загадочным образом погиб: одни говорили, что несчастный случай, другие – от рук каких-то местных бандитов.
За время моего отсутствия в лесозаводской газете появилось много новых людей. Здесь под руководством Миши Лутченко в отделе промышленности работал его, как оказалось, давний друг Валера Сашко родом из посёлка железнодорожников Ружино. Он неплохо освоил газетные жанры, но особенно хорошо писал очень красивые и умные стихи. Мы сразу сдружились и потом уже всю жизнь были верны друг другу, как легендарные три мушкетёра Александра Дюма старшего. Через пару лет Валерия направили тоже в Хабаровскую ВПШ, и все четыре года, которые он учился там, я, уже работая в других газетах, постоянно печатал его стихи и каждый месяц посылал ему хорошие гонорары в порядке дружеской поддержки: по собственному опыту знал, как нелегко жить в большом городе семейному человеку с детьми, даже имея неплохую стипендию слушателя ВПШ – сам пару раз ходил там с ребятами разгружать по вечерам вагоны. После окончания ВПШ он несколько лет работал на Сахалине заместителем редактора в городской газете Углегорска, а когда вернулся в Лесозаводск, его взяли инструктором в отдел промышленности горкома партии. Ни одной книжки своих стихов он так и не издал, а некоторые из них были очень даже хорошие. Но зато, как и многие другие, прихватил ВП-эшную заразу, закреплённую за годы проживания на Сахалине в незыблемую привычку: стал регулярно и крепко выпивать. Однажды при очередной незапланированной встрече где-то в 80-х, когда он увлёк меня в летний день на берег Уссури, прихватив с собой бутылку водки с пивом и закусками (мол, водка без пива – деньги на ветер), он даже лихо похвастался, что они в горкоме всю неделю вкалывают как рабы на галерах, зато в субботу-воскресенье отрываются дружно по полной и нарезаются в дупель – на природе, а то и в рабочих кабинетах прямо. Последний раз мы с ним встретились летом 2002 года, когда ему было уже 62 года отроду. Сидели мы с ребятами так же на берегу нашей реки, на расстеленных на зелёной травке газетах стояли бутылки с 40-градусной и пивом, лежали домашние закуски, и он рассказывал, что в 90-е годы какое-то время выпускал газету для коллектива Ружинского депо, потом и этой работы не стало и что его единственный сын Александр (Сашка Сашко!), ставший предпринимателем, за собственные деньги напечатал маленький сборничек отцовских стихов. Но вот подарить мне эту книжечку мой давний друг так и не смог: мол, тираж был мизерный, весь его раздарил по знакомым и не очень. Он сидел в нашем кругу бывших коллег, практически совсем ещё трезвых, болезненно располневший по причине сахарного диабета, безудержно провозглашал какие-то сентенции, запивая их водкой и пивом. А почти ровно через год я уже узнал, что его не стало…
Ещё двое молодых ребят работали в редакции и учились заочно в ДВГУ – Саша Рец и Валера Леденёв. Саша так и не получил диплом журналиста – был исключён из университета за какие-то погрешности и остался работать по-прежнему в газете «Знамя труда». Какое-то время в 90-х годах он даже руководил этой газетой, правда, сменившей название и ставшей уже «На берегах Уссури». В 2002 году он уже был безработным, всё лето жил со второй или третьей женой старше его по возрасту в дачной избушке возле кладбища на Новостройке и гнал самогон.
Валера же Леденёв перевёлся на дневное отделение, закончил универ и лет на пять уехал по направлению на Камчатку, и там работал в областной газете «Камчатская правда». Потом снова вернулся в Лесозаводск, работал в газете «Знамя труда», в 90-е пытался безуспешно выпускать собственные газеты, но постоянно прогорал. Он так ни разу и не женился, в 2002 году, когда я последний раз встречался со всеми, жил одиноко в доме овдовевшего отца, бывшего ведущего работника горкома партии, и стал уже вполне сформировавшимся хроническим выпивохой.
На летнюю практику к нам приехал из Владивостока студент старшего курса по фамилии Трегуб (имя запамятовал). Этот крупного сложения и всегда уравновешенный парень сразу всем понравился, очень хорошо писал. Наш штатный острослов и балагур Миша Лутченко сразу же закрепил за ним кличку Большой Змей в честь героя одного из романов Фенимора Купера. Он закончил университет и уехал по распределению на работу в Якутию. А год спустя наш общелюбимый Большой Змей трагически погиб где-то там на северах. Эта печальная весть догнала меня только через несколько лет, когда я уже работал в другой газете и в довольно далёком от этих мест районе Приморья.
Ну а остальные все были прежние: Владимир Нахабо – редактор, Олег Лесневский – его зам, Иван Сыпко, Лена Лукина и Миша Лутченко (с ним нам ещё предстоит не раз встретиться) – заведующие отделами, Аня и Рая – наши бессменные машинистки. Новым был ещё и фотограф Кузьмич – фронтовик, штурмовавший в 1945 Кенигсберг. Вот со всеми этими ребятами я проработал вместе до лета 1970 года, числясь по приказу почему-то временно принятым на должность ответственного секретаря. Работа рутинная, однако в июне 69-го моя судьба сделала ещё один памятный поворот: мне пришлось участвовать в грандиозных военных учениях, охвативших просторы страны от Енисея до Амура и Уссури – как эхо недавних Даманских событий…
4.
Курьеры военкомата вечером разнесли повестки по месту жительства офицеров, сержантов и солдат запаса, приписанных к резервным частям местного гарнизона, с требованием явиться утром следующего дня по указанным в повестках адресам. Такую же повестку принесли и мне.
По какому случаю вызывали нас, естественно, ни слова в повестках не говорилось. Но мне в какой-то степени повезло: причину я узнал в тот же вечер. В соседнем подъезде нашего дома жила хорошо знакомая нам семья, глава которой в майорском звании служил в местном гарнизоне, как потом оказалось, именно в той самой резервной части, к которой приписан был и я сам собственной персоной. Вечером он зашёл ко мне, кратко объявил о начале военных учений и сказал, что ранним утром за ним придёт машина, на которой он и меня может подбросить к месту сбора.
Одним словом, я оказался в части благодаря моему соседу одним из первых среди местных призывников. Офицеров-резервистов из местных, как и я сам, оказалось всего три-четыре человека, а вот сержантов и солдат было более тридцати. Нас тут же завели в интендантский склад и переодели в армейскую форму с погонами, соответствующими званиям, записанным в военных билетах. А потом объяснили первую задачу, больше похожую на квартирьерскую: нам предстояло в полевых условиях развернуть и хорошо замаскировать от глаз
