и однорукий коммивояжёр-дальнобойщик Юлиус. Неизбежная ночь стала их догонять. Чуя её за своею спиною, притих даже говорливый бармен. Ночь обгоняла их, выбрасывала то там, то тут в загрустившем небе белые пятнышки звезд.
Ночь густела, летела рядом, хватала скачущих за куртки, штаны и ботинки и, содрав их с плеч, разоблачала обманы и измены.
Вряд ли теперь узнали бы постояльцы своего бармена, любителя настойки на мухоморах. На месте того, кто наливал нам коктейли, теперь нёсся, тихо звеня золотою цепью, темно-фиолетовый андроид с мрачнейшим и никогда не улыбающимся лицом. Он упёрся подбородком в грудь, он не глядел на луну, он не интересовался землею под собою, он думал о чем-то своём, видать, об электрических овцах.
Ночь оторвала и копну волос у Фриды, содрала с шеи платок и расшвыряла его клочья по болотам. Тот, кто был Фридой, спутницей моих ночных утех, оказался худеньким юношей. Теперь притих и он и летел беззвучно, подставив свое молодое лицо под свет, льющийся от луны.
Сбоку, держась за ботинок Карлсона, блистая сталью скафандра, был виден однорукий терминатор Юлиус. Луна изменила и его лицо. Исчезла бесследно нелепая улыбка коммивояжёра, теперь он мчался по воздуху в своём настоящем виде киллера больших городов, неуловимого убийцы. Голый надувной робот, которого мы знали как Гуниллу, болтался, держась за другой ботинок механика-пилота.
Так они исчезли в темноте, и я остался один, только у подножья холма что-то кричала мне фрекен Бок.
С этого дня прошло много лет. Я вышел на пенсию.
Несчастный полковник перестал со мной разговаривать. Он не сказал мне ни одного слова. Ни одного.
Оказалось, что в ту ночь, прыгая по горному склону, он откусил себе язык. Это не сразу заметили, хотя он долго принимал участие в различных комиссиях, которым меня показывали в качестве свидетеля. Молчание полковника принимали за мудрость, и тайна раскрылась случайно. Он несколько раз пытался облететь окрестные горы на параплане, чтобы найти Чорный Чум. Во время одной из таких попыток полковник исчез.
Все остальные участники описанных выше событий живы до сих пор.
Я купил отель, и теперь он называется «У мёртвого пилота».
Отель процветает, и мы с шерифом и фрекен Бок (я подружился с её поленом и даже несколько раз отлакировал его) часто собираемся там, в каминной зале. Диктофон всегда лежит у меня рядом на подлокотнике кресла, и уже не один я, а мы все рассказываем Диане новости.
Луна странным образом освещает горы, в такие дни полнолуния всегда очень хорошо ― так спокойно, уютно.
Хотя я никому не признаюсь, что держу теперь в подвале пулемет Гочкиса ― так, на всякий случай. Потому что иногда мне кажется, что они всё-таки вернутся, прилетят снова. Мысль о том, что кто-то из них, может быть, еще бродит среди людей, замаскированный, неузнаваемый, эта мысль не дает мне покоя.
И, чтобы два раза не вставать — автор ценит, когда ему указывают на ошибки и опечатки.
Извините, если кого обидел.
13 июня 2021
Очередная пятиминутка совершенно бесполезной для вас информации (2021-06-15)
1. Вчера говорили о нашем мудром Городском голове, который издал указ, что спасёт нас от новой чумы. Эта неделя объявлена у нас нерабочей, а, стало быть, все дни превращены в воскресенье. Понятно, что всякий приказчик будет работать по-прежнему, но не всякий из них знает, что воскресный труд должен оплачиваться двойной мерой. Присяжный поверенный, словам которого я доверяю уже лет десять, говорил, что всякий приличный юрист вместо посещения церкви в положенный день переводил всех крестьян на работу по избам сроком на неделю, и тогда им можно не платить вдвое.
«Вот думал я, — как полезно всё в мире устроено, везде движутся шестерёнки и трутся приводные ремни. Один я валяюсь в траве и думаю о ветвлении сюжетов».
История моего многострадального Отечества полна суетливого перекладывания ответственности всеми в нём живущими, кроме религиозных сектантов, к которым я начинаю испытывать всё более тёплые чувства. Никто не хочет оказаться виноватым, все в кипучей деятельности, осмысленность которой бесспорна и все всем дают советы. Сектанты в этом смысле молодцы: идея залезть в пещеру и затворить за собой камень меня всегда интересовала, но я с детства ненавидел спелеологию (два раза попробовал её полюбить да не вышло).
2. Совсем недавно один молодой и, кажется, успешный детективный писатель, объявил конкурс детективного рассказа. В качестве приза там давали бесплатный курс по написанию детективов, и я, как вы понимаете, очень взволновался. Потому что я чуть что рад побежать, задрав штаны, за комсомолом. Задание там было такое: «…используя основных персонажей рассказа Эдгара Алана По «Убийство на улице Морг», перенести их в 20 век, современность или будущее, в любую страну, включая Россию, и сделать альтернативный финал с разоблачением другого убийцы, но с обязательным падением подозрения на убийцу из рассказа. Можно добавлять любых персонажей, которых нет в рассказе По».
Я скурпулёзно всё это выполнил, однако ж, когда хотел узнать результаты, то обнаружил, что это решительно невозможно. Почтовый адрес перестал отвечать, и чем кончилось дело — решительно неизвестно. Кажется, я лишился курса литературного мастерства. «Стихи, однако, сохранились. Я их имею, вот они…» — надо выложить наверное.
3. Этот пункт я добавил для ровного счёта, потому что две собаки дерутся — третья не приставай.
И, чтобы два раза не вставать — автор ценит, когда ему указывают на ошибки и опечатки.
Извините, если кого обидел.
15 июня 2021
Убийство на улице Генерала Коргина (2021-06-16)
Кто в нашем уездном казачестве прибрал к рукам казённые суммы, и кто увёл лошадей исправника, ― уж на что это, кажется, мудреные вопросы, а какая-то догадка и здесь возможна.
Николай Лесков, «Сельское кладбище».
А вот кому свежего Карлсона? (Трагическую историю написания которого я рассказывал в прежнем посте).
― Что это там? ― спросил Шуйский. ― Здание больно неприятное.
― Так это морг напротив. Там, за забором, больница святого Евстафия, бывшая имени Коминтерна, ― ответил я.
― Это многое объясняет. Вы ж математик, обожаете загадки ребусы? Вам, должно быть, приятно разгадывать кроссворды с фрагментами… Вы знаете, что такое кроссворд с фрагментами?
Я не знал.
― Ну так это, ― продолжил Шуйский, ― часть советской жизни.
