Самое главное — помимо этого на Байконуре были сделаны монтажно-испытательные комплексы, в Москве, у нас в Тушино построен великолепный лабораторно-стендовый комплекс. Наша термовакуумная лаборатория — самая совершенная в Европе. Ее пока удается поддерживать, но из последних сил. Статзал сделан по последнему слову техники, для нас это — конец 80-х годов. Мы машины не рушим при статиспытаниях, но можем отслеживать все ошибки проектирования. Построен уникальный стенд испытания подшипников. В 1993 году приезжала делегация Британской Академии наук и, увидев стенд, была очень удивлена — такого они не видели. Мы сумели там создать и вакуум, и нагрев, и холод. Все смазки там проходили проверку, потому что некоторые узлы на "Буране" должны были плазму проходить и при этом шевелиться. На Саратовском подшипниковом заводе был создан участок, где делали ШЛТ — подшипники с твердой смазкой, которые позже хотели применить на карьеровозах.
"ЗАВТРА" Хотелось бы подробнее узнать о судьбе машины, которая стоит в парке Горького. Его номер 015 не был связан с порядковым номером?
А.Б. Нет не связан. Все статические испытания она прошла, и можно было делать вторую серию машин. Но все! Время ушло, тему прикрыли. Тему, как я знаю, прикрыл Горбачев, чисто по политическим мотивам, интересно, кто ему подсказал закрыть? Вполне можно было двигать все дальше.
В начале 1993 года надо было убирать машину из статзала. Мы очередной раз аттестовали этот статзал по Росстандарту, аттестовали и все свои работы по Росстандарту, поскольку думали, что если в России будут производиться соответствующие продукты, мы сможем производить весь комплекс испытаний и давать свои сертификаты качества. Росстандарт выдал нам лицензию на сертификацию по электропробою, на удар, на статику, на пыль и на влагу, вообще, весь комплекс.
С директором завода мы посчитали: чтобы разобрать 015-ю, надо около 12 миллионов. А разборка подчастую труднее сборки, что-то на клею, что-то склепано, сварено, рассортируй металл: где титан, где алюминий и т.д. Прикидываем, что получим от сдачи металла. Получается миллионов восемь, при том, что затратим 12 миллионов. К тому же за металл, сданный в 1993 году, рассчитаются в первом квартале следующего года, а если вспомнить, что в 1993 году инфляция шла каждую неделю, каждый день, то получалось, что мы должны выбросить миллионы, лишь бы убрать машину из цеха. В это время Герман Степанович Титов приходит с командой ребят, среди них араб-банкир, с которым до сих пор нормально дружим. Они предлагают сделать аттракцион в парке Горького. Договорились, и на этом мы заработали. Наши люди заработали, переделывая отсек полезной нагрузки в кинозал. Доработали машину, сдали ее в аренду и еще вошли участниками в этот космопарк. Так что, я считаю, мы выгадали на этом. Меня за это били в Министерстве обороны. Конечно, денег больших не заработали, но расходы эти нес банкир. Мы же чуть-чуть все же выиграли.
"ЗАВТРА". Дорогой этот аттракцион?
А.Б. Нет. Меньше ста рублей стоил. Так вот, вы заходите, садитесь в спецкресла (тоже мы их делали), пристегиваетесь ремнем. Начинается старт. Все это видно в иллюминаторы, большой экран. В подушечки, которые есть в креслах, начинает накачиваться воздух и создается ощущение перегрузки. Потом выход в космос, соответствующий антураж в иллюминаторах и на экране, и вдруг сдуваются подушечки, вы на кресле начинаете болтаться, что создает иллюзию невесомости. Потом разыгрывается, как справа летит метеор, и от него надо лавировать, потом разгерметизация — пускается белый дым. Все это длится минут тридцать, и я сам там два-три раза "летал", каждый раз с наслаждением.
А вот на Сиднейскую Олимпиаду отправить машину нас уговорил один австралиец. БТС 002-я тогда уже загибалась, ее и решили отправить. Перевозка обошлась почти в миллион долларов. Он оплатил все расходы. Машину сдали в аренду тоже на 5 лет. Для машины сделали ангар с музеем всей истории космонавтики СССР. Оказывается, в Австралии много русских людей и для них все это стало откровением, многие с удивлением узнавали, что первыми в космосе были русские, а не американцы. Гагарина там мало кто в лицо знал. Поэтому, видя флаг СССР, они удивлялись, думая, что "Шаттл" — только американское. Я считаю, такие выставки просто как пропаганда нужны. Но после Олимпиады бум прошел, посещения сократились, а затраты (налог на землю и т.п.) остались, фирма оказалась в трудном положении. Мы разрешили перепродать этот "Буран" другой фирме, которая собирается возить его по различным выставочным местам. Пусть пропагандируют. Мы везде там показали, что пусть позже полетели, чем "Шаттл", но зато первую автоматическую посадку сделали.
"ЗАВТРА". Я считаю, что посадка на автомате, конечно, другой эффект произвела.
А.Б. Из-за этого с Волком ссорились.
"ЗАВТРА". Он до сих пор простить этого никому не может.
А.Б. Кстати, такой человек, как Игорь, мне кажется, посадил бы ее без всякой аппаратуры. Это такой мужик, просто уникум, целеустремленный.
"ЗАВТРА". Он переживает до сих пор и говорит: "Я бы все сделал".
А.Б. Он бы приземлил ее,
конечно. Но все же, я думаю, мы правильно все сделали. Американцы первые это оценили, поскольку смогли посадить автоматически свой корабль только несколько лет назад, и то под присмотром космонавтов.
"ЗАВТРА" Но Игорь Петрович говорит, что система управления была слаба, чтобы обеспечить трехсуточный полет, было заключение о ее замене, нужны были еще два полета.
А.Б. Ну, не только это. В этом двухвитковом полете у нас были небольшие проблемы, не открывались створки отсека полезной нагрузки. Техника во всем не бывает сразу готова, гнали к тому же, сроки поджимали.
"ЗАВТРА". Действительно, что проект шел сразу с ОКР, даже НИОКРа не было?
А.Б. Да, так было. Я вам больше скажу: у нас на фирме лежали горы чертежей американских. Нам сказали: "Давайте быстрее". И хорошо, что вовремя остановились, надо отдать должное Валентину Петровичу Глушко. Все-таки концепция другая: "Шаттл" летал на своих маршевых двигателях, а у нас — планер и ракета. За счет того, что вместе с "Бураном" не выводили маршевые двигатели и на нем стояли только двигатели системы ориентации и орбитального маневрирования, увеличивалась масса выводимого на орбиту груза. Весь вывод обеспечивала ракета, она автономна. Понадобилось — вместо "Бурана" запустили "Скиф". По "Бурану" много отличий от "Шаттла": геометрия крыла, киль другой. Кстати, тогда мы вместе с Тушинским заводом впервые на деле показали, что такое безбумажная технология. Чертежей не было, была только цифра на магнитном носителе, 38 тысяч плиток.
"ЗАВТРА". Наверное, это было невозможно иначе сделать.
А.Б. Почему, американцы делали по чертежам...
"ЗАВТРА". Что, мы и в этом их опередили?
А.Б. Да, они на свой первый корабль наклеивали теплозащитную плитку два с половиной года, а мы управились за год.
"ЗАВТРА". А качество нашей плитки было выше?
А.Б. Мы прилетели, потеряв 4 плитки, а они — 110. Так что судите сами. Сам материал одинаков — силициум кремния, зато покрытие плитки особенное. Плитка не должна впитывать влагу. На крыше одного из зданий лежали фрагменты "Бурана", испытывались на ПЖВ. Испытания на выживаемость, или, как шутили, на птицестойкость, когда голуби налетали на них, как на статую.
"ЗАВТРА". Насколько же "Буран" мог выводить груза в космос больше, чем "Шаттл"?
А.Б. На три тонны. За счет того, что, как я уже говорил, на "Буране" не было маршевых двигателей, а также за счет теплозащиты. На ней мы сэкономили 1,5 тонны. Открытое нами явление каталитичности, когда плазма сама себя тормозит, позволило снизить температуру поверхности на 300 градусов, а это, в свою очередь, позволило существенно сократить толщину плитки. Они хоть и легонькие, но когда 38 тысяч штук, то 1,5 тонны и набралось. Эти расчеты по плазме провел впервые Лев Пантелеймонович Воинов, можно сказать, на кончике пера открыл явление. Потом на "Боре-4" убедились практически, что температура действительно меньше на 300 градусов. Еще на кабине сэкономили, она меньше и рассчитана на троих космонавтов.
"ЗАВТРА". Американцы могут посадить на Землю в отсеке полезной нагрузки 11 с небольшим тонн, а вы говорите о 18 тоннах.
А.Б. Да, у нас 18 тонн. Но в первом полете запускали его пустым. Правда, кто-то положил туда конверты, мы их потом гасили.
Мы все никак не можем придти к пониманию того факта, что свое место нужно самим защищать. Никакой тебе иностранец никакие инвестиции не даст, инвестиции все здесь, если и дадут, то надо оглянуться и посмотреть, не наши ли это деньги. Надо четко понять, что надо рассчитывать на свои силы, не ждать, что Илья Муромец где-то проснется, наведет во всем порядок. Мы сами должны все сделать. Это трудно. Трудно в основном из-за того, что мы сами неправильно организованы сегодня. Из-за того, что мы какие-то вещи делаем правой рукой через левое ухо. Я думаю, не всегда так будет. Конечно, при всем, что мы пережили: Сталин, Хрущев, Брежнев, царь такой…
