О расширении практики условно-досрочного освобождения. Действительно, тюрьмы и колонии — это не лучшие места для "перевоспитания" преступников. Но кто в них сейчас сидит?
Нам последнее время пытаются навязать мысль, что большинство лиц, находящихся в местах лишения свободы, — это невинные агнцы. Но вот какие данные приводятся в документах самой ФСИН:
"Криминогенный состав осужденных продолжает ухудшаться. Растет количество лиц, осужденных за тяжкие и особо тяжкие преступления. Несколько лет назад их численность составляла 30-35%. Сегодня она превысила 70%(!). Каждый четвертый отбывает наказание за убийство и умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, каждый пятый — за разбой или грабеж. 46% осужденных отбывают наказание второй раз и более. Наметилась тенденция к омоложению состава осужденных. Около одной трети лиц, отбывающих наказание, не старше 25 лет.
Увеличивается количество лиц с повышенной агрессивностью и возбудимостью, с психическими отклонениями. Сегодня в местах лишения свободы содержится более 600 тысяч человек, склонных к различных формам деструктивного поведения — агрессии, конфликтам, членовредительству, суициду, в том числе: 78 тыс. человек с признаками психических отклонений; 127 тыс. человек с повышенной агрессивностью и импульсивностью; 54 тыс. человек-наркоманы; 28 тысяч человек — алкоголики; 88 тыс. человек, склонных к суициду и членовредительству; 210 тыс. человек, склонных к другим формам деструктивного поведения; 51 тыс. человек с лидерскими качествами и отрицательной направленностью".
Остановимся на последней категории. Свыше 51 тыс. осужденных — это лидеры преступной среды ("воры в законе", "смотрящие", криминальные авторитеты, главари банд и ОПГ). Возраст двух третей таких лидеров составляет 30-50 лет, т.е. это в основном зрелые люди, имеющие устойчивые жизненные установки, достаточный опыт противоправной деятельности. Национальный состав лидеров разнообразен. Например, 33% "воров в законе", находящихся в местах лишения свободы, составляют грузины, 32% — русские, 8% — армяне, 5% — азербайджанцы; остальные являются представителями других национальностей.
Лидеры криминальной среды пытаются осуществлять в местах лишения свободы властные, идеологические, экономические, координационные и контрразведывательные функции. Нередко они организуют беспорядки, голодовки, сбор средств в "общаки", дискредитируют соперников, проводят "коронацию" союзников, дезорганизуют работу общественных формирований осужденных, осуществляют подкуп представителей администрации, выявляют агентов и через них дезинформируют администрацию, предпринимают усилия по вербовке лиц из числа персонала учреждения, в том числе и за счет своих связей на свободе. Для манипулирования волей осужденных они используют различные возможности, способы и средства: угрозы, насилие, вовлечение в азартные игры и т.д.
Используя процессы "гуманизации", лидеры зачастую избирают тактику давления на администрацию колоний путем массового написания необоснованных жалоб, групповых эксцессов в жилых и производственных зонах, клеветнические публикаций в СМИ и т.п.
Теперь представим, что произойдет в обществе, если будет значительно расширена практика условно-досрочного освобождения. Возникнут "встречные потоки". С одной стороны, масса амнистированных и условно-досрочно освобожденных преступников, которые никогда не работали и ничего кроме совершения преступлений делать не умели, попадет в обстановку растущей безработицы и безденежья. А, с другой, масса тех, кто совершил преступления из-за безработицы и безденежья, попадет в места лишения свободы — под контроль оставшихся там сидеть лидеров преступной среды. Получается "заколдованный круг". Амнистированных и условно-досрочно освобожденных преступников вновь ловят и сажают в те же тюрьмы и колонии. Находящихся там "новобранцев" (уже обученных "воровским законам"), в свою очередь, тоже амнистируют, чтобы потом вновь вылавливать и направлять обратно в места лишения свободы. В конце концов, такие "встречные потоки" могут всю уголовную политику "схлопнуть", погрузив страну в криминальный беспредел.
В складывающейся кризисной ситуации надо говорить не о "гуманизации наказания", а об "экономии репрессий". Это не замена слов. Это — разнопорядковые явления.
При "экономии репрессий" речь должна идти не о массовом условно-досрочном освобождении по формальным признакам. Допустим, при амнистии и условно-досрочном освобождении лиц, совершивших преступления небольшой и средней тяжести, на свободу выходят все педофилы (только осенью 2009 г. была ужесточена уголовная ответственность для этих нелюдей. До этого им больше 3-4 лет лишения свободы не давали), большинство воров и хулиганов, значительная часть грабителей и вымогателей. Но лица, которые совершили тяжкие преступления в сфере экономики, продолжат оставаться в местах лишения свободы.
Не разумнее ли было бы в условиях кризиса восстановить конфискацию имущества как вид наказания, и именно с ее помощью наказывать экономических преступников, не сажая их в тюрьму?
Это, конечно, для теоретиков уголовного права весьма спорный вопрос. Но мы живем в кризисе. А кризис диктует свои правила игры.
НЕЛЬЗЯ НЕ СОГЛАСИТЬСЯ с руководителем Следственного комитета при прокуратуре РФ Александром Бастрыкиным, который предложил в корне изменить существующую систему условно-досрочного освобождения лиц, совершивших тяжкие и особо тяжкие преступления. Действительно, можно ли выпускать досрочно террористов, маньяков-насильников, главарей банд, преступных организаций и сообществ? Глава Следственного комитета привел данные: в 2008 г. в России условно-досрочно освобожден фактически каждый второй осужденный из категории особо опасных преступников. Только за шесть месяцев 2008 г. снова получили приговор почти 28 тыс. подобных лиц, которых суд выпустил из колоний раньше назначенного срока. На воле они опять стали убивать, насиловать и грабить.
Говоря об "экономии репрессий", нельзя не коснуться и вопроса о государственном надзоре (контроле) за лицами, отбывшими наказание (попавшими под амнистию). В советское время действовал институт административного надзора за отбывшими наказание. Теперь "воры в законе", главари банд, насильники, педофилы, маньяки-убийцы, террористы (не говоря уже об "обычных" ворах, грабителях, мошенниках) выходят на свободу и ими НИКТО НЕ ЗАНИМАЕТСЯ. Их никто не регистрирует, для них не устанавливается никаких ограничений в передвижении и устройстве на работу.
С начала 90-х годов прошлого века вопрос о специальном федеральном законе об административном надзоре за лицами, отбывшими наказание, обсуждается на разных уровнях в российском парламенте. Сейчас в Госдуме в первом чтении такой закон рассмотрен. Но большинство специалистов считают, что этот законопроект совсем "сырой" и требует существенной переработки (в советское время такой надзор, как известно, действовал. Причем весьма эффективно).
Пора понять, что общественная опасность конкретных лиц не исчезает после формального отбытия наказания. "Экономия репрессий" и заключается в том, чтобы эта потенциальная опасность вновь не превращалась в реальную.
О том, что система исполнения наказания в стране тяжело больна и нуждается в радикальном лечении, знает вся страна. И это не пустые и громкие слова. С начала нового XXI века через эту систему прошло более 10 миллионов человек. Всего в нашей стране проживает не менее 30 миллионов лиц, судимых за уголовные и экономические преступления. У каждого из них есть родственники, друзья, знакомые. Вот и получается, что система исполнения наказания стала частью жизни фактически каждого жителя России. Причем данная система оказалась весьма больной.
Болезнь системы имеет много симптомов. Но самое страшное — это то, что полная закрытость системы в последние годы породила там такую страшную раковую опухоль, как пытки и издевательства над осужденными в колониях и тюрьмах и арестованными в СИЗО.
Бывшие руководители ФСИН всегда отрицали наличие этой тяжелой болезни. Но 2009 год стал взрывным в этом отношении. Следственными органами в пытках и убийствах обвинены крупные региональные руководители системы. Обвинения предъявлены начальнику челябинского ГУФСИН генерал-майору Жидкову, а также начальнику управления по безопасности этого ГУФСИНа майору Афанасьеву и начальнику оперативного управления майору Шилину.
Эти руководители для того, чтобы скрыть убийство нескольких осужденных в результате пыток со стороны сотрудников исправительной колонии № 1 гор. Копейска Челябинской области, по заключению следствия "инсценировали нападение погибших осужденных на должностных лиц исправительного заведения", а также "подготовили пакет подложных документов о произошедшем".
