– Он чего, рехнулся? – спросил я сержанта-механика.
– А чего ему? Она же на первой пониженной, – спокойно отреагировал тот, давая понять, что они все так делают.
– А если она на кочке дернется?
– А куда ей дернуться? Она по прямой бежит.
В это время механик-водитель, явно демонстрирующий моим "духам" класс вождения, закончив свои дела, вернулся обратно к люку, сел на его край, свесив ноги вниз и… зацепившись ногами за "птичку" – руль управления в БМП – резко развернув машину ногами на 90 градусов, покатился параллельно нам.
– Дай покататься, – дернул я за рукав сержанта.
– Бери, – махнул он рукой в сторону стоящей машины.
– Магомедов, всех к стендам учить матчасть. Приеду – проверю! – скомандовал я, перехватывая у механика шлемофон и забираясь на БМП.
– Тут не сцепление, как у машины, а фрикцион, – кричал мне в ухо механик. – Поэтому не выжимаешь, а бросаешь. Понял? Смотри, как передачи переключаются.
Я гнал БМП по полосе, и это был самый радостный день в моей службе. Машина подпрыгивала на кочках, но я не чувствовал этого, практически находясь в воздухе. Машина чувствовала меня, а я чувствовал ее, получая огромное удовольствие от вождения большой сильной техники. Я гонял машину вдоль и поперек стрельбища, поднимаясь и спускаясь с небольших насыпей.
– Давай на крайнюю полосу. На крайнюю слева, – услышал я крик в наушнике. – Ханин, бля, давай на левую полосу, я тебе говорю.
Я развернул машину и выжал газ. Перепрыгивая через полосы движения, БМП неслась к краю, где механики чинили, мыли и чистили свои машины.
– Вылазь, – показывая рукой, чтобы я возвращался, надрывал издали горло сержант-механик. Я выскочил из машины улыбающийся и довольный.
– Спасибо.
– Ты почти час катался. Там ваш замполит приехал, мыль жопу.
– Да и хрен с ним. Спасибо. – Я был счастлив, и мне не мог испортить настроение даже замполит.
Отдав шлемофон механику, я быстрым шагом пошел в сторону вышки стрельбища.
Замполит стоял перед взводом и распинался.
– Вы обязаны были что делать?
– Учить матчасть
– А вы чем занимались? Где сержант?
– Товарищ гвардии старший лейтенант. Разрешите встать в строй?
Гвардии старший сержант Ханин.
– Тебя кто отпускал? У тебя какой приказ был? Ты почему на БМП катаешься?
– По полю. Повышал боевые знания…
– Какие нахрен знания? У тебя личный состав чем занимается?
– Ждет завтрака, товарищ старший лейтенант. Вы привезли?
– Сейчас остальные взводы приедут – привезут.
– И мы в баню обратно поедем? – скосил я под дурачка.
– Да далась тебе эта баня! Чего ты привязался с этой баней?
Достал уже…
– Забочусь о личном составе, как написано в уставе внутренней службы…
– Да пошел ты с уставом. Вы обязаны учить матчасть.
– На голодный желудок, товарищ старший лейтенант, ничего в голову не лезет.
– А вы подстригитесь, товарищ сержант, и все полезет.
– Без бани даже не…
– В рыло хочешь?
– Пока нет. Но у нас ведь, товарищ старший лейтенант, перестройка, гласность, демократизация армии…
– Заканчивай трындеть. Занимайтесь матчастью. Понял?
– Ага, понял.
– Не "ага", а так точно!
– Так точно! Разрешите нАчать, углУбить, изменить мЫшление, как говорит наш первый секретарь?..
– Ты когда перестанешь выпендриваться? – и замполит, развернувшись пошел прочь.
Матчасть давалась с трудом. У меня никак не получалось объяснить отдельным солдатам, что такое "упреждение на ветер" и в какую точку танка надо целиться, если мишень движется в определенном направлении. Передо мной стоял большой стенд, где на леске по диагонали двигались макеты танков.
– Как проходят занятия? – из-за макета появился ротный.
– По-разному. Этот таджик никак не может запомнить, куда целиться нужно. Тупой, как бревно.
– Плохих учеников не бывает, – отрезал ротный. – Бывают плохие учителя. Солдат, иди сюда. Показываю. Танк движется по вот так. – И старлей начал двигать макетик из нижнего левого угла в правый верхний угол. – Куда надо целиться? Не знаешь? Показываю рукой, смотри сюда – в правый верхний угол "танка". Повторяю. Снизу-вверх.
В правый верхний. Понятно? Теперь ты. Снизу-вверх… Куда надо целиться?
Солдат тыкнул пальцем в правый верхний угол макетика танка.
– Молодец, – похвалил его ротный. – А ты мне говоришь, что невозможно научить. Стараться надо. Вот солдат старается, а ты?
Не отвечая, я повернулся к солдату, взявшись рукой за макетик, который был уже в верхней правой части стенда.
– Тарманжанов, а покажи мне, родной, куда ты будешь целиться сейчас? – и я потащил танк в обратном направлении в нижний левый угол.
Таджик протянул руку и ткнул в правый верхний угол "танка".
– Ты куда показал? – возмутился старлей, перехватывая у меня макетик и возвращая его в верхнюю часть стенда. – А ну еще раз покажи!
И он потащил макет по диагонали. Солдат снова пихнул палец в место, куда ему указал командир первый раз.
– Ну, что, товарищ старший лейтенант? Первый рефлекс зафиксирован
– со вторым намного хуже. Каким должен быть учитель, чтобы этот урюк научился разбираться где правый, а где левый угол?
– У тебя через час стрельбы взвода. Если этот солдат знать не будет куда стрелять – ты будешь наказан лично. Усек? – решил проблему ротный.
– Так точно, товарищ старший лейтенант! Когда солдат по-русски не понимает, то… – понимая, что перебрал, поднял я руку к пилотке.
– Продолжайте заниматься. Чтобы все всё знали. И разбей их на пары. Один спрашивает – другой не знает, но отвечает.
Разбив солдат на группы для стрельбы и построив взвод в две шеренги, я проводил инструктаж, стоя с задней части вышки наблюдателей. Между стоящими соснами виднелся крайний бруствер, по которому двигалась боевая машина пехоты. Вид на остальную технику нам закрывала вышка наблюдения. В стеклянной будке двухэтажки сидели ротный, замполит и оператор. Слева от будки наблюдали в перископ два солдата, а справа, на высоте в один лестничный пролет, стоял, куря и наблюдая за стрельбами, сержант-механик. Хорошо слышимая стрельба и урчание двигателей тяжелых боевых машин, доносившиеся с поля, подтверждали, что обучение наводчиков-операторов идет полным ходом.
Время от времени выстрелы затихали, и слышался только тихий рокот замерших БМП.
– Товарищи курсанты, – распинался я спокойным, монотонным голосом. – Самое главное во время проведения учебных стрельб, это правила безопасности. Башня машины должна быть все время повернута в сторону мишеней. Направление стрельбы ни в коем случае не должно выходить на знаки ограничения. Когда вы останавливаетесь на окончании рубежа, вы сначала опускаете заслонку выстрела, проверяете, что пушка пуста. Можете даже туда заглянуть. Разряжаете пулемет и проверяете, что там не осталось патрона. Пальцем проверяете. После чего отвечаете на вопрос ведущего стрельбы, что оружие разряжено. Если не закончили – не отвечаете. Понятно? Когда
