Еще кадры. В камере, за решеткой — молодые люди. Лица их спокойны, без тени раскаяния или страха. Мужество? Вера в себя, в воровской фарт? Непохоже… Скорее, безразличие: в тюрьме ли, на воле ли — все одно. И смерти не боятся, потому что жизнь — такая — не многим ее краше.
Преступники, рецидивисты в зоне… Опять те же спокойствие, неторопливость, почти вальяжность. Убийцы, насильники — в недавнем прошлом. А в будущем? Непохожи они на раскаявшихся, на исправляющихся… Значит — новые жертвы, новые слезы, воздетые к небу руки жен, матерей?
Давайте посмотрим на себя, на тех, кто идет по нашим улицам! Как мы не похожи на ту нарядную, жизнерадостную, улыбающуюся толпу, что катит вечером по каким-нибудь Елисейским полям!
А как может быть веселым народ, выстроенный в затылок друг другу? Человек, полжизни проводящий в очередях, сдавливаемый в вагонах метро, обозлен; люди ненавидят друг друга, глотки друг другу готовы перегрызть, особенно если стоят в очереди за тем, что подешевле. Ученые подсчитали: каждый 18-й инфаркт — в очереди!
А попробуй кто-то начать «качать права», защищая, между прочим, интересы соседей! Попросим сделать это нарочно одного нашего актера. Разъяренная толпа наверняка набросится на него!
О, эта страшная власть большинства!
«Распни его!» — кричали Пилату в Иерусалиме.
«Смерть собакам!», «Расстрелять бухаринских шпионов!» — кричали толпы людей на площадях советских городов.
«Иуда, продавшийся за тридцать сребреников!» — это уже о Борисе Пастернаке. Никто из оравших не читал, конечно, ни строки злополучного романа «Доктор Живаго».
«Клеветник! Мерзавец! Вон из СССР!» — об А. Солженицыне. Что он сделал, какую «клевету» сочинил, никто из кричавших, разумеется, не знал.
Академик Андрей Сахаров. Над этим старым человеком большинство одержало победу, и не одну. Его клеймили позором, обрывали бранными словами, отняли награды, наконец увезли в ссылку. А он выжил и продолжал выполнять свой долг.
Физик, отец водородной бомбы, лауреат всех немыслимых премий, включая Нобелевскую, академик Андрей Дмитриевич Сахаров. Главный подвиг этого человека — его правозащитная деятельность в 60–80-е годы. Один против всех. Отрекшись от покоя и благополучия. Не ради себя, ради людей, ради своего народа. Чем он, этот народ, ему отплатил? Депутаты выкрикивали ему: «Клевета!», «Презираю его!», «Не давать Сахарову слова!». Естественно, долго выдерживать такую нагрузку старому человеку вряд ли будет под силу…
Итак, большинство снова травит возвратившегося из ссылки академика. Что это — жестокость или недомыслие? Надо полагать, и то, и другое. Во всяком случае, от этого «единодушия» один шаг до расправы физической — над любым, кто «не так» мыслит, «не то» говорит. Расправы — в подходящий момент.
Вот какими мы стали. А кого же воспроизведет такой человек? Себе подобного, такого же, как он.
Библейская легенда гласит, что Моисей вел свой народ из Египта на землю обетованную сорок лет — чтобы умерли люди, родившиеся в рабстве. Нам предстоит нечто подобное. Пройдет много десятилетий, прежде чем наше общество станет здоровым. Да и то, если лечение будет начато немедленно и решительно. 70 лет неправильного генетического хода нельзя исправить в пятилетку.
Сколько же их погибло, лучших людей России, умных, великодушных, порядочных? Вместе с ним ушли из общества, перестали цениться понятия чести, благородства, достоинства. А когда общество перестает с благоговением к ним относиться — все, питательная среда для разгула преступности готова.
Возьмем данные из не так давно рассекреченной книги Гиннеса. С 1917 по 1959 год в СССР было осуждено по политическим и другим мотивам 66 миллионов 700 тысяч человек.
Когда же мы стали такими? И кто этот селекционер-мичуринец?
Общественное сознание формировалось в криминальном направлении буквально с первых дней после октябрьского переворота.
Вот фотография мальчика в матросской форме. Он тяжело болен, по сути не жилец на этом свете. Убивать его, даже во имя интересов пролетариата, не было никакой нужды. А его убили, выпустили в него несколько револьверных пуль, потом добили трепыхавшееся на полу тельце.
Участь цесаревича Алексея разделили его сестры. Маша, Таня, Оля, Настя. Их тоже убили. На девочках под платьями были корсеты. Пули не сразу пробили их. Пришлось докалывать штыками.
Когда жесточайшее в мировой криминалистике преступление не было осуждено обществом, когда даже историки не выразили порицания убийцам — следует ли удивляться последующему разгулу преступности?
«Нужна чистка террористическая, — поучал в 1921 году вождь мирового пролетариата В. И. Ленин. — Суд на месте и расстрел безоговорочно!» На местах, в губерниях и уездах, ему вторили тысячи и тысячи ретивых помощников.
Читаем газеты первых лет революции. «Арестованы и заключены в тюрьму как заложники поименованные ниже представители буржуазии…» Следует пространный список. Простые русские фамилии. Военные, священнослужители, интеллигенция, торговцы, служащие… «При малейшем контрреволюционном выступлении, при всяком покушении на вождей рабочего класса эти лица будут немедленно расстреляны».
Потом этот метод возьмут на вооружение гитлеровцы. Но, конечно, без такого сладострастного отбора всего лучшего, что есть в обществе, не в таких, конечно, масштабах.
В газете «Петроградская правда» 1 сентября 1921 года было опубликовано сообщение об очередном заговоре. Среди участников его — «Гумилев Николай Степанович, 33 л., бывший дворянин, филолог, поэт, член коллегии «Изд-во «Всемирной литературы», беспартийный, бывший офицер…». Приговор — расстрел. Пуля красноармейца оборвала жизнь великого русского поэта.
Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд
И руки особенно тонки, колени обняв.
Послушай: далеко, далеко, на озере Чад
Изысканный бродит жираф.
Ему грациозная стройность и нега дана,
И шкуру его украшает волшебный узор,
С которым равняться осмелится только луна,
Дробясь и качаясь на влаге широких озер.
Вдали он подобен цветным парусам корабля,
И бег его плавен, как радостный птичий полет.
Я знаю, что много чудесного видит земля,
Когда на закате он прячется в мраморный грот.
Я знаю веселые сказки таинственных стран
Про черную деву, про страсть молодого вождя,
Но ты слишком долго вдыхала тяжелый туман,
Ты верить не хочешь во что-нибудь кроме дождя.
И как я тебе расскажу про тропический сад,
Про стройные пальмы, про запах немыслимых трав…
Ты плачешь? Послушай… далеко, на озере Чад
Изысканный бродит жираф.
Разумеется, Гумилева, автора этих прекрасных стихов, расстреляли с ведома, а скорее всего, по прямому указанию Зиновьева, тогдашнего хозяина Петрограда.
Все мы знаем про нечеловеческую порчу, которая овладела страной. И как легко тогда оказалось руководить народом, поднять его на жуткое дело, от которого потом все и погибли.
Так где же в толще народной этот защитный механизм, почему не сработал? Почему сейчас не срабатывает? Кто же виноват в этих реках крови? Вожди? Командиры?
На послевоенном процессе в Нюрнберге главным обвиняемым стала нацистская партия, вдохновитель деяний гитлеризма. Впрочем, как и на любом суде, строже всех были наказаны организаторы преступлений.
Но в решениях Международного трибунала в Нюрнберге были и такие слова:
«Приказы, противоречащие основным правилам морали, попирающие нравственные веления, на которых зиждется человеческое общество, не могут служить ни моральным, ни юридическим оправданием для тех, кто выполняет такие приказы».
Чудовищные злодеяния, совершенные в нашей стране — геноцид, массовые убийства, искусственно созданный голод, от которого вымирали миллионы, разрушение экономики и культуры, растление народа — все это ни по масштабам, ни по жестокости несопоставимо с преступлениями гитлеризма. Тем более, что совершены эти преступления против своего народа. С декабря 1934 года — после убийства С. М. Кирова — например, даже дети, начиная с 12 лет, подвергались репрессиям, то есть могли — а многие и были — расстреляны.
Исполнителей бесчеловечных приказов теперь уже не отыщешь, но организатор всех этих преступлений хорошо известен. Вчера еще это было написано на всех заборах:
ПАРТИЯ — ВДОХНОВИТЕЛЬ И ОРГАНИЗАТОР ВСЕХ НАШИХ ПОБЕД!
А ныне, превратившееся в неопровержимую улику, стыдливо рассовывается в темные углы. Хотя есть и ортодоксальные ленинцы, которые стоят на митингах, чаще всего с портретами Ленина и Сталина в руках.
Состоится ли новый Нюрнбергский процесс? Нужен ли суд над КПСС?
