В главе «Пафос космизации в научной фантастике» А.Бритиков доказывает, что современный космический роман может служить примером воздействия не только науки на литературу, но и глубинного проникновения художественного творчества в творчество научно-теоретическое. Научно-фантастическая литература переросла в инструмент изучения будущего — тем более действенный, что выступает она от имени массового сознания и к нему апеллирует.
В главе «Целесообразность красоты в эстетике И.Ефремова» автор анализирует творчество знаменитого русского фантаста. Оно оказало большое влияние на развитие отечественной научной фантастики. Как ученый Иван Ефремов занимался дочеловеческим прошлым Земли, но человек интересовал его не только как результат развития жизни на планете — в центре внимания Ефремова были еще не познанные возможности, потенциальная ценность человеческой личности на разных этапах ее поступательного развития. Универсальное понимание красоты человека от биологического естества и полузвериных инстинктов до величайших духовных взлетов — Ефремов считал не только целью эстетической мысли, но и могучим инструментом формирования нового человека. Достижения цивилизации не отменяют первобытного потенциала предков. Исследуя ступени физической красоты человека, Иван Ефремов отталкивался от разносторонне диалектического понимания коммунистического идеала счастья, и в углублении этого идеала, этого понимания и состоял критерий и цель его концепции прекрасного.
Еще одна новая глава книги А.Бритикова получила название «Что скрывалось за „кризисом” современной фантастики?» В настоящее время невозможно представить себе дальнейшее существование человека и общества — физическое, социальное и духовное — вне научно-технической цивилизации. Столь же невозможен и ее художественный анализ вне углубляющегося взаимодействия поэтического и научного мышления. Этот процесс необратим, сколько бы ни пытались повернуть его вспять даже самые талантливые писатели. Размышления над «кризисом жанра» НФ помогут преодолеть заблуждения, которые навязывают читающей публике некоторые фантасты и особенно представители так называемой «серьезной» литературы в условиях, когда наша критика и литературоведение уделяют фантастике недостаточное внимание.
Исследование А.Бритикова интересно задумано, содержательно, плотно написано. Оно является во всех отношениях оригинальным поисковым исследованием, не имеющим аналогов в современном российском литературоведении. Это первая и единственная подлинно научная работа, высоко профессионально рассматривающая произведения воистину замечательного жанра, популярного у миллионов читателей на протяжении всего XX столетия. Предшественников у А.Бритикова почти не было. Не сомневаюсь, что этот двухтомник окажется интересным и полезным не только для писателей, литературоведов, библиотекарей и преподавателей литературы, но и для вдумчивых любителей и ценителей научной фантастики.
Особо хочу отметить, что исследование А.Бритикова имеет библиографическое приложение в пяти томах. Библиография включает огромный массив изданных на русском языке художественных произведений писателей-фантастов, живших и писавших на территории Российской империи и СССР в 1759-1991 годах, а также русских писателей, оказавшихся в вынужденной эмиграции. Помимо этого библиография содержит сведения о рецензиях на отдельные произведения, критических, биографических и библиографических работах, посвященных фантастике, а также перечень псевдонимов писателей-фантастов.
К.Бритикова
Л.Смирнов
«Фантастический — несбыточный, мечтательный; или затейливый и причудливый, особенный и отличный по своей выдумке».
В.Даль — Толковый словарь живого великорусского языка в 4-хтт., т.4. М.: 1955.
«Научная фантастика — вид прозаического повествования, имеющий дело с ситуацией, которая не может возникнуть в известном нам мире, но которая предполагается на основе некоторых новаций науки и техники или псевдонауки и псевдотехники, созданной землянами или инопланетянами».
Kingsley Amis — New Maps of Hell. A Survey of Science Fiction. L.: 1960, p.18.
Написать эту книгу меня побудило в конечном счете то обстоятельство, что значение научно-фантастической литературы, несмотря на трудности, которые она испытывает, — издательские и, так сказать, психологические, — не только растёт, но и качественно изменяется в современном мире. Когда-то известные писатели-фантасты В.Обручев и А.Беляев высказывали мысль, что главное её назначение — нести знания в читательские массы, готовить к научной работе. С тех пор функция научной фантастики неизмеримо расширилась. Но и первоначальное её предназначение не утратило своей силы.
Если подходить к научной фантастике с точки зрения приключения идей, то некоторые считают, что основной её герой, — по крайней мере, фантастики, сциентистской — это научная идея или гипотеза. А с традиционной, нефантастической точки зрения, главный герой современной фантастики — учёный либо человек, так или иначе выполняющий научную задачу. И в принципах художественного анализа действительности научная фантастика непосредственно приближается к науке. Тем не менее, сциентизм — только одна сторона художественного метода научной фантастики. В тени пока ещё остаётся то обстоятельство, что эта литература, по выражению Е.Парнова, является своего рода мостом между могучими путями познания — наукой и искусством. Пока ещё недостаточно понято и ещё меньше оценено то, что, научная фантастика строит мост с обеих сторон, и со стороны искусства не в меньшей мере, чем со стороны науки.
Дело здесь не только в том, что в последнее время она всё больше делается литературой, искусством в связи с её возрастающим интересом к социально-психологической проблематике. Дело в том, что и на сциентистском первоначальном этаже она была обязана успеху своих технологических, а впоследствии и научно-теоретических предвидений в равной мере также и эстетической составляющей своего художественного метода. Именно преимущество фантастической проекции по интуитивно угадываемой красоте целесообразного и целесообразности красивого придавало научной фантастике ту универсальность, которая удивила читателей 70-х годов, когда она стала явно стыковаться со «вненаучной», то есть по сути дела — с литературной условностью по всему её диапазону, от реалистического спектра до мифопоэтического. Благодаря внесциентистской тенденции этого художественного метода, современная научно-фантастическая литература сделалась откровенно психологической, социальной, Философской, и не только по своей тематике, но и в изобразительных средствах. Именно здесь, в двойных, сциентистско-эстетических возможностях её природы, нам думается, заложен секрет глубокого интереса к фантастике со стороны современной реалистики. Романы, повести, поэмы, сочетающие реалистику с научной фантастикой, а с другой стороны, с фантастикой сказочно-мифологической (например, «Буранный полустанок» Ч.Айтматова), — сегодня уже достаточно заметное литературное явление. Аналогичные фантастико-реалистические жанрообразования появились и в драматургии, и в кино, и в живописи. Фантастика научного типа сама по себе оказалась не чужда той эстетической интуиции, которая вела основной поток искусства от самых древних первообразов к вершинным достижениям античности и нового времени (если ограничиваться хотя бы европейской традицией художественного освоения мира). Сегодня нельзя не сознавать правоту выдающегося писателя и учёного И.Ефремова, который писал в начале 60-х годов, что научная фантастика умирает, чтобы возродиться…
Фантастическую литературу текущая критика игнорирует, литературоведение едва замечает. А между тем элитные её творения живут веками и тысячелетиями, рассчитанные на вечность. Преувеличение? Возьмите знаменитые Платоновы диалоги об Атлантиде. Ни одно произведение великого мыслителя не породило такой обширной и полемически страстной литературы. В научном труде Н.Ф.Жирова «Атлантида» сообщается, что одних только книг на эту тему насчитывается свыше двух тысяч. Без счёта статей, мириады упоминаний. А ведь это — самая настоящая фантастика, по тем временам прямо-таки новаторская, которую безо всякой натяжки можно назвать научной. Здесь «дышит жар холодных чисел». Грандиозные инженерные и архитектурные сооружения атлантов — плоды обширных знаний в механике, физике, геологии, химии и так далее. А общество? Ни на что не похожее в современном Платону мире, рассчитанное по науке его времени. Даже нетронутые ландшафты страны поражают своей геометричностью, не говоря уже о преображённой части природы.
