использования для нагнетания конфронтации и реваншизма в мировой политике, а также противодействовать попыткам пересмотра итогов Второй мировой войны, способствовать деполитизации исторической дискуссии" (MID 2016). В нем утверждается, что историческая специфика любой страны должна учитываться при продвижении универсальных ценностей, таких как права человека или свобода слова, которые лежат в основе концепции многополярности. Военная доктрина 2014 года содержит аналогичные утверждения, описывая культуру (включая историю) как неотъемлемую часть национальной безопасности, даже ставя ее в один ряд с внутренними угрозами терроризма. Она также призывает российских военных реагировать на дезинформационные кампании, которые якобы пытаются разрушить исторические, духовные и культурные традиции Отечества, ориентируясь на молодежь ("Российская газета", 2014а).
Этот явный акцент на милитаризации и секьюритизации исторической интерпретации также присутствует в Доктрине информационной безопасности, выпущенной в конце декабря 2016 года. Доктрина прямо связывает предполагаемые исторические фальсификации российской военной истории с текущей оборонной политикой, называя в качестве главной цели "нейтрализацию враждебной деятельности в информационной и психологической сферах, в том числе направленной на разрушение исторических основ и патриотических традиций, связанных с защитой Отечества" (Lenta 2015a).
В тексте подразумевается, что разногласия по поводу исторических нарративов представляют собой посягательство на сами основы нации. Это используется для оправдания пронзительного и интенсивного обращения к истории в политическом дискурсе, превращая несогласие с официальной исторической линией в экзистенциальную угрозу, от которой россияне должны защищаться. В своем послании Федеральному собранию в 2015 году Владимир Путин на одном дыхании процитировал готовность российских граждан защищать свои "национальные интересы и свою историю", как будто это одно и то же (Kremlin.ru 2015a).
Стратегия национальной безопасности России до 2020 года в версиях 2009 и 2015 годов также подчеркивает утверждение российских интерпретаций истории как средства сплочения общества против воспринимаемых экзистенциальных угроз, перечисляя следующие ключевые убеждения:
Противостояние в глобальном информационном пространстве вызвано тем, что некоторые страны пытаются использовать информационно-коммуникационные технологии для достижения своих геополитических целей, в том числе для манипулирования общественным сознанием и фальсификации истории.
Основой общероссийской идентичности народов Российской Федерации является сложившаяся в ходе истории система единых духовно-нравственных и культурно-исторических ценностей.
Эти ценности определяются в терминах, которые очень прочно опираются на историю, которая сама по себе подчеркивается как источник национального единства: "Историческое единство народов России - это преемственность истории нашей Родины" (Президет России 2009, 2015а). Подобные представления о многонациональном "историческом единстве" и преемственности России легко опровергнуть: во-первых, за столетие до этого заявления на территории России произошло три государственных распада; во-вторых, многие российские национальные меньшинства, такие как калмыки и чеченцы, трактуют историю России совсем не так, как этнические русские. Однако эти контраргументы, опровергающие "историческое единство" России, также указывают на то, почему правительство так рьяно его пропагандирует: чтобы восполнить отсутствие объединяющей национальной идеи, способствующей политической стабильности и власти Кремля.
Стратегия национальной безопасности (СНБ) до 2021 года продолжает работу, начатую в 2015 году, - крестовый поход по политизации и поляризации всех аспектов российской культуры (Kremlin.ru 2021). Как и призыв к истории в более широком смысле, это стратегия, озабоченная не столько безопасностью страны, сколько безопасностью правительства: документ ставит задачу мобилизовать российскую нацию, даже саму российскую идентичность, против западных гопников внутри страны и за рубежом. Стратегия читается как параноидальная диатриба против часто упоминаемых "внутренних и внешних врагов" России. Они маячат почти на каждой странице, скрываясь в рассуждениях о национальных интересах, сплоченности общества, экономике и стратегической стабильности. Но больше всего эти угрозы проявляются в частых упоминаниях о культуре, исторической правде, духовных и моральных ценностях, которые во многом можно рассматривать как манифест по развитию у россиян осознания одобренной Кремлем истории.
В СНБ-2021 защита исторической памяти названа стратегическим приоритетом национальной безопасности, а отдельный раздел посвящен защите традиционных российских духовно-нравственных ценностей, культуры и исторической памяти. В этой же стратегии народ (narod) назван носителем суверенитета России, а культурно-исторические ценности народа положены в основу его государственности (gosudarstvennosti). Поддержка и вера в сильное российское государство - это, пожалуй, главная идея путинской эпохи, для защиты которой, как и для защиты истории, используется инструментарий, а исторические ценности описываются как "базовый элемент [фундамент] будущего развития страны". В СНБ-2021 российские исторические ценности активно атакуются США и их союзниками, а также транснациональными корпорациями и иностранными неправительственными организациями (NGOs). В нем утверждается, что активизировались усилия по фальсификации российской и мировой истории, извращению исторической правды и уничтожению исторической памяти с целью ослабления тех, кто составляет ядро государства (т.е. этнических русских). Стратегия ставит своей целью защиту исторической правды, сохранение памяти и исторически осознанного единства, противодействие фальсификации истории, а также в поддержку патриотического воспитания (воспитания) на "исторических примерах" и защиту населения от развития чуждых идей и ценностей. Однако, хотя доктрины и стратегии, описанные выше, обеспечивают контекст того, как эти политики вписываются в более широкое видение правительством страны, стоит также рассмотреть, как правительство приступило к продвижению официально одобренных исторических нарративов.
Положительное подкрепление исторических нарративов
Напротив станции метро "Арбат" в центре Москвы стоит необычное уродливое здание, известное в народе как Дом дурака. Оно похоже на безвкусный диснеевский замок с башенками, покрытыми, как кажется, аккуратно расположенными амбарчиками. 9 мая 2012 года эти башенки словно дрожали, когда мимо проезжали танки, и я впервые наблюдал за Днем Победы в Москве . Вместе с тысячами других людей я наблюдал за тем, как военная техника добирается до Красной площади, где она шествует вместе с новейшими ракетами и войсками, несущими советские флаги Победы, под зажигательные ноты самой эпической музыки из когда-либо созданных. Со стороны милитаризм Дня Победы отличает его от более традиционных памятных мероприятий, и это действительно больше, чем день памяти. Несмотря на обилие ритуалов, новых и старых, День Победы - это еще и народный праздник, праздник для народа, в котором участвует каждый. Как и все остальные, в этот день я носил памятный символ - георгиевскую ленточку, дарил цветы ветеранам и посещал различные ансамбли песни и пляски, одетые в красноармейскую форму времен Второй мировой войны.
Хотя в последующие годы День Победы достигнет новых высот, в 2012 году, объявленном Владимиром Путиным "годом истории", городские власти приложили немало усилий, чтобы отметить 9 мая с размахом. В этом году были основаны исторические инициативы, а также (повторно) созданы Российское историческое общество (РИО) и Российское военно-историческое общество (РВИО). Несмотря на то, что это явно новые организации, первое претендует на преемственность с Императорским русским историческим обществом, распущенным после Октябрьской революции и отметившим свое 150-летие всего в четыре года. Аналогичным образом, РМСО заявляет о преемственности с организацией, созданной Николаем I, и поэтому называет себя 110-летней. Таким образом, их заявления
