Заложенная в автомобиль радиоуправляемая бомба была изготовлена из сельскохозяйственных удобрений на основе аммиачной селитры и дизельного топлива. Среди поврежденных зданий, кроме дома правительства, министерство нефтяной промышленности, здание редакции таблоида "Verdens Gang".
Когда я внимательно обходил уже после взрыва и своего возвращения в Осло этот выбитый правительственный квартал, обратил внимание скорее не на трагичность восприятия событий, а на некую сентиментальность нынешних норвегов. Среди погибших от взрыва бомбы семи норвегов и десяти раненых нет ни детей, ни подростков, тем не менее весь забор, ныне временно окружающий правительственный квартал, кроме цветов, заставлен еще и детскими игрушками, мягкими улыбчивыми медвежатами, собачками, тигрятами. Какое-то детское восприятие трагедии. Так беспомощный ребенок будет сожалеть о потере своих близких. Принесет конфетки, своих любимых куколок. Всё это вызывает жалость, но чувства гнева, отчаяния, мести или возмездия не возникает. Вряд ли викинги после гибели своих соратников приносили им на могилы детских куколок. Они произносили клятвы, приносили мечи и стрелы, они давали достойный отпор.
Игрушечки эти приносят вполне взрослые дяди и тёти. По-моему, ни в Израиле, ни в Палестине, ни в Чечне после подобных взрывов мягких собачек на могилы не несут. Скорее, автоматы Калашникова. Это я уже возвращаюсь к главной своей теме, к преображению национального лика былых викингов. Благодаря опозданию Брейвика, первая его боевая акция, направленная против правительства Норвегии, состоящего из членов левой Рабочей партии, вышла громкой, но, к счастью, малоущербной. Семь погибших мелких чиновников вряд ли произвели бы большое впечатление на современный мир. Не случайно и в самой Норвегии о взрыве и его жертвах пресса стала писать, когда уже замолк шквал статей, посвященных действию второму. Расстрелу молодежного лагеря активистов правящей Рабочей партии на острове Утойя.
Что в сытой и благополучной Норвегии ждет хладнокровного убийцу 76 молодых лидеров правящей партии? Прокуратура пока думает: отпускать ли Брейвика под солидный денежный залог или настоять на двухмесячном содержании под стражей? В любом случае для начала Андерсу Берингу Брейвику придется посидеть два месяца, пока его адвокаты готовят просьбу о выпуске на свободу под залог. Брейвику предъявлены обвинения по статье 147 норвежского уголовного кодекса "терроризм и террористическая деятельность". Ему инкриминируют массовый расстрел в молодежном лагере на острове Утойя и организацию взрыва в Осло. Максимальное наказание за терроризм и террористическую деятельность в Норвегии составляет 21 год лишения свободы. Так что даже если Брейвику дадут максимальный срок и не выпустят через несколько лет за хорошее поведение, то на свободу он, родившийся 13 февраля 1979 года, выйдет пятидесятитрехлетним готовым кумиром ультраправых. А тюрьмы в Норвегии, как говорят, лучшие в мире. Я видел не один раз по норвежскому телевидению номер, где будет сидеть Андерс Брейвик. Не случайно здесь слово "номер", ибо, поверьте, эта камера похожа на люкс пятизвездочного отеля: с интернетом, телевизором, ванной и всеми мыслимыми удобствами для жизни и творческой работы. Представляю, сколько книг напишет за эти годы Андерс Брейвик. О такой тюрьме мечтали бы все Чикатилы России.
Обе его боевые акции в корне отличаются от взрывов исламских террористов. Тем практически безразлично, кто погибнет, лишь бы побольше человек было убито. У Брейвика случайных жертв не было. В борьбе с правительственной левой концепцией мультикультурности, свободы для браков гомосексуалистов и поощрения иммиграции, к тому же, финансируемой государством, Андерс Брейвик осознанно сначала взрывает бомбу у правительственных зданий, в результате чего гибнут правительственные чиновники, затем на другом своем автомобиле через полтора часа после взрыва доезжает до парома на остров Утойя. В форме полицейского с автоматом в руках едет как бы для охраны летнего молодежного лагеря правящей Рабочей партии, где сосредоточились около семисот молодых активистов партии власти. Представьте, что в молодежный лагерь единороссов на озере Селигер приедет такой Брейвик и начнёт расправу с будущими лидерами государства. Это продуманный и осознанный идеологический выбор.
Примерно полтора часа Брейвик спокойно и методично расстреливает активистов правящей партии. Убито 76 человек, ранено более ста. Остальные рассеялись по всему острову.
Это и есть главная загадка островной бойни. Ответ на неё пытались найти в наших изданиях, сообщая о некоей группе сообщников, размышляя о связях Брейвика то с израильской разведкой МОССАД, то со спецслужбами Англии и США, то с агентами Муаммара Каддафи, то с исламскими экстремистами. Я не специалист по спецслужбам. Но по моим ощущениям от увиденного и услышанного в Осло и в Норвегии, уверен, что, кем бы ни вдохновлялся в своих идейных увлечениях Андерс Брейвик: Путиным или Николаем Первым, израильскими идеологами или Черчиллем, — действовал он в одиночку. Врагами Норвегии он считал две чуждые ему силы: левых марксистов (для него правящая Рабочая партия была равна нашей КПСС) и исламистов вместе с потворствующими им либералами. Акцию свою готовил, как мне известно, восемь лет, методично и уверенно, продумывая её до мельчайших деталей. Сумел осуществить всё сполна.
В ПОЕЗДКЕ ПО НОРВЕГИИ после взрыва и бойни на острове я в разговорах с норвегами пытался понять одно: как такое могло случиться?
Одинокий тридцатидвухлетний человек, полтора часа находящийся в окружении семисот отнюдь не беспомощных детей, а юношей, своих сверстников и даже мужчин более старшего возраста, расстреливает всех, кого может. Перезаряжает автомат, вновь стреляет, бегая по острову от палатки к палатке, и не встречает никакого сопротивления.
Это и есть главный удар по репутации Норвегии. Не сам по себе террорист-одиночка. Такие, увы, могут быть в любой стране. А беспомощность и пассивность людей перед насилием.
Он представился полицейским, сказал, что проведет инструктаж по технике безопасности. Этой внезапностью можно объяснить первые жертвы. Но дальше-то, по логике нормального человеческого сопротивления, а тем более — по логике нации викингов, эти сотни молодых людей должны были накинуться на Брейвика и растерзать его живьем. Вокруг него собрались несколько десятков человек, не мог же он убить их всех сразу. Рядом стояли, сидели, ходили сотни других. Даже подростки могли бы толпой навалиться на одного, пусть и вооруженного человека, смять и уничтожить.
В Норвегии, как и во всей Европе, нынче полиция объясняет потенциальным жертвам: нельзя провоцировать преступника на обострение, нельзя противоречить преступнику, надо тихо выполнять все его распоряжения и лишь просить о пощаде. Это не нация викингов — это нация смирившихся, разнеженных, беспомощных и послушных людей. Чересчур послушных. Не забудем: на острове были не инвалиды и не какие-нибудь пассивные слабодушные люди — это был цвет молодых активистов правящей партии, это были будущие министры и президенты, судьи и прокуроры. Они молили о пощаде, они разбегались по острову, они лезли под автоматом в холодную воду, и никто не сопротивлялся. Семьсот молодых активистов против одного, даже не спецназовца, не диверсанта и не профессионального киллера, а обычного здорового, научившегося стрелять парня, вооруженного идеей сопротивления политике правительства. Среди активистов было не так уж много черных иммигрантов. Если бы Брейвик хотел высказать свое отношение к самим мусульманам, он пошел бы в мечеть. Думаю, семьсот даже безоружных мусульман сумели бы дать отпор одному вооруженному противнику. Конец истории был бы совсем другой. Для меня это была наглядная капитуляция белой цивилизации. Капитуляция сытых, лишенных всякой веры, обленившихся, толерантных людей, смирившихся перед исламистами, перед расистами, перед любой убежденной, пусть и немногочисленной, группой лиц.
"Никогда со времен Второй мировой войны в стране не было преступлений таких масштабов", — сказал премьер-министр Норвегии Йенс Столтенберг. В годы войны было немало норвегов, оказавших сопротивление даже вооруженным эсэсовцам. Норвежское Сопротивление фашизму было одним из наиболее действенных. Нынешние норвеги оказались неспособны на сопротивление.
Я не видел действенной реакции в городах на эти акции ни сторонников действий Брейвика, ни его активных противников. Им как бы неохота шевелиться. Неужели нация викингов отжила своё время?
Самое удивительное — так же лениво и неохотно действовала полиция. Я был на берегу фиорда, прямо напротив острова Утойя. Там плыть на катере до острова не больше 20 минут. Когда началась бойня, в полицию стали звонить с острова беспомощные активисты. Ибо им давно внушили, что бороться с насилием — дело полиции, а простым гражданам лучше не вмешиваться. Они и звонили, полицейские долго собирали спецснаряжение, бронезащиту, щиты, спецоборудование, погрузили всё на полицейский катер, туда набилась уйма полицейских, но катер, едва отплыв, перевернулся. Пока вылезали на берег, пока вызывали новый катер, над островом уже висел вертолёт с журналистами, те сверху снимали бойню, а полицейские никак не могли добраться. Рядом с берегом стояли сотни частных моторных лодок, но использовать их полицейским было нельзя: частная собственность неприкосновенна. Пока стражи порядка добрались до лагеря, Андерс Брейвик перестрелял уже всех, кого мог, и спокойно, без сопротивления сдался властям. В Норвегии, до вторжения волны иммигрантов из Африки и Азии, практически не было преступности, полиция разучилась работать, разучилась действовать оперативно и стремительно. Думаю, при всём моём скепсисе к нашей полиции, омоновец, прошедший Чечню, даст десять очков форы целой бригаде ленивых полицейских из Норвегии. Я подумал: прислали бы норвеги нам в помощь своих эффективных руководителей экономики, свою программу налогов и сверхналогов на богатых и сверхбогатых, свою программу национализации всей нефтяной промышленности, а мы бы им в помощь на борьбу с наркоманами и преступниками — свою бригаду омоновцев. При их сверхвысокой зарплате наши омоновцы взятки бы брать не решились, больше потеряют. А уж как с наркоманами и экстремистами бороться, научили бы норвегов навсегда.
