одну ночь вода поднялась в ней так, что в доме под тополем подступила к окнам. Чарот организовал спасательную экспедицию. Спасали библиотеку, рукописи, перетаскивая их на чердак.
— Как будто вода решила всю грязь с земли смыть, — говорила Владислава Францевна.
Белапповцы, вульгарные социологи тем и причинили наибольший вред белорусской советской литературе, что, воюя будто бы за белорусскую пролетарскую литературу, обескровливали ее тем, что дезориентировали даже Купалу и Коласа. Поэтому и радость Купалы и Коласа в связи с появлением постановления ЦК ВКП(б) «О переустройстве литературно-художественных организаций» была неимоверной, ибо для них это означало в первую очередь конец Бэнде, конец групповщины, БелАППа.
1932 год уже действительно не был годом Бэнде. Но оставались навязанные белапповцами белорусскому советскому литературоведению вульгарно-социологические схемы. По ним стали писать даже Замотин, Пиотухович, цитируя все того же Бэнде. Бэнде не сдается, БелАПП не сдается, и у них полная уверенность, что основная опора будет только на них — идеологов белапповского пролетаризма, разбивших националистическую самобытность. И первый всебелорусский съезд писателей 14 июня 1934 года избирает Оргкомитет СП БССР во главе с новым Михасем — Климковичем, в комитет входят Андрей Александрович, Кондрат Крапива, Кузьма Чорный, Янка Неманский. Ни Янки Купалы, ни Якуба Коласа в нем нет. В Минск, однако, приезжает представитель Оргкомитета СП СССР, и первым его вопросом к Александровичу было:
— А где Кирилл и Мефодий?
Дело в том, что еще с двадцатых годов, когда Купала и Колас впервые появились вместе в Москве, писатели-москвичи их так назвали, пораженные их братской близостью, их одинаковыми огненно-рыжими полушубками, черными валенками на ногах, с галошами — черными, мягкими, рассчитанными на белорусскую зиму с оттепелями, а не на московские крещенские морозы.
Кирилла и Мефодия пришлось в Оргкомитет СП БССР включать, и хотя в Доме литератора Александрович в своей окрыленности продолжал вести себя так, будто он главное начальство, и все еще читал с трибуны «Беларусь у Янки Купалы безымянною вековала, а у Якуба Коласа и лишенной была права голоса», — права голоса Кирилл и Мефодий лишены уже не были.
Уже зазвучала новая формула — за литературу социалистическую по содержанию, национальную по форме. Самобытность с этого времени перестала считаться нацдемовщиной. Безликим поэтам Купала противопоставлялся как поэт национальный, белорусский, мужичий. Правда, многие журналы, сборники, учебники все еще повторяли рапповские схемы, хотя лексика их в какой-то степени обновилась. Но это был уже жалкий лепет. И особенно его никто не слышал на арене всесоюзной. Постановление партии о литературе 1932 года предопределило жалкость этого лепета, и чем дальше, в глубь 30-х годов, тем торжественнее был выход Янки Купалы к читателю всесоюзному, выход поэта, каким он был, поэта народного, поэта песенного, каждым сердцем человека труда воспринимаемого. Клочками бумаги оставалось написанное всуе никому во всей стране не ведомым Бэнде, а стихи Купалы, все появлявшиеся в «Правде», укрупняли и укрупняли его фигуру, его личность. С торжеством построения в стране социализма шло и торжество открытия имени, песен Купалы — действительно всенародное, действительно впечатляющее. Он становился великим песняром социалистического Отечества, нового мира социализма.
И каждый день как зримые внешние приметы того времени на газетных полосах появлялись слова «первый», «всебелорусский». В них проявлялись и честь и гордость общества, строящего новый, социалистический строй. Первая Всебелорусская выставка. Она открылась 11 июля 1930 года. В том же 1930 году 10 августа открылась 1-я Всебелорусская сельскохозяйственная выставка и в тот же день — 1-я Всебелорусская выставка картин, скульптуры, графики и архитектуры. Широким фронтом шла демонстрация, шел смотр достижений как народного хозяйства, так и искусства. В том же 1930 году в разные месяцы были еще и 1-я Всебелорусская конференция редакторов фабрично-заводских газет и рабкоров; открытие 1-й Всебелорусской фабрики-школы швейников; открытие Всебелорусского стадиона имени 10-летия освобождения Белоруссии от белополяков; 1-й Всебелорусский съезд горняков; открытие первого в БССР Института физических методов лечения; прибытие в Минск колонны 1-го Всебелорусского автопробега, отправка первой партии комсомольцев для ликвидации прорывов в шахтах Донбасса; доставка на Всебелорусскую выставку первого в Белоруссии трактора Сталинградского тракторного завода.
Тридцатые годы — это и первые пятилетки, и первая Конституция социалистического общества, и первые выборы в Верховный Совет СССР и в Верховный Совет БССР. И так на протяжении всех тридцатых годов. Не было года, который не приносил бы чего-нибудь впервые. 1934-й — Первый съезд писателей Белоруссии. 1935-й. 25 июня. В летнем театре сада «Профинтерн» происходит заключительный вечер 1-й Всебелорусской олимпиады самодеятельного искусства. 11 июля. На юбилейной сессии ЦИК БССР М. И. Калинин вручает Белорусской ССР орден Ленина. Первый ее орден Ленина! 26 сентября. В главном корпусе БГУ открывается первая в БССР постоянная выставка экспортной продукции республики. Через три года здесь будет проходить 1-е Всебелорусское совещание работников высших школ. И еще припомним три даты: в феврале 1939 года в Минске на стадионе «Динамо» будет построен новый трамплин для прыжков — первый в СССР трамплин, построенный в центре города; 10 марта 1939 года постановкой первой белорусской оперы Евгения Тикоцкого «Михась Подгорный» состоится торжественное открытие Большого — первого, конечно, — государственного театра оперы и балета БССР; в марте того же года в Минск переехала из Ленинграда киностудия «Советская Беларусь», также первая в Белоруссии киностудия.
Купала каждый день раскрывает свежие номера газет. Купала под впечатлением информации, Купала и сам посетитель 1-й Всебелорусской выставки сельского хозяйства и промышленности, всего первого, которое становится явью. И у него появляются стихи по тому или иному поводу — по поводу 1-й Всебелорусской выставки, по случаю посещения колхоза «Красный боец» на Борисовщине, в связи с открытием Первого съезда писателей, к годовщине освобождения Белоруссии от белополяков, к юбилейным красным датам календаря, к Октябрьским праздникам, к 1 Мая — целый каскад праздничных, приуроченных к событиям стихов. К концу тридцатых годов этот каскад у Купалы будет особенно звонким. Но мы пока что в его начале.
Песенная сила Купалы-лирика и в праздничных стихах, и в стихах, написанных по какому-либо поводу, часто остается очень и очень звонкой, крепкой. Что ни строка — энтузиазм и лирика, лозунг и песня.
Страна нарядилась
В цветы и зарницы,
