Издательства, таким образом, признаются, что действуют на рынке вслепую, в том, что они совершенно не знают ни современной аудитории, ни её вкусов, ни потребностей. И это при наличии профильных отделов маркетинга!
Понятно, что сложившаяся, рассмотренная выше система отборов автора сегодня неэффективна. И здесь, конечно, нельзя во всём винить исключительно издательских маркетологов первого поколения – неопытных недоучек. Всё-таки есть и другие люди, которые могли бы высказать своё мнение. Но увы!
– Очень хорошая книга, – при обсуждении новой рукописи скажет с дрожью в голосе опытный, видавший виды редактор.
– Рынок не воспримет, – отсечёт юнец-маркетолог.
И голос последнего для неграмотного издателя будет более весо’м. Маркетолог, он ведь знает, он по своей должности обязан знать, что рынок воспримет, а что не воспримет, даром, что ли, такую зарплату получает.
Престиж же редакторской работы, как и уровень её оплаты, за последние годы значительно упал. Поэтому ныне в эту профессию не рвутся таланты. А неталантливые редакторы не могут ни оценить талант автора, ни помочь отшлифовать его.
Да, в общем, и не нужны нынешнему издателю талантливые авторы. Нужны те, кто согласен гнать строки популярного жанра за устраивающий издателя гонорар – 5–10%. От оптовой цены издательства. Не от конечной цены, как в развитых странах.
Отечественные издатели ничего не делают, чтобы перейти от сложившейся в переходный период системы торговой наценки к используемой во всём цивилизованном мире системе торговой скидки. Ведь имеющаяся в России гонорарная система очень выгодна издателю, обирающему авторов, минимизирующему тем самым свои риски и максимизирующему прибыль.
На развитых рынках писатель работает в упряжке-«тройке»: автор, литературный агент, редактор. Сегодня у нас институт редакторов, при всём обилии соответствующих учебных заведений, недостаточно развит. Что касается института литературных агентов, то он отсутствует напрочь. Таких профессионалов нигде не готовят. Эта профессия непрестижна. Но без неё не бывает рынка. И если в других его сферах сегодня находятся в стране продавцы, то определённо найдутся они и для литературы, если ею будет выгодно торговать. А какая сегодня выгода продавцу? Если издательство платит автору грошовые гонорары, то ему просто нечем делиться со своим литагентом. Соответственно никто не идёт в эту профессию. Соответственно никто и не работает с новыми авторами, не продаёт их издательствам. Соответственно не продают новые книги и не зарабатывают сами издательства. Недоплачивая писателям, издательства сами рубят сук под собой.
Сегодня отечественные издатели стараются не только не рисковать с новыми авторами, но и просто как можно больше работы и затрат переложить на чужие плечи. Вот что сказал в одном из интервью весьма известный издатель:
«Работа автора заключается вовсе не только в «писании хорошей литературы»…
Автор обязан составить для самого себя ясное представление о том, для кого предназначено его произведение, чем оно отличается от аналогичных произведений, выходивших в последнее время, каковы его жанровые и тематические особенности, его объём и технические характеристики…
Нужно… вести блоги. Заводить знакомства с обозревателями и критиками. Дружить с товароведами в книжных магазинах…»
Так и представляются Антон Павлович под ручку с Михаилом Юрьевичем, составляющие портрет целевой аудитории для «Степи» и «Героя нашего времени», ищущие отличия «Капитанской дочки» и «Кавказского пленника», заводящие дружбу с товароведами в магазинах…
Издательства, перекладывая свои финансовые, рекламные и прочие функции на плечи авторов, перестают быть издательствами в классическом понимании. Они превращаются в некие компании по оказанию издательских услуг. А значит, незаметно для самих себя уходят с рынка.
Да, полки в магазинах под потолок забиты книжками российских писателей. Но в большинстве своём это литература переходного периода: детективы, фантастика, любовные романы. Эти книги вполне устраивали читателей 90-х. В переходное время большинству россиян было не до серьёзной литературы. Жизнь и так была слишком серьёзной. Нужно было выживать, приспосабливаться, перестраиваться.
Но сегодня часть взрослых российских читателей уже вполне вписалась в новую жизнь. И что ещё более важно: за последние годы в стране выросло новое поколение, которое вообще не помнит ни Советского Союза, ни перестройки, ни «лихих 90-х». Эти новые читатели воспринимают современную жизнь как должное, как нормальную. И именно они чем дальше, тем больше будут заявлять о своих потребностях.
Современным россиянам нужна не только новая литература, но и книги в новых цифровых форматах. Отечественные издатели об этом сегодня мало задумываются. Но всё же представляется, что часть старых издательств, сделав первый шаг в рынок, сделает и второй – полностью впишется в новое экономическое пространство. Очевидно, на издательский рынок выйдут и совершенно новые структуры. Переходное время заканчивается. Время переходной литературы проходит…
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 4,0 Проголосовало: 4 чел. 12345
Комментарии:
Литература
Поезд и мужик
МЕЖДУНАРОДНЫЙ ДЕНЬ ПЕРЕВОДА
О переводе романа «Анна Каренина»
Аннелиза АЛЛЕВА, РИМ
30 сентября отмечается Международный день перевода, учреждённый Международной федерацией переводчиков в 1991 году. В 2010 году отмечается под предложенным Союзом переводчиков России девизом: «Стандарт качества в многоголосом мире». Труд «почтовых лошадей просвещения» (Н.М. Карамзин) виден нам по результатам. Но много ли мы знаем о внутренней кухне тех, кто своими усилиями соединяет народы и времена? Мы предлагаем вашему вниманию записки о прозе Льва Толстого известной итальянской переводчицы, поэтессы Аннелизы Аллева, уже познакомившей читателей своей страны с переводами всей прозы А.С. Пушкина и произведений многих современных российских поэтов и прозаиков.
Итальянскому переводчику предстояло привести в движение тяжёлый состав, чтобы приспособить к собственной языковой системе совершенно другую, скрытую в русском языке.
Стиль Толстого только кажется простым.
Во второй части автобиографической трилогии «Детство. Отрочество. Юность» он утверждал этот свой общий литературный стиль. В те годы Толстой был занят обретением хороших манер, comme il faut, и помнит двух школьных товарищей, о которых пишет с осуждением: «Например, они употребляли слова глупец вместо дурак, словно вместо точно, великолепно вместо прекрасно, движучи и т.п., что мне казалось книжно и отвратительно непорядочно».
Толстой хочет показать нам жизнь такой, какой она есть, это – его цель, и изображать её он намерен трезвым, ровным стилем.
Владимир Набоков написал о Толстом, что «он открыл способ, представляющий жизнь, который очень приятно и чётко совпадает с нашим представлением о времени». Борис Эйхенбаум отмечал, что «люди его текучи».
Например, в начале романа у Вронского всегда «крепкие сплошные зубы», но потом, после смерти Анны, к концу романа, когда он собирается уехать на войну, у него зубы болят.
С другой стороны, под педагогом Толстым, под аскетом, под решительным учителем хороших манер скрывается ученик Пушкина, архитектора совершенных литературных созданий. Как Пушкин, Толстой объявляет читателю тему главы, повторяя много раз то же самое слово в её начале либо его синонимы. Как Пушкин, Толстой пользуется словами символическим образом, устанавливая тайную связь между разными лицами романа. Как Пушкин, Толстой пользуется поэтическими средствами в романе, создавая в сюжете, через персонажей, то ли открыто, то ли тайно, симметрию, очень похожую на рифму. Роман «Анна Каренина» на самом деле построен на пересечении двух пушкинских фрагментов: «Гости съезжались на дачу» и «На углу маленькой площади» (оба написаны между 1828 и 1830 годами).
У Толстого, как у Пушкина, есть подтекст. Толстой скрывает свой подтекст, иногда и в иностранных текстах романа.
Как следует из «Отрочества», Толстой явно не любит ни крайности, ни колоритного говора подростков, ни книжного, фальшивого тона. Его проза никогда не пытается удивлять, вызвать восклицания или быть смешной. Наоборот, он следит за идеалом естественности.
