Что касается атмосферы в гимназии, то она была очень непростой. В 1923 году Совет послов, который решал дела в послевоенной Европе, признал, что новообразованное польское государство имеет право на западно-украинские земли при условии предоставления культурной автономии украинскому населению. Но польское правительство повело активную политику полонизации этих земель. Официально еще в марте 1920 года было запрещено употреблять название «Западная Украина», взамен вводилось название «Малопольска Всхудня». Массово закрывались украинские школы, а те, что оставались, становились «утраквистичными»: то есть половина предметов преподавалась на украинском, а половина — на польском языках. За украинскими преподавателями велся пристальный надзор, чтобы они не отклонялись от утвержденной программы.
То же самое происходило и в стрыйской гимназии: воспитание и учеба проходили по плану и под контролем польских школьных властей, особенно это стало заметно после 1925 года. Польские преподаватели старались внедрить в гимназическую среду «польский дух», и эти намерения вызывали сопротивление со стороны гимназистов. Однако некоторые учителя использовали все возможности, чтобы вложить в обязательную систему украинский патриотический смысл.
Отличительной особенностью стрыйской гимназии было то, что она располагалась в отдельном доме — в «Русской бурсе» и была по своему национальному составу почти исключительно украинской. Не только поляки, но и ренегаты-украинцы своих детей туда не посылали. Зато, как ни удивительно, сюда ходило несколько учеников из немецких и еврейских семей, родители которых таким образом хотели выразить свою солидарность с украинским народом.
Основное национально-патриотическое воспитание молодежь получала в школьных организациях. Такими легальными организациями не только в Стрые, но и по всей Галиции были «Пласт» (бойскауты) и спортивное общество «Сокол». Кроме того, существовали тайные кружки подпольной организации школьников, которая была идейно связана с Украинской военной организацией.
Конечно, о гимназистах, которые фактически были еще детьми, нельзя сказать, что они целиком сознательно включались в национальную борьбу. Скорее можно говорить о юношеской тяге к романтике и чисто ученическом непослушании. Например, проводится торжественное государственное мероприятие, в зале собирается. публика, на трибуну выходит оратор, чтобы прославлять польское государство, а в это время взрывается бомба с вонючим газом, и всем приходится спешно оставлять зал. Или со сцены незаметно исчезает польский герб, и, если присутствующих призывают вставанием оказать почести государственному символу, вместо белого орла все видят золотой трезубец. Или во время парада торжественный марш превращается в топтание и суету, так как кто-то сбился с шага, кто-то кому-то подставил ногу и так далее, и тому подобное.
Молодежные организации должны были воспитывать отборные кадры в национально-революционном духе, влиять в этом направлении на всю молодежь и привлекать старшеклассников к оказанию помощи революционному подполью (например, сборы на содержание украинского тайного университета, расширение подпольных и запрещенных польским правительством украинских заграничных изданий и т. п.). Хотя обычно членами этих групп становились ученики седьмого и восьмого классов, Степан Бандера принимал в них активное участие уже в пятом классе. Этот маленький бодрый подросток, который, казалось, не был в очень хороших отношениях со своими одноклассниками, на поверку оказался незаменимым в тех случаях, когда надо было подбросить бомбу-«вонючку», нарушить порядок в колонне или передать кому-нибудь тайную информацию.
В одной из книг советского периода рассказывается о поведении С. Бандеры в гимназии. По словам авторов, он на глазах у ровесников одной рукой душил котов «для укрепления воли». Об этом эпизоде поведал авторам кто-то из тех, кто хорошо знал семью Бандер. Однако, учитывая, что рассказ приходится на 1950-е годы, правдивость его маловероятна (если бы вспомнили что-то правдивое и доброе, то понятно, где был бы рассказчик уже на второй день «за антисоветскую агитацию»).
Но сохранились и другие свидетельства. Например, вот такое.
В 1924 году украинскому обществу стало известно о трагической судьбе связной УВО Ольги Басараб. Ее арестовали поляки, пытали всю ночь, и она не вынесла пыток. Однажды сестра Бандеры Владимира, зайдя неожиданно в комнату, застала его бледного, с крепко стиснутыми зубами, из кончиков его пальцев капала кровь. Присмотревшись, Владимира увидела, что под ногти Степана загнаны иглы. «Ты сошел с ума!» — воскликнула она. «Нет, — с трудом ответил брат. — Я хотел проверить, смог бы я вынести, если бы меня схватили враги и начали загонять иглы под ногти».
Если эпизод с котами на самом деле и имел место, то, скорее, это было не от врожденной склонности к садизму, а от мальчишеского, может и неразумного, желания проверить себя: смогу ли я лишить жизни другое существо? Ведь в революционной борьбе, которую уже окончательно избрал для себя Степан Бандера, наверняка придется лишать врагов и предателей жизни, а то и посылать на верную смерть друзей. Что ощущал при этом в последнем случае Степан Бандера, можно узнать, прочитав его выступление на львовском процессе 1936 года.
По некоторым данным, в 1922 году Степан впервые был задержан во время нелегального перехода польско-чешской границы. Среди документов процесса по делу убийства Перацкого имеется свидетельство на суде агента полиции Кароля Сикоры, который предъявил протокол допроса Бандеры в том же году. В своих показаниях полицейский сказал: «Я тогда задержал этого, извиняюсь перед высоким судом, сопляка за нелегальный переход границы. Бандера сказал мне, как сейчас помню, что он чех, живет в Цешине, а к нам приехал посмотреть Польшу и возвращается назад. «Где же твой пропуск? — спрашиваю. — Тот, кто живет близ границы, должен иметь постоянный документ». Бандера ответил: «Я свой документ дома забыл, если надо, покажу в другой раз». Взяли его под стражу и при обыске нашли удостоверение ученика стрыйской гимназии. Вот какой он чех. Это, прошу высокий суд, шпион с малолетства».
За давностью лет невозможно установить: было ли это поручение взрослых — перебраться через границу и передать какие-то сведения, или же это просто мальчишеская затея.
Как бы там, до и было, но достоверно известно, что в 1922 году в 13 лет Бандера гимназистом-третьеклассником вступил в подпольную националистическую организацию школьников и стал членом «Пласта». В Стрые он был членом руководства в Пятом пластовом курене имени Князя Ярослава Осмомысла, позже, уже после окончания гимназии — во Втором курене старших пластунов, отряда «Красная калина» до самого запрещения «Пласта» польской властью в 1930 году. Кстати, именно из-за полученной в детстве болезни все его старания вступить в «Пласт» в первом и во втором классах были безуспешны. В 1922 году он провел даже около двух месяцев в больнице из-за опухоли в колене.
Из отряда «Красная калина» вышло немало выдающихся деятелей ОУН, позже — УПА: Степан Охримович (умер в 1931 году после побоев в польской тюрьме), Алексей Гасин (погиб в бою в 1949 году) и ряд других (из них восемнадцать человек погибли при разных обстоятельствах).
Кроме легальных молодежных организаций, как уже говорилось выше, возникали и нелегальные, в том числе «Группа украинской государственной молодежи», к которой принадлежали Степан Охримович, Юлиан Вассиян, Иван Габрусевич, Богдан Портных; «Организация высших классов украинских гимназий», из которой вышли такие известные потом деятели, как Роман Шухевич, Владимир Янив, Богдан Кордюк, Зенон Коссак, Степан Ленкавский. После слияния некоторых отдельных организаций в 1926 году возник «Союз националистической украинской молодежи» (СНУМ), который возглавил Осип Боднарович, а в руководство (Провод) этой организации входили Степан Охримович, Богдан Портных, Степан Ленкавский, Иван Габрусевич.
Одной из выдающихся фигур молодежного движения в 1920-х годах в Галиции был Степан Охримович, который, собственно, и привлек к подпольной деятельности своего младшего коллегу по гимназии Степана Бандеру. Найдя в библиотеке местной «Просвіти» работы Николая Михновского, в частности его «Самостійну Україну», Охримович пришел в восхищение и стал давать их читать своим друзьям, в частности и Степану. В результате и возникла уже упомянутая «Организация высших классов украинских гимназий».
Практически на протяжении всех школьных лет и позже — во Львове Степан Бандера усердно занимался спортом, проявляя завидные успехи благодаря своему физическому сложению (крепыш среднего роста), упорству и выносливости. В свободное время он пел в хоре, играл на гитаре, мандолине, увлекался необычайно популярными в то время шахматами. При этом никогда не курил и не употреблял спиртного.
