Питер Гай - Фрейд

Peter Gay

FREUD

A Life for Our Time

© Copyright © 2006, 1998, 1988 by Peter Gay

© Гольдберг Ю., перевод на русский язык, 2015

© Издание на русском языке. ООО «Издательская Группа «Азбука-Аттикус», 2016

КоЛибри®

Зигмунд Фрейд родился 150 лет назад, 6 мая 1856 года. 150-летний юбилей – повод по-новому взглянуть на его труды и на влияние, которое Фрейд оказал на всех нас. Это нелегкая задача, поскольку сегодня репутация Зигмунда Фрейда остается такой же неоднозначной, как и 100 лет назад. Другой великий человек, Чарльз Дарвин, определивший мышление людей ХХ века и обессмертивший свое имя в 1859 году работой «Происхождение видов» – Фрейду тогда было три года, – быстро нашел понимание и даже восторг у читателей. После непродолжительного периода жесткой полемики немало истово верующих христиан согласилось с «нечестивой» теорией Дарвина о происхождении человека. В настоящее время его позиции в биологической науке незыблемы, если не считать отдельных догматиков, особенно среди американских фундаменталистов, которые упорно протаскивают религию в те области, где – с этим согласны почти все – нерассуждающей вере нет места.

Положение Фрейда совсем иное. Позиции сторон, вовлеченных в споры по поводу его интеллектуального наследия, настолько далеки друг от друга, что шансов на достижение согласия или хотя бы приемлемого компромисса практически нет. Теория Дарвина не подвергается таким серьезным сомнениям. Механизм естественного отбора подтверждает множество общепризнанных фактов – в отличие от психоанализа, который был бы рад и малой толике таких убедительных свидетельств. Кроме того, доказательства, которые приводят психоаналитики, зачастую трудны для понимания. Разум сильнее сопротивляется их анализу и даже описанию, чем изложению истории видов. К счастью, биологам и психологам удалось немного приблизиться к пониманию психических процессов, но интерпретация, предлагаемая, скажем, для теории сновидений Фрейда, которая, как считали некоторые его критики, разрушит структуру психоанализа, в последнее время получила поддержку авторитетных специалистов, которые в своих работах убедительно доказывали, что все наши знания скорее подтверждают, чем опровергают выводы Фрейда в одной из его любимых областей. Другие положения психоанализа также остаются открытыми для обсуждения и защиты.

Данный вопрос неизбежно должен был приобрести глубоко личный характер. Сторонники Фрейда видят в нем не только интересного исследователя психики, сделавшего несколько полезных открытий, но также пророка нового мироустройства – прямо-таки героя цивилизации. Хулители Фрейда воспринимают его не просто как заблуждавшегося психолога, но и как диктатора, лжеца, мошенника – одним словом, шарлатана. И никакой компромисс, как я уже отмечал, между ними невозможен. Читатель должен занять определенную позицию, и написанная мною биография не уклоняется от обязанности примкнуть к той или иной стороне спора.

Спешу предупредить, что эта книга написана в позитивных тонах. Я восхищаюсь Зигмундом Фрейдом и его работами, причем как человеком по большей части благодаря его свершениям. Тем не менее я верю, что моя книга не стала панегириком Фрейду. Я все время помнил о том, что он был всего лишь человеком, и поэтому открыт для скептических вопросов; неумеренное восхищение, которым первые – особенно – сторонники встречали каждое заявление Фрейда, словно он был непогрешимым верховным жрецом психоанализа, принесло лишь вред. В частности, в последние годы его теория толкования сновидений стала предметом широкой (и безрезультатной!) дискуссии. Как говорится, присяжные еще совещаются.

Более того, в наследии Фрейда остались вопросы, в которых свидетельства слишком фрагментарны или противоречивы, чтобы делать окончательные выводы. Например, действительно ли у основателя психоанализа был роман с сестрой его жены Марты? Но мне представляется, о чем будет сказано ниже, что ответ на этот вопрос почти ничего не меняет: идеи Фрейда не становятся более либо менее убедительными в зависимости от того, имелась у них любовная связь или нет. Я оставил этот вопрос открытым, хотя придерживаюсь мнения, что отношения между ними оставались чисто дружескими. Тем не менее, не желая скатываться к догматизму, я отметил, что неопровержимые свидетельства обратного убедят меня в необходимости изменить несколько абзацев. Другой пример – странный анализ личности 28-го президента США Вудро Вильсона, выполненный Фрейдом в соавторстве с американским дипломатом Уильямом Буллитом. Я назвал его недоразумением и карикатурой на прикладной психоанализ. Однако стилистические особенности позволяют мне сделать вывод, что Фрейду в нем принадлежит только вводная часть. Но исследователь наследия Фрейда Пол Розен обнаружил не так давно неопубликованный материал, указывающий, что роль мэтра в составлении этого «недоразумения», по всей видимости, больше, чем было принято считать раньше. Таким образом, несколько слов в этой объемной книге необходимо изменить. Как бы то ни было, я предпочитаю исправить все, даже мелочи.

150-летие Фрейда – причина для празднования, а не для грусти и раскаяния. Думаю, даже те психологи, которые сомневаются в непреходящей ценности части самых радикальных его взглядов, обязаны признать работу Фрейда эпохальной по своему значению, независимо от того, сколько аспектов этой работы потребует корректировки. По моему мнению, взгляд Зигмунда Фрейда на животное под названием «человек» точнее и честнее, чем кого-либо другого. Он признавал, что людям – всем без исключения – придется столкнуться с дилеммой цивилизации. Дело в том, что цивилизация является величайшим достижением человечества и одновременно его величайшей трагедией. Она требует от каждого человека сдерживать свои порывы, отказываться от желаний, ограничивать страсти. Согласно мудрому и лишенному иллюзий взгляду Фрейда, люди не могут жить без ограничений, которые накладывает цивилизация, однако с этими ограничениями их жизнь нельзя назвать по-настоящему свободной. Фрустрация и несчастья – неотъемлемые части человеческой судьбы. Самый важный и наиболее часто игнорируемый аспект образования – негативный; ребенка учат тому, что нельзя делать, что нельзя спрашивать и даже что нельзя воображать. Это не самая приятная новость, и Зигмунд Фрейд, сообщая ее, не имел шансов превратиться в пророка. Однако нам полезно помнить, что это правда.

Питер Гай

Май 2006 г.

В апреле 1885 года в своем часто цитируемом письме Фрейд объявил невесте, что только что осуществил решение, о котором одна разновидность людей, пока еще не родившихся, будет остро сожалеть как о несчастье. Он имел в виду биографов. «Я уничтожил все свои дневники за последние 14 лет, с письмами, научными записями и рукописями своих публикаций. Были оставлены лишь семейные письма», – сообщил он. Фрейд чувствовал, что все написанное им накрывает его с головой, как песок заметает сфинкса, так что из-под груды бумаг виднелся лишь нос. Он безжалостен к тем, кто будет описывать его жизнь: «Пусть нервничают биографы, мы не сделаем их задачу слишком легкой»[1]. Фрейд уже предвидел, как они будут ошибаться, изучая его личность. Во время поиска материалов и работы над книгой я часто представлял эту сцену: Фрейд в образе сфинкса освобождается от горы бумаг, которые очень помогли бы биографам. В последующие годы он не раз повторял свой деструктивный поступок, а весной 1938 года, готовясь покинуть Австрию, выбросил документы, которые извлекла из мусорной корзины внимательная сестра Анна, предупрежденная принцессой греческой и датской Мари Бонапарт – писательницей, переводчицей, сначала пациенткой, а потом ученицей и другом Зигмунда Фрейда.

Основатель психоанализа нашел и другие способы отпугивания будущих биографов. И действительно, некоторые комментарии, которые он делал по поводу жизнеописаний, должны были остановить любого, кто пытался описать его жизнь. «Биографы, – отмечал Фрейд в 1910 году в своей статье, посвященной Леонардо да Винчи, – привязаны к своему герою совсем особым способом»[2]. Они выбирают этого героя в первую очередь из-за сильной привязанности к нему, поэтому их труд неизбежно превращается в идеализацию. «Становящийся биографом, – писал Фрейд Арнольду Цвейгу, который предложил составить его биографию, – обязывается лгать, утаивать, лицемерить, приукрашивать и даже прикрывать свое непонимание, так как биографическая правда недоступна, а если бы и была доступна, не была бы использована». Другими словами, Фрейд не доверял биографам.