Ознакомительная версия.
Шеин просил подкреплений, и правительство готовило их. Завершилось формирование еще двух солдатских полков, полковников Вилима Кита и Юрия Матисона, к ним добавили несколько рот перешедшей на русскую сторону «литвы» и в июне отправили под Смоленск в составе 4 тыс. человек. А учитывая слабость, проявленную новой пехотой, послали и 2 приказа (1000 человек) московских стрельцов. Филарет начал дополнительное формирование новых полков — двух солдатских и первого в России драгунского. Драгуны могли вести бой как в пешем, так и в конном строю, носили облегченные кирасы, вооружались палашами и карабинами, а численность полка составляла 1600 чел. при 12 легких пушках.
Поляки, как у них водилось, организованностью не блистали, сбор войска затягивался. Но, чтобы отвлечь русских от Смоленска, опять договорились с Крымом. С весны на южные районы посыпались нападения татарских отрядов, к ним присоединилась ногайская орда из 3,5 тыс. всадников, а в начале лета на Русь обрушилось 30-тысячное войско крымского царевича Мубарек-Гирея. Мало того, Владислав обратился к украинским казакам, призывая их идти на «Московию» и опустошать ее вместе с татарами. И, в отличие от донцов, отказывавшихся воевать под руководством «пашей», их малороссийские коллеги откликнулись охотно.
Мубарек-Гирей вторгся по Изюмскому шляху, отрядил 1,5 тыс. воинов для осады Ливен, а сам двинулся на север и подступил к Туле. Взять ее не смог, гарнизон отбился. Татары откатились, грабя окрестности, соединились с украинцами и вторично атаковали Тулу. Их снова отразили. Но по Серпуховской дороге крымцы и запорожцы прорвали линию укрепленной «засечной черты», вышли к Оке, форсировали ее и достигли Московского уезда. Отряды казаков безобразничали под Серпуховом, а татары рассыпались загонами, опустошая Оболенский, Тарусский, Алексинский, Калужский, Каширский, Зарайский, Рязанский, Пронский, Белевский, Волховский, Ливенский уезды. Благодаря своевременному оповещению и задержке врага под Тулой большая часть населения успела разбежаться по городам и попрятаться по лесам, тем не менее татары угнали б тыс. пленных, оставили пепелища на местах деревень.
За эту диверсию хану заплатили щедро, польские послы отвезли ему 200 подвод, нагруженных деньгами. И гетман Радзивилл комментировал: «Не скрою, как это по-богословски, хорошо ли поганцев напускать на христиан, но по земной политике это вышло очень хорошо». Отправка подкреплений Шеину прекратилась. Все, что можно, царь и патриарх вынуждены были перенацеливать на юг. Приостановилась и посылка боеприпасов, их направляли гарнизонам городов. Отборный корпус московских стрельцов, кроме упоминавшихся двух приказов, так и не был отправлен к Шеину — сохранялась крымская опасность для самой столицы. Не был двинут к Смоленску и сторожевой полк Ивана Еропкина и Баима Болтина с Северщины — ему было приказано действовать против татар. Известия о нашествии крымцев вызвали тяжелые последствия и в лагере Шеина, из армии стали массами уезжать дворяне и дети боярские, чьи поместья располагались в южных районах, ведь у них там остались жены, дети, родители…
А гарнизон Смоленска знал, что к нему должна прийти помощь, и всеми силами тянул время. Совершал вылазки, мешая осадным работам и подготовке штурмов. Особенно часто подвергалась нападениям позиция на Покровской горе, через которую осажденные могли открыть дорогу для связи с внешним миром. За лето на этой горе произошло 14 жестоких боев. А Шеин, хотя и вынужден был оглядываться на запад, ожидая прихода короля, обстреливал крепость и стягивал кольцо осады. К концу лета его войска размещались следующим образом. Севернее Смоленска, на Покровской горе, стоял лагерь из нескольких солдатских полков и других частей под общим командованием Матисона. С восточной стороны — лагерь Якова Шарло, а дальше от города, на Московской дороге, стан самого Шеина. С южной стороны крепости разместился лагерь Лесли. А с западной — лагерь Семена Прозоровского и несколько отдельных укреплений.
После ухода татар правительство возобновило помощь осаждающим. К Шеину пришел рейтарский полк Самуила Шарля Дееберта с обозом, хотя пороха привез всего 100 пудов. Активизировались и действия на других направлениях. Из конницы, собравшейся на юге, — драгун, казаков, детей боярских — был сформирован летучий отряд Федора Волынского и брошен в глубокий рейд на Украину. Но больше сделать не успели ничего. 25 августа к Смоленску прибыл Владислав с 23– тысячной армией. У Шеина к этому времени тоже было около 20 тыс. Но его войско было «привязано» к осаде крепости, разбросано по нескольким лагерям и укрепленным острожкам, что позволяло неприятелю бить его по частям. Фактически наступательная инициатива заранее отдавалась полякам.
Король расположил свой стан в Глуховском лесу, в 7 км от города, оставил там обозы под командованием Сапеги и двинулся в обход через леса, намереваясь неожиданно ударить с севера, через Покровскую гору, и прорвать блокаду. Внезапности не получилось. Русские разъезды обнаружили противника, а от перебежчика стало известно о планах короля. Но Шеин, опасаясь нападений с других направлений и вылазок гарнизона, не мог оставить без прикрытия все осадные лагеря, шанцы, многочисленные батареи осадной артиллерии. И сумел вывести к Покровской горе, навстречу врагу, лишь часть своих сил. Полки выстроились в боевую линию, прикрывшись окопами, валами и тройной засекой из срубленных деревьев.
28 августа Владислав открыл артиллерийский огонь, а солдатам за согласие штурмовать и рубить топорами засеки раздал по 2 червонца. Битва завязалась жесточайшая. Русские встретили нападающих пушками, на флангах контратаковали, вступая в рукопашную. Потом ударили в центре на пехоту, рубящую засеки. Ценой огромных потерь полякам все-таки удалось преодолеть эти заграждения, и тогда последовала русская контратака по всему фронту. Врага отбросили. Тогда король послал в бой тяжелую конницу. Но наши ратники в полном порядке отошли на следующую линию укреплений, где оборону возглавил воевода Измайлов. Владислав подступил к шанцам, возобновил атаку, а навстречу ему устроил вылазку гарнизон из Смоленска. Снова закипела сеча. Кое-где полякам удалось овладеть окопами, к королю пробились осажденные во главе с паном Воеводским, раненным пулей в плечо, и в крепость сумели провести обоз с продовольствием. Но взять позиции Измайлова и Матисона не удалось. Понеся огромный урон, Владислав дал сигнал к отступлению.
Русские захватили в контратаках несколько знамен, пленили 72 рыцаря и неизвестное число рядовых, а на следующий день Шеин укрепил Покровскую гору двумя новыми шанцами.
Король атак не повторял, приводя в порядок воинство. Маневрировал, подтягивая тылы. К нему пришли еще несколько отрядов польской и наемной пехоты. А 3 сентября, погуляв по России, прибыли 15 тыс. украинских казаков. 9 сентября подвезли отставшую крупнокалиберную артиллерию, сопровождаемую конницей. Теперь у поляков было двойное превосходство, а армия Шеина, наоборот, стала уменьшаться. Иностранные наемники взвесили соотношение сил и, как случалось в таких ситуациях, стали переходить к противнику. Владислав принимал их с радостью, чтобы стимулировать этот процесс.
И 11 сентября он начал второе сражение. Часть войск отрядил для атаки западного лагеря Прозоровского — связать его боем и не позволить ударить во фланг или оказать помощь Измайлову и Матисону. А главные силы развернулись опять против Покровской горы. Левое крыло король возглавил сам, правое вверил Радзивиллу. Два часа безуспешно атаковали казаки и легкая кавалерия. А потом последовал массированный удар немецкой пехоты, которую король подкрепил и спешенной конницей. Были взяты три передовых шанца, и неприятель, заваливая фашинами рвы, полез по штурмовым лестницам на валы и палисады укрепленного лагеря. После, как пишет Велевицкий, «ужасного штурма» русские оставили его и отошли в еще один, «шестиугольный» редут. Преследовать их король не решился. Поляки закреплялись во взятом лагере, подтягивали пушки, окапывались рвами от русских контратак и в течение вечера и ночи вели перестрелку. А 12 сентября осадили «шестиугольное» укрепление. Весь день гремели пушки, следовали атаки, и одолеть защитников не удавалось. Но и у них силы иссякали. И под покровом ночи Шеин сумел вывести остатки гарнизона из полуразрушенных укреплений. Со всей артиллерией и запасами они отошли в главный лагерь. Причем операцию провели так умело, что королевские караулы ничего не заметили.
Но Покровская гора была теперь в руках неприятеля, путь на Смоленск открылся. И король съездил в город договориться с гарнизоном о совместных действиях. Правда, с изрядным риском для жизни, «среди града ядер» — дорога простреливалась с двух сторон, из западных и восточных русских лагерей. Так что о снятии осады говорить было рано. И еще существовала надежда, что все переменится, — Шеин докладывал о сложившейся ситуации в Москву, ждал помощи, получал обнадеживающие ответы. Однако Владислав отправил по Московской дороге 8-тысячный корпус Гонсевского и Казановского. Они с налета захватили Дорогобуж — тыловую перевалочную базу Шеина со складами боеприпасов и провианта. И, встретив направленные из Москвы вспомогательные части, разрозненные и наспех сформированные, отбросили их назад.
Ознакомительная версия.
