«Знаю, – писал Короленко, – что нет настроения мучительнее и, пожалуй, бесплоднее, как настроение полемическое, в особенности еще с личной окраской. Много уже лет я вращаюсь среди острых вопросов нашей жизни, часто мне приходилось принимать участие в борьбе, где, помимо интересов общих, – замешивались и интересы личностей. Понятно, что и меня не щадили, и не раз пытались облить грязью. И я считаю, что важнейшая моя победа в этой области была победа над собой, над непосредственным побуждением поднять перчатку и заплатить око за око. Постепенно, однако, я отрешился от этого. Сначала я писал жестокие ответы и оставлял их в своем столе; проходило два-три дня – и ответы оставались в столе навсегда, а я продолжал писать о “предмете”, оставляя в стороне личные вопросы… Это ужасно много сохраняет настроения, освобождает ум и душу. Проходит некоторое время – все эти дрянные личные уколы забываются, и истина выступает тем ярче. В противном же случае – накопляется целая гора сторонних ощущений и, что всего хуже, начинал себя чувствовать как бы связанным с тем или другим человеком, какою-то отрицательной, враждебной, но все же очень крепкой связью, заставляющей искать не то, что нужно по существу, а что поможет сразить другого лично». [117]
Это весьма мудрый совет, и я обычно всегда ему следовал. Только недавно я нарушил свое правило и позволил себе ответить П. Егидесу и Р. Лерт, а затем и писателю Г. Владимову И тут же убедился в ошибочности своего шага. В мой адрес посыпался целый поток «открытых писем» и «заявлений» как от многих знакомых, так и вовсе мне незнакомых людей. И почти каждый из авторов этих писем, мало считаясь с истиной, стремился сделать, по выражению Короленко, как можно больше «дрянных личных уколов». Я решил поэтому на будущее снова воздерживаться от ответа на всякого рода «открытые письма» и «заявления», но завести при необходимости для таких документов еще одну специальную папку.
Особый вид моей корреспонденции составляют анонимные письма. В прошлые годы в таких письмах преобладали или угрозы, или тема моих «отношений» с Лубянкой. Теперь главной темой таких писем стал секс, и эти письма получаю не только я, копии их получают мой сын, моя жена и мои друзья. В письмах, которые мы получаем теперь в стихах и прозе (с использованием лагерно-блатного жаргона), утверждается, что я состою в предосудительной связи со всеми знакомыми и незнакомыми женщинами. А ведь еще недавно мои друзья считали, что я, в основном, равнодушен к прекрасному полу и делаю исключение только для жены.
Иностранные корреспонденты знают, что я бываю у них на редких приемах только в обществе своего портфеля. Неизвестный благожелатель регулярно пишет, тем не менее, моей жене, что я бываю «в свете» в обществе «очаровательных синичек, складно щебечущих о путях развития русской поэзии и достоинствах различных музыкальных форм». «Ваш муж, – пишет этот доброжелатель, – не только государственный деятель, но и прекрасный во всех отношениях человек. У него любвеобильное сердце, и ему нравятся красивые женщины. Но по большому счету вы-то должны только радоваться этому… К тому же для выходов в свет Р. А. нужен и соответствующий фон, как дорогому бриллианту – достойная оправа… Ему это приятно, окружающим тоже. Так, радуйтесь этому, если вы действительно любите Р. А.»
Моя жена меня любит, но она не очень любит этого благожелателя…
Любопытно и другое. Кроме домашнего адреса я получаю письма еще по двум адресам. Один: 121019, Москва Г-19, абонементный ящик № 45. Другой: 125475, Москва А-475, абонементный ящик № 258. Почта № 475 находится возле моего дома, почта № 19 – в центре города. По разным причинам мне это удобно. Но странное дело, было немало случаев, когда я находил письма, адресованные на почтовый ящик № 45, в почтовом ящике № 258, и наоборот. Удивительно, насколько точно Московский почтамт знает своих постоянных клиентов.
Почти каждый день я получаю письма как из различных городов нашей страны, так и из-за границы. Но многие письма ко мне не приходят, даже если они отправлены заказными и с уведомлением. Я часто не получаю писем от зарубежных коллег и от знакомых, покинувших СССР. Но зато за последние два года я получил из США два письма от Иисуса Христа и одно письмо от Иоанна Крестителя. Я получил также письмо от человека, который называл себя одновременно и Сталиным и, Гитлером.
Обычно я передаю эти пространные письма одному писателю, который вместе со своим другом-психиатром коллекционирует рукописи и письма наиболее великих людей ХХ века и всех прошлых веков. Они всегда очень рады, когда я пополняю их своеобразную коллекцию.
Хотя я работаю с утра до вечера, а иногда и ночью, местное отделение милиции считает меня безработным. Поэтому время от времени меня посещают участковые милиционеры с вопросом– когда же я поступлю на государственную службу? Правда, и на них производит впечатление полка с моими книгами, тем более что часть из них издана на русском языке или с изображением революционных плакатов на обложке. Один из работников милиции не только попросил дать ему почитать какую-либо из моих книг, но, узнав, что я расследую преступления (Сталина и сталинизма) и написал один литературный детектив («Загадки творческой биографии М. Шолохова»), пригласил меня работать в милицию, где теперь очень много вакансий.
Моя фамилия является весьма распространенной русской фамилией. Но у меня необычное для русских имя Рой. И если в печати появляется статья Николая или Владимира Медведева, то никто не приписывает их мне или моему брату Жоресу. Но иногда в комментариях упоминается только фамилия. Мне передали недавно, что польские диссиденты были возмущены, услышав по радиостанции «Свободная Европа», что где-то за границей Медведев опубликовал статью, одобряющую вступление в ЧССР войск Варшавского пакта. Конечно, я не писал такой статьи. Ее написал, как выяснилось, обозреватель Агентства «Новости» по фамилии Медведев.
Сложнее бывает, когда кроме фамилии ставятся мои инициалы. В журнале «Посев» (Франкфурт-на-Майне), который в нашей стране считается антисоветским изданием, было напечатано мое «Открытое письмо» в журнал «Коммунист» с протестом против попыток реабилитации Сталина. Мое письмо распространялось тогда в Самиздате и было издано отдельной брошюрой на французском языке в том же 1969 году На обложке брошюры было указано мое полное имя: «Рой Медведев», в журнале «Посев» только инициалы «Р. Медведев». Через полгода за той же подписью «Р. Медведев» журнал «Посев» опубликовал крикливо-вздорную и намеренно-клеветническую статью «Правда о современности», сочиненную явно западным автором. В этой статье, например, говорилось, что «кремлевские лидеры прокучивают свои громадные состояния в сверхдорогих ночных ресторанах Москвы». Но даже все иностранные корреспонденты знают, что в Москве нет ни «сверхдорогих», ни «ночных» ресторанов, да и понятие «кремлевские лидеры» употребляют лишь западные авторы.
