“ЗАВТРА”. А можно ли сказать, что развал страны начался с унижения армии в глазах собственного народа?
В.В . Да, действительно, армия — один из бастионов, который стоял на пути сил, рвущихся к власти и желающих развалить Советский Союз. Этот бастион надо было максимально расшатать, оболгать, настроить против него народ. Эти силы всячески старались унизить армию и тем самым добиться своей цели.
“ЗАВТРА”. Когда вы узнали о создании ГКЧП?
В.В. Я узнал об этом утром 19 августа, как и весь советский народ, по радио. Я полностью разделял идеи и задачи, поставленные перед собой ГКЧП, я активно поддержал его, но членом комитета я не был.
“ЗАВТРА” Валентин Иванович, история любит точность, поэтому извините меня, но все-таки: вы были в составе делегации, направленной к Горбачеву в Форос, и кто ехал с вами?
В.В. Да, я был в составе этой делегации. Она определилась после встречи на объекте АБЦ комитета госбезопасности 17 августа. Многие ваши коллеги считают этот объект засекреченным от народа и от других органов, кроме КГБ. Но фактически это объект несекретный. Нас там было девять человек: премьер Павлов, министры — Язов, Крючков, заместители министров, в частности, я, Ачалов, Грушко, заместитель председателя Совета Обороны Бакланов и секретарь ЦК КПСС Шенин. Собралась очень солидная группа ответственных людей, хорошо знавшая обстановку по стране. На совещании было решено поехать к Горбачеву в Крым, чтобы в спокойной обстановке обсудить с ним ситуацию, сложившуюся в стране, и предложить президенту ввести в действие закон о чрезвычайном положении.
“ЗАВТРА”. Какая же реакция была у Горбачева на ваши предложения?
В.В. Реакция Горбачева была ни за, ни против. Он, как всегда, выступал в своей роли: чрезвычайщина — это гражданская война, и в то же время соглашался с тем, что кое-где она уже идет и надо вводить чрезвычайное положение. Вы понимаете, мы приехали к нему через девять месяцев после постановлений Верховного Совета СССР на эту тему.
“ЗАВТРА”. А кто был в составе делегации?
В.В. Кроме меня, были Бакланов, Шенин, Болдин. Мы приехали к Горбачеву через девять месяцев после того, как 23 ноября 1990 года было принято постановление Верховного Совета СССР о том, что в стране чрезвычайная обстановка и президенту надлежит принять соответствующие адекватные меры. Он же ничего не сделал. Вот, к примеру, на суде, оправдавшем меня, я спрашивал Горбачева: "Вы обязаны были выполнить постановления, принимаемые Верховным Советом СССР?" Он говорит: "Да". Я спрашиваю: "Почему же вы не выполнили это постановление?" Он, как всегда, начинает крутить, вертеть, витиевато говорить о чрезвычайщине, вроде он один понимает, а весь Верховный Совет ничего не соображают.
Горбачев своим умышленным бездействием породил кризис власти, который сказался на экономике, быстро росла преступность, страна погружалась в пучину насилия и беззакония, в межнациональных конфликтах гибли люди, увеличивалось число беженцев из "горячих точек" страны, люди становились изгоями в собственном доме. Углублялся кризис в народном хозяйстве, в энергетике, на транспорте. Надо было объявить чрезвычайное положение для обеспечения и уборки урожая (для того, чтобы провести ее без потерь). Надо было вводить чрезвычайное положение в "горячих точках" страны. То есть вводить его там, где это требовалось, чтобы как можно скорее вывести государство и общество из кризиса.
“ЗАВТРА”. На пресс-конференции членов ГКЧП Г.И.Янаев говорил, что Горбачев нездоров. Как он себя чувствовал в день вашего приезда к нему?
В.В. Он действительно был болен и нам сказал, что чувствует себя очень плохо. На суде, давая показания, первый секретарь ЦК Компартии Украины Станислав Иванович Гуренко сказал, что 18 августа в 16.00 ему звонил Горбачев (за 30 минут до нашего приезда) и сообщил, что плохо себя чувствует, что ему сделали блокаду, он с трудом передвигается и не знает, как ему быть, 19-го ему надо лететь в Москву, поскольку 20-го он должен подписывать проект нового Союзного договора.
Да, Горбачев был болен, но не до такой степени, чтобы не прилететь в Москву. Почему Янаев сказал на пресс-конференции о болезни Горбачева? Такой шаг был сделан для того, чтобы им воспользовался сам Горбачев, а не для того, чтобы оправдать действия ГКЧП. Не надо было им этого делать, не надо было ничего говорить о президенте, просто сообщить о том, что договор, который решили подписать Горбачев и другие, направлен на развал Советского Союза. Заявлением о болезни Горбачева поставили в положение, в котором он сам любил пребывать, дали ему возможность сохранения собственного имиджа, чтобы он мог потом сказать: "Да, я действительно, был болен".
“ЗАВТРА”. Значит, он в любой момент мог вылететь из Фороса, или вы с Генераловым устроили ему изоляцию с отключением связи?
В.В. Ни в коем случае, изоляцию ему никто не устраивал, его охраняла по-прежнему как личная, так и внешняя охрана, она была полностью в его распоряжении, и выехать за пределы дачи он мог в любой момент, только желания сделать это не проявлял. Связь была отключена только в его кабинете с целью создать благоприятные условия для беседы. Если бы работал телефон, то, естественно, разговора не состоялось. Надо знать характер Горбачева, он бы начал названивать на всю страну, Бушу и прочим своим друзьям. Это помешало бы серьезному разговору, ведь речь шла о судьбе страны, и я считаю, что в данном случае поступил правильно, отключив эту связь.
“ЗАВТРА”. А считаете ли вы правильным ввод войск в Москву, в том числе бронетанковых?
В.В. Я считаю, что можно было обойтись без танков. Ввести войска надо было, если бы не хватало правоохранительных подразделений МВД и подразделений КГБ. Я не знал на тот момент обстановки в Москве и какие точно объекты будут охраняться. Но войска-то вводились не с целью кого-то штурмовать или уничтожать, а с целью охраны объектов. Они и охраняли, так называемый, "Белый дом", а точнее Дом Советов России. Танковая рота и батальон десантников охраняли Дом Советов и радио "Эхо Москвы", которое передавало указы Ельцина.
Для охраны здания Моссовета был послан батальон, но Лужков сказал, что они будут охраняться только милицией, после чего батальон развернулся и ушел обратно.
“ЗАВТРА”. В дни августовских событий, а точнее, с 19 августа, вы находились в Киеве и, как говорил Горбачев, требовали, чтобы все периферии подчинились ГКЧП, а в своей последней книге Ельцин написал о том, что в голове у вас был готов план его ликвидации.
В.В. Я, действительно, находился на Украине. Я не думал. что в Москве может возникнуть какой-то конфликт с российским руководством, а то, что говорили обо мне и тем более написали — плод фантазии этих людей. Мы боялись, что с введением чрезвычайного положения на Украине начнутся беспорядки, особенно в западных ее областях, где была активна политическая организация "Рух".
“ЗАВТРА”. Она действовала при поддержке западных кругов?
В.В. Да, тогда "руховцы" были реальной силой, которая могла устроить неприятности народу. Я поехал туда, потому что там служил, меня там знали и, в случае чего, я мог предотвратить беспорядки.
“ЗАВТРА”. Нет ли у вас ощущения, что в развале страны виновата нерешительность ГКЧП?
В.В. Никто тогда не думал, что так развернутся события. Мы все жили в Советском государстве, прошел референдум, на котором народ проголосовал за Союз. И в отношении республик, входящих в Союз, и тем более в отношении Ельцина. Если бы стоял вопрос применения силы, то за 30 минут все было бы решено, о чем соответствующие свидетели говорили на суде.
“ЗАВТРА”. В случае приказа ГКЧП армия пошла бы на штурм Дома Советов России?
В.В. Приказы все выполнились четко и в назначенный срок, Но никто и не думал ставить такие вопросы. Никто из ГКЧП не хотел кровопролития.
“ЗАВТРА”. И группе "Альфа" никто из руководства ГКЧП не отдавал приказа о взятии "Белого дома"?
В.В. На суде командир отряда "Альфа" Карпухин сказал, что если бы им был отдан приказ руководства, то он был бы выполнен за несколько минут. Такой задачи не ставилось. Да и для чего, собственно, ее было ставить? 20 августа совершенно спокойно приезжали в Кремль Руцкой, Хасбулатов, ходили по кабинетам. Никто и не думал их задерживать, хотя можно было это сделать.
“ЗАВТРА” И так же спокойно можно было бы их не выпустить из Кремля?
