Виталий Кривенко - Дембельский аккорд

Вдруг кто-то из пацанов выкрикнул:

— Бэтэр едет!

Это был Петруха, водила ротного, он показывал рукой в сторону кишлака. Все как по команде глянули сначала на него, потом туда, куда он показывал. Вдалеке виднелась полоска пыли, сомнений не было, это машина ротного. Все в одно мгновение замолчали и замерли в ожидании, командир выскочил из люка своего БТРа, комбат с замполитом спрыгнули с брони. Минут через пять томительных ожиданий БТР ротного подкатил, и резко тормознул между нашей машиной и БТРом командира. Через пару секунд откинулся водительский люк, и оттуда высунулся ротный, вытирая рукавом пот со лба, за ним следом откинулся командирский люк из него показался Хасан.

— Хасан! — выкрикнул я, и бросился к БТРу, за мной подбежал Туркмен, с двух сторон в ту же секунду нарисовались Сапог с Уралом, а за ними все остальные. Все пацаны были рады возвращению Хасана, и не скрывали этого.

Когда Хасан спрыгнул с брони, мы все окружили его, вид у Хасана был мрачный, в глазах не видно было радости от благополучного исхода.

— Хасан с тобой все нормально? — я тряс его за плечи, разглядывая с ног до головы. — Они ни чего с тобой не сделали? С тобою все нормально?

— Они Греку башку отрезали на моих глазах, как барану. И после трясли этой башкой у меня перед мордой, и говорили, что сейчас с тобой будет то же самое. Мне несколько раз запрокидывали голову и приставляли нож к горлу. Как ты думаешь Юра, со мною все нормально? — выговорил хриплым голосом Хасан.

— Пошли в машину, Хасан, — предложил я.

Все пацаны расступились, и мы с Хасаном зашагали к своему БТРу, чтоб там не произошло, но я был безумно рад встречи с другом. За нами следом последовали Туркмен, Урал и Сапог. Я оглянулся, ротный в это время что-то говорил командиру, рядом стояли комбат и замполит. Когда я пригнулся, чтобы залезть в десантный люк, то заметил, как из машины ротного медики вытащили тяжелый мешок и переложили в «таблетку», я приостановился и, развернувшись, посмотрел в сторону отъезжающей «таблетки».

— Прощай, Грек, хороший ты был мужик, — шепотом произнес я, и залез в БТР.

Протиснувшись в отсек, я присел рядом с Хасаном, напротив нас расположились Сапог с Уралом, Туркмен плюхнулся в водительское и повернулся к нам, в отсеке стояла гробовая тишина, все моча смотрели на Хасана. Через минуту послышалась команда комбата:

— По машинам!

В командирском люке появилась голова ротного.

— Ну как мужики, все нормально?

— Да, командир, мы в порядке, — ответил я.

— Ну и прекрасно, рад видеть вас вместе.

— Куда на этот раз покатим? — спросил Туркмен.

— Все кончено, уходим, — отрезал ротный.

— А что, кишлак громить не будем? — поинтересовался я.

— Нет, оставим в покое, духи отдали тело Саши в залог того, что мы не будем громить этот кишлак. Да и смысла нет, кишлак пустой. Хватит уже, и так достаточно здесь погромили.

— Обратно едем так же? — спросил я.

— Нет, сейчас едем в Шиндант, а оттуда по бетонке домой. Давай, Нурлан, готовьтесь, колонна уже выстраивается.

Голова ротного исчезла, Туркмен запустил движки, и мы тронулись с места. Пристроившись за БТРом ротного, Туркмен остановил машину, и мы стали ждать, пока вся техника выстроится в одну колонну. Минут через двадцать тронулись. Мы еще долго молчали, слушая лишь гул моторов.

Сапог сидел напротив меня, — наблюдая за ним, я заметил, как Сапог изменился. Он больше не опустится, и не даст себя в обиду. Он кое что в жизни понял.

— Юра, тебе подсказать, или, может, сам догадаешься? — неожиданно раздался голос Хасана.

— Хасан, какой базар, уже делаю! — с радостью отозвался я, и быстрым движением достал из кармана пачку сигарет и чарс.

Мы все обрадовались и оживились после траурного молчания, которое, если честно признаться, всем изрядно поднадоело.

— Чего зря убиваться, ведь дембель неизбежен, как крах империализма, — произнес Хасан.

Хотя сказал он это без радости и улыбки до ушей, как он обычно делал раньше, но все-таки чувствовалось, что Хасан выходит из стрессового ступора.

— Да, но пока существует империализм, наш дембель в опасности, — дополнил Туркмен излюбленную фразу советского солдата.

Все возвращалось на круги своя — раз Хасан захотел курнуть, значит перед нами все тот же Хасан, а это значит, что мы снова вместе.