А иные офицеры стреляют себе в висок, как будто нет другой мишени на Руси…
И что же — когда шел на нас Наполеон иль Гитлер — и мы бы стреляли себе в висок? И кто бы тогда брал победно Берлин с покорно простреленными, проломанными висками самоубийц?..
О, русский брат, монах, строитель, восстанавливающий древние, сокровенные божьи обители, кельи, часовенки, храмы, монастыри!
Вспомни о монахах-воинах, меченосцах Пересвете, Осляби и тысячи других!..
В жизни, в бытии всякого народа наступают переломные дни Войны Святой, когда даже молитвы великих блаженных пустынников не спасут Его, а только Меч! Воистину!
Только Меч!
О, брат мой! Монах дальних, тихих монастырей травяных, веющих чистостенных, простодушных! Где веет родниковый, православный, первозданный, древлевизантийский, афонский Дух!..
О, если ты, Старец, Учитель православных душ-родников, которыми и жива, и глубока, чиста, бессмертна Русь тысячелетняя — Кладезь Православия — если ты, схимонах, хранитель-попечитель Руси ветх, дряхл, и рука твоя уж не может нести Меч Христа — то стопы твои не должны ли идти к воинам и благословлять их на войну! На сечу! На жертву-кончину во имя Христа, во имя Руси Святой, во имя старух деревенских и детишек брошенных, и мужей, от пьянства погромного отчаявшихся?..
О, брат! Где эти герои на Руси?.. Оглядись окрест себя — где они? Вглядись в себя, в душу свою — а вдруг этот герой-спаситель Руси — это и есть ты, брат мой?..
А вдруг в тебе ожил Михаил Черниговский? Иль Пересвет? Иль Ослябя? Или Александр Матросов?Иль Зоя Космодемьянская? Или наши героические современники, что телами беззащитными защищали "Белый дом" от кромешных танков, расплескивая святую свою безвинную, русскую кровь (да! да! русскую кровь!) по хладным стенам проклятого дома (говорят, что часы на этом Доме все время идут назад, и по ночам слышны крики убиваемых, и кровь обильно, как сентябрьские росы, выступает на стенах). Брат! тут русские убивали русских! Да будет проклято это место!
О, брат мой! русич! русак! росс! русский мой брат!.. Это тебя! тебя! тут убивали твои родные, ослепленные сатанинской властью, убийц, русские братья-мужики!..
На необъятной нашей матушке-Руси — увы! — много таких проклятых мест, где русский убивает, терзает, мучит русского своего брата…
Иль для этого Господь наш дал нам такие великие просторы, долины, реки, холмы, леса, чтобы мы неоглядно терзали, угнетали, попирали друг друга? А, брат?
Куда ты направлял и направляешь дуло автомата твоего? А если бесы-властители прикажут тебе стрелять в твою матушку кроткую, улыбчивую, которая вяжет тебе козьи носки в избе? Будешь стрелять? А она скажет покорно: "Сынок, стреляй — иначе тебя убьют!.. И зачем тебе тогда эти носки?.."
А если не будешь стрелять в мать свою, то зачем стреляешь в брата твоего русского?
Брат! Я вдруг понял, что Синедрион, приговоривший Христа, и Пилат, умывший руки, и Иуда, и безымянный вояка, погружающий копье в Распятого Спасителя, — все одинаково повинны!.. Все одинаковые Иуды!.. Да!..
И потому кремлевские властители-убийцы, отдающие приказ о расстреле "Белого дома", и офицеры, и солдаты, выполнявшие преступный приказ,— одинаково повинны!.. да!..
И те, кто тысячами стояли на площади перед "Белым домом" и рукоплескали убийцам, и не остановили их — все иуды-предатели своего кроткого народа… своих русских героев-братьев-мучеников… Да!..
Это были те же люди, которые 2000 лет назад кричали на Голгофе:
"Распни Его!.."
Брат!
А ты теперь, когда будет у тебя такое искушение — терзать, мучить русского брата своего — скажи! скажи! скажи себе, себе: "Это мой русский брат! мой, мой, мой! и зачем я терзаю его и ненавижу его? Да будет проклят и убит гнев мой на брата моего!"..
Вот бесы нашептывают нам: "Твой дом, твоя семья, твои ближние, домашние, твои родственники, ветви древа твоего — твоя крепость! только они — и есть твоя любовь, а остальные человеки — чужие тебе… отгородись от них! Не переживай за них… у них свои близкие — пусть они спасают и лелеют, любят их…"
О, слепой брат мой!
Но вот ночью схватила тебя нежданная смертельная хворь — и везут тебя в чужую больницу, и кладут на операционный стол, и чужой врач спасает жизнь твою, которую не смогли упасти "ближние" твои.
Или вот ты вырастил красавицу-дщерь, любушку свою, а она полюбила незнакомого, чужого мужчину, и навек прилепилась к нему, и оставила тебя, и кто теперь родней ей — ты или "чужой" муж?
Вспомни, брат, слова Христа: "
Враги человеку домашние его"…"
О, бедный брат мой, вспоминающий "чужого" врача или "чужого мужа" для дочери возлюбленной своей! Или не понял ты, что нет близких и дальних у тебя в родном народе твоем русском? А? А? А?.. А все русские люди — родня, семья твоя! Самая жгучая, древняя семья-родня! Да!..
Значит, ты не дальних, не чужих убивал у "Белого дома"...
И не дальних, не чужих, а родных, кровных, русских своих человеков терзаешь ты на родной родине Руси своей! Воистину! Да!..
Брат! Вот идет на тебя по улице ночной шаткий, пианый человек, и сквернословит яро, и хочет обидеть тебя.
А в тебе гнев и страх, и презрение, и брезгливость закипают. Затуманивают страсти тебя. Русская пословица говорит: "Душу съели страсти, а тело — сласти…"
Но вот ты тверди себе, как спасительную, светлую молитву пустынник: "Ты русский! русский! русский! человек! И я один на все земле понимаю язык твой! и тебя! и душу твою… И я люблю, люблю! Люблю тебя, мой русский, ночной, нечаянный брат! брат! брат… И зачем ты оскверняешь тело и дух твой гнилой водкой, а чистые уста твои, которые могут повторять молитву Христову, тошной, грязной бранью…
Может, оттого русский человек и грешит пьянством — этой богомерзкой пагубой, чтобы залить, заглушить страждущую, вопрошающую, чистую свою душу сонной, слепой одурью-водкой? Увы!..
О, русский брат мой! Нынче, когда бесы захватили власть на Руси — потекли по нашей святой земле обильные водочные реки, а над ними заклубились, как воронье, тучи сквернословья! Да!.. И эти сатанинские "реки" и злые ручейки самогонные превзошли наши великие земные реки!.. Теперь в этих "реках" "купаются" и наши женщины, и дети! И тут наша великая вина, пагуба, смерть наша дурная, кривая!..
Брат мой! Как нам покинуть мертвые, мглистые, замогильные водочные гиблые "реки" эти? Эти "реки" текут только в могилу твою!.. Только! В могилу твою… И в миллионы досрочных, пьяных, русских могил!
Но!..
Тут только Русская Церковь-Матушка может и должна спасти нас от рек ядовитых, дьявольских этих! Только Церковь! Только о тысячелетние, непобедимые, церковные и монастырские стены должны разбиться миллиарды этих бутылок с мертвым, могильным зельем-ядом...
И еще одна Страшная Бутыль с голубым ядом иссушает душу русскую, беззащитную.
Эта Страшная Бутыль — играющая, пляшущая и говорящая — это телеящик! Вот он — поистине — Ящик Пандоры бушующий!..
В этой мерцающей, призрачной Телебутылке собираются все бесы Руси! Вот они пляшут, витийствуют, лгут, растлевают тебя и твоих юных, безвинных чад, о доверчивый, улыбчивый русский брат мой!
Поистине, тут божий замысел, что все бесы собрались в одной Бутыли, и можно разом погасить их, и навсегда отпрянуть от них!
Друг!
Иногда мне чудится, что ад — это необъятный зал, где вопиют и вспыхивают тысячи телеэкранов — и ты должен глядеть на них до скончания времен, до иссушенья глаз и души…
О, Брат русский мой! Если пьяная от водки рука твоя и одурманенная телебесами голова твоя не позволяют тебе поднять из глухой травы, полыни, лопуха, конского щавеля, сныти Тысячелетний Верозащитный Русский Меч, то хоть откажись от мертвой водки и мертвого телевидения — этой Мерцающей Бутыли Бесов..
Тогда, может быть, древляя сила вернется к тебе, мой русский брат, и сможешь ты вновь, как предки твои, вспахать-поднять русскую землю, охваченную сорняком, и подъять из сонных лопухов Великий Православный Меч на врагов Руси.
И еще: недавно на московской, вавилонской улице, объятой чужебесием, чужой рекламой, чужими машинами, чужими человеками, чужими языками, несчастными нашими гулящими, обманутыми, совращенными подростками, увидел я девушку в русском древлем сарафане-кумачнике и с жемчужной косой, перевитой белой лентой, и светлого отрока в русской самодельной косоворотке с наборным ремешком и в сапогах коротких, широких, русских…
