Уистан Оден - Стихи и эссе

На улицах светло, повсюду чистота,
Мухлюет в карты третий класс, а в первом ставки бьют;
Никто из нищих на носу не видел никогда,
Что происходит — и зачем — внутри кают.

Строчит письмо любовник, спортсмен бежит с мячом,
Кто не уверен в чистоте, кто в красоте жены,
Юнец амбиций полон,  Kапитан давно ни в чем
Не видит смысла, кажется; а кто-то видит сны.

Так наш культурный мир плывет, путем прогресса
Вперед по глади волн, и где-то там нас ждет
Восток септический, цветов и платьев вид чудесный;

И Завтра хитроумное в постель свою идет,
Задумав испытать мужей Европы; неизвестно,
Кто будет низок, кто богат, а кто — умрет.

Кто говорит, любовь — дитя,
    А кто — бранит ее.
Кто говорит, она — весь мир,
    А кто твердит — вранье!
Когда ж соседа я спросил,
    (а с виду он знаток),
На шум жена его пришла,
    Чтоб выгнать за порог.

        Кто опишет любовь, кто мне скажет,
           Не похожа ль она на халат?
        Правда ль запах ее будоражит,
           Или сладок ее аромат?
        Как ежи ее колются складки,
           Или мягкого плюша нежней?
        А края ее остры иль гладки?
        О, скажите мне правду о ней!

О ней петитом говорит
    Любой научный том.
О ней всегда заходит речь
    На вечере любом.
Самоубийца в дневниках
    О ней упоминал,
И в туалетах на стенах
    Я про нее читал.

        Как овчарка голодная воет,
           Иль гремит, как оркестр духовой?
        Может быть, подражая обоим,
           Электрической взвизгнет пилой?
        Запоет ли, гостей оглушая,
           Или классика, все ж, ей родней?
        Замолчит ли, когда пожелаю?
           О, скажите мне правду о ней!

В беседке я ее искал —
    Там нету и следа.
На Темзе возле Мейденхед,
    И в Брайтонских садах.
Не знаю я, что дрозд поет,
    Зачем тюльпану цвет,
Но нет в курятнике ее,
    И под кроватью — нет

        Переносит ли сильную качку?
           Рожи корчить умеет иль нет?
        Все ли время проводит на скачках,
           Иль на скрипочке пилит дуэт?
        О деньгах говорит без опаски?
           Патриотка ль она до корней?
        Не вульгарны ли все ее сказки?
           О, скажите мне правду о ней!

Даст ли знать мне о дате прихода
  Напрямик — или скроет хитро?
Постучится ли утром у входа,
   Иль наступит на ногу в метро?
Будет резкой, как смена погоды?
  Будет робкой иль бури сильней?
Жизнь мою переменит ли сходу?
  О, скажите мне правду о ней!

Когда ловлю я, садом окружен,
Все те шумы, что порождает он,
Мне справедливым кажется, что слов
Нвт у пернатых или у кустов.

Вот безымянный воробей пропел
Псалом свой воробьиный, как умел,
и ждут цветы, когда из отдаленья
К ним кто-нибудь слетит для опыленья.

Никто из них о лжи не помышляет,
Не ведает никто, что умирает,
и ни один, звук рифмы полюбя,
Груз времени не взвалит на себя.

Пуст речь оставят лучшим, одиноким,
Кто писем ждет, или считает сроки.
Мы тоже, плача и смеясь, шумим;
Слова — для тех, кто знает цену им.

В драку лезь, на бой иди
И героя победи;
Льва поймай, плюнь с высоты;
Кто поймет, что слабый ты?

У прирожденной сиделки родня
Больше болеет день ото дня.

Изменяет мне терпенье
В моих личных отношеньях:
Мало в них хорошего,
И стоят мне недешево.

Я за свободу стою, ибо цензору не доверяю.
Сделавшись цензором сам, о, как я стал бы суров!

Когда здоров он или рад,
Она ему устроит ад,
Но встанет каменной стеной,
Когда он слабый и больной.

Иных, не внемлющих уму,
Их действия погубят;
Иные гибнут потому,
Что действовать не любят.

Пусть в почет войдет навек
Вертикальный человек,
Всеми чтим и так тотально
Человек горизонтальный.

Частный тип
В публичном месте
Выглядит скорей на месте,
И милей, сказать по чести,
Чем чиновник в частном месте.

Птичьи беседы всегда
Сообщают так мало,
Но так много значат.

Из всех зверей
Лишь человек имеет уши,
Не выражающие чувств.

В минуты радости
Все мы хотели б иметь
Хвост, чтоб вилять им.

Стыд старения
Не в том, что желание гаснет,
(Кто сожалеет о том,
в чем ему нету нужды?) — а в том,
что нужно сказать другому.

Девиз тирана:
Все, что Возможно —
Необходимо.

Красота, проходящая мимо,
Еще восхищает его,
Но он больше не должен
Оборачиваться вослед.

Судит ли нас Господь
По тому, как мы выглядим внешне?
Подозреваю, что да.

Сегодня две песни просились, чтоб я записал их:
Прости, уже нет, дорогая! Прости, мой дружок, еще нет!

В зеркало смотримся мы, чтоб дефект отыскать исправимый,
Неисправимые нам слишком известны итак.

Бог не вяжет узлов,
Но может, если попросят,
Легко развязать их.

Мечта поэта: быть
как сыр — местным,
Но ценимым в других местах.

В нее выходит будущее черни,
Загадки, палачи и звон оков,
Ее Величество не в настроенье,
Иль шут, водящий за нос дураков.
Великие в ней зрят во тьме вечерней,
Что, так шутя, впустила в сумрак свой,
Вдову с усмешкой миссии святой,
Потопа волны в ярости пещерной.
Мы с ней ведем войну, когда боимся,
И бьемся об нее, коль смерть настанет:
Вдруг распахнется и Большой Алисе
Страна Чудес предстанет, вся из роз,
Но огорчит ее до моря слез
Одним лишь тем, что маленькою станет.

1.
В ту спальню не пройдет горящих окон свет;
В ней слух его ловил с волненьем полдня звень:
Где множатся луга и мельницы уж нет,
Но мелят жернова любви ушедшей тень.
Напрасно он вздыхал с усталостью пустой
О храме, где святых отринули давно,
О сломанных мостах, о зелени густой
Вокруг руин, где зла наследство сожжено.
Забыть ли детских лет стремленье взрослым стать
И стены школ, где жить и лгать учили нас.
Сказал бы правду он, хоть сам в нее не вник,
Что все вокруг него, насколько видит глаз,
Теперь, как и всегда, — одна лишь благодать:
Желанный дом отца и матери язык.

2.
В ту спальню не пройти горящих окон свету;
В ней слух его ловил с волненьем полдня звень:
Где множатся луга и мельницы уж нету,
Но мелят жернова любви ушедшей тень.
Напрасно он вздыхал с усталостью давящей
О храме, где святых отринули давно,
О сломанных мостах, о леса темной чаще
Вокруг руин, где зла наследство сожжено.
Забыть ли детских лет стать взрослым устремленье
И стены школ, где жить и лгать учили нас.
Открыл бы правду он, хоть сам в нее не вник,
Что все вокруг него, насколько видит глаз,
Теперь, как и всегда, — одно лишь умиленье:
Желанный дом отца и матери язык

Время ничего не скажет, я же тебе замечу,
Одно только время знает цену наших затрат;
Я же, увы, не знаю и я тебе не отвечу.

Если б могли мы плакать, слыша клоуна речи,
Если б могли споткнуться от чьих-нибудь серенад,
Время ничего не скажет, я же тебе замечу.

Нету такой удачи, которую я отмечу,
Ибо люблю тебя больше, чем я узнать бы рад,
Я же, увы, не знаю и я тебе не отвечу.

Ветры должны подуть откуда-нибудь под вечер,
Не объяснить, почему с дерева листья летят;
Время ничего не скажет, я же тебе замечу.

Возможно розы дейстительно желают расти вечно,
Наверно виденья эти с нами остаться хотят;
Я же, увы, не знаю и я тебе не отвечу.

Положим все львы вдруг встанут, чтобы уйти далече,
И убегут — не останется ни ручейков, ни солдат;
Разве нам время скажет? я же тебе замечу:
Я же, увы, не знаю и я тебе не отвечу.