставляли. <…> Когда с деятельною государственною службою сопрягается пример частного доброго хозяйства, тогда и служба, и хозяйство получают новую оценку и уважение. Пребываю к Вам всегда благосклонным».
Действительно, в Грузино новый граф организовал образцовое хозяйство, выдавал каждому крестьянину по корове, составлял рескрипты о том, как матери должны кормить грудных детей, построил для детей школу, построил каменную церковь с высокой колокольней, поставил памятники Павлу I и офицерам Гренадерского имени Аракчеева полка, павшим в 1812–1814 гг., недалеко от церкви колоннаду со скульптурой И.П. Мартоса в центре, изображающей апостола Андрея Первозванного, две высоких башни на пристани.
Экономкой в имении стала Настасья Минкина, крепостная, гражданская жена Аракчеева и мать его единственного сына.
Настасья стала идеальной спутницей жизни Аракчеева, его Евой в Эдемском саду. Историк XIX в. Сергей Николаевич Шубинский пишет о ней: «Настасья была действительно отличная хозяйка. Она не давала никому отдыха, входила во все мелочи, сама ездила на работы, на сенокосы, наблюдала за проведением дорог, за копанием прудов и канав, по нескольку раз в день заглядывала на скотный и птичий дворы, даже графских музыкантов посылала чистить сад и убирать хворост. Она варила превосходное варенье, сушила зелень, отправляла в Петербург к столу Аракчеева разную провизию счетом, весом и мерою, чем приводила его в восхищение». При этом она отличалась властолюбием и патологической жестокостью и в конце концов ее убили крестьяне.
Горе Аракчеева было неподдельно. Бросив все свои дела, он примчался в Грузино, на похоронах бросался на гроб Настасьи, хотел, чтобы его похоронили вместе с ней, потом впал в мрачное уныние. Чтобы вывести Аракчеева из скорби, в которую он погрузился, император не только написал ему сочувственное письмо, но и прислал в его имение вернувшегося из ссылки Сперанского. Мы не знаем, какими словами утешал Алексея Андреевича Михаил Михайлович, но он не мог не увидеть в этом частном случае симптома общего неблагополучия в России. Для Аракчеева же кроме огромного личного горя убийство Минкиной, по-видимому, оказалось преступлением, осквернившим его Эдем, его идеальный мир.
Крестьян, участвовавших в убийстве Настасьи, судили и приговорили к наказанию кнутом и ссылке на каторгу. Двое умерли во время экзекуции, остальные осужденные смогли перенести порку и отправились в Сибирь, где позже с ними встречался декабрист Н.И. Лорер и отмечал в своих записках: «Эти люди рассказывали нам такие ужасы про своего прежнего господина, что сердце, бывало, содрогается».
После выхода в отставку Аракчеев прожил еще десятилетие и скончался 21 апреля 1834 г., «не спуская глаз с портрета Александра, в его комнате, на том самом диване, который служил кроватью Самодержцу Всероссийскому».
А сам Александр, по словам Пушкина:
Всю жизнь свою провел в дороге,
Простыл и умер в Таганроге.
Умер, оставив младшему брату Николаю империю и новый зреющий бунт в гвардии. А нам — множество загадок. Часть из них касается соотношения фактов и легенд: насколько он посвящен в заговор, поставивший его на трон, был или не был он старцем Федором Кузьмичом, умер или удалился от мира? Часть — человеческой натуры: было ли превращение Александра из реформатора в консерватора неизбежным? Поддавался ли он влиянию своих друзей или выбирал друзей, подчиняясь переменам в своих мыслях? Что сказал бы 15-летний Александр 48-летнему Александру? И что бы тот ему ответил?
Глава 9. Николай I и семья Бенкендорфов — надежная опора трона
Николай I один из самых «самодержавных» российских императоров. Россию воспринимал как огромное поместье и пытался управлять ею как рачительный землевладелец, входивший во все детали быта своих подчиненных и не допускавший рискованных экспериментов.
Его превосходный портрет дала в своих воспоминаниях Анна Тютчева: «Его внушительная и величественная красота, величавая осанка, строгая правильность олимпийского профиля, властный взгляд, все, кончая его улыбкой снисходящего Юпитера, — все дышало в нем земным божеством, всемогущим повелителем, все отражало его незыблемое убеждение в своем призвании. Его самодержавие милостию Божией было для него догматом и предметом поклонения, и он с глубоким убеждением и верой совмещал в своем лице роль кумира и великого жреца этой религии…
Как у всякого фанатика, умственный кругозор его был поразительно ограничен его нравственными убеждениями. Он
