ориентации все снова и снова сговаривались и совещались с униатами, в расчете создать такой компромисс, на котором могли бы согласиться обе спорящие стороны. Не раз выдвигался план соединить униатов и «дизунитов» под властью особого и единого западно-русского патриарха, который был бы сразу в общении и с Константинополем, и с Римом. И в патриархи латино-униатская партия всегда выдвигала именно Могилу, вряд ли без его ведома… Действительно, догматических возражений против Рима у Могилы не было. Он лично был уже как бы в догматическом единомыслии с Римом. Потому так легко и свободно он и обращался с латинскими книгами. Именно то, что он находил в них, он и принимал за православие, как древнее предание. Для него стоял только вопрос юрисдикции. И в решении этого вопроса решающими были мотивы тактики и политики церковной, мотивы «успокоения», т. е. Церковнополитического мира и благосостояния, даже благосостояния и благоустройства. Здесь все казалось условным, все могло быть условлено и обусловлено…» [61]
Негативно отзывался о деятельности основателя Киево-Могилянского коллегиума историк церкви, архиепископ Черниговский и Нежинский Филарет (Гумилевский): «Признаюсь искренно, что Могила мне очень не нравится по образу мыслей и некоторых дел, да и нет почти ничего у него собственного, а все, что названо его именем, принадлежит не ему. Потому мне очень не хотелось бы, чтобы дано было ему почетное место между учителями и просветителями Церкви. Папистический энтузиазм или фантазия не дают права на такое звание» [62]. Скрытый папист и униат — такие были мнения о Петре Могиле противников религиозной европеизации. Такие же обвинения могли были быть предъявлены и предъявлялись всему сообществу учителей, выпускников и учащихся Киево-Могилянского коллегиума. А влияние его на формирование элит на Украине было колоссальным.
Выпускниками Киево-Могилянского коллегиума стали 14 украинских гетманов. Среди них и почитаемый героем на современной Украине Иван Мазепа. После окончания Киево-Могилянского коллегиума он, как и многие другие известные выпускники, проходил обучение в Иезуитском коллегиуме Варшавы. Это обстоятельство должно было насторожить московские власти при выдвижении Мазепы на пост гетмана. Но выдвигавший его Василий Голицын сам был убежденным западником, и связь того с иезуитами его не смущала. В период своего гетманства Мазепа покровительствовал Киево-Могилянскому коллегиуму, носившему даже название Могилянско-Мазепинского. Очевидно, такое покровительство имело вполне определенные политические цели, проявленные при измене гетмана во время Северной войны [63] .
Ближайший сподвижник Мазепы, избранный мазепинцами после смерти того новым гетманом, Филипп Орлик также окончил Киево-Могилянский коллегиум [64]. Учился он, как и Мазепа, в Иезуитском коллегиуме, но не в Варшаве, а в Вильно. Там, как считается, он перешел из православия в католичество. Католиком являлся отец Филиппа Степан — польский шляхтич чешского происхождения, потомок гуситов, перебравшихся из Чехии в Польшу. Существует сообщение, что, находясь в Турции, Орлик в очередной раз сменил веру, приняв ислам.
Интересно, что выдвижение Орлика во время обучения в Киево-Могилянском коллегиуме происходит при наставничестве Стефана Яворского, в дальнейшем местоблюстителя патриаршего престола. Видный церковный иерарх Русской православной церкви дает путевку в жизнь симпатизанту латинства и будущему сепаратисту. Очень высоко отзывался Стефан Яворский и о гетмане Мазепе, став даже автором панегирика («Эхо голоса, зовущего в пущу»). Правда, именно ему было суждено предать того анафеме в 1708 году.
Автором панегирика Мазепе являлся и Феофан Прокопович [65]. Являясь на тот момент профессором пиитики в Киево-Могилянском коллегиуме, он написал трагикомедию «Владимир», посвященную борьбе Владимира Крестителя с язычеством. В эпилоге звучал хор ангелов, предвещавший будущую великую судьбу Киева, а апостол Андрей произносил слова, превозносящие царя Петра, гетмана Мазепу, местоблюстителя патриаршего престола Стефана Яворского, митрополита Киевского, Галицкого и Малыя Руси Варлаама Ясинского. Впоследствии Феофан Прокопович с 1711 по 1716 годы сам будет занимать пост ректора Киево-Могилянской академии [66].
Окончив коллегиум, Орлик в 1695 году написал в адрес Мазепы изданный в Вильно на польском языке панегирик «Алкид Российский». В нем он уподоблял гетмана Гераклу, одним из имен которого было Алкид. Подводилась и апологетика русского царя. Общий смысл сочинения Орлика состоял в реализации давней мечты православных славян о низвержении турок («стамбульской горгоны») и освобождении храма Святой Софии в Константинополе. Латинская партия подталкивала Россию к войне с Турцией. Причина такого провоцирования заключалась в нависшей над католическими странами в конце XVII века, прежде всего над Габсбургской империей, угрозе новой турецкой экспансии. Россия нужна была Европе для сдерживания агрессии турок. И вдруг из презираемых прежде варваров русские в конце XVII века превратились в европейской памфлетике, включая традиционно враждебную к России польскую памфлетику, в христианское воинство, которому надлежит разгромить агарян. Эту затею горячо поддержало правительство Софьи, принявшее решение о вхождении в Священную лигу в 1686 году. Но Петр I, принявший поначалу активное участие в ее деятельности, в дальнейшем к проекту организации христианского альянса против турок охладел.
Стефан Яворский: бывший униат — местоблюститель патриаршего престола
Во главе Русской православной церкви при Петре I оказался бывший униат с Украины. Более 20 лет (с 1700 по 1721 год) Стефан Яворский занимал пост местоблюстителя патриаршего престола, а в 1721–1722 годах был президентом Духовной коллегии (Святейшего Правительствующего Синода). Родившись в Яворе, любимом городе польского короля Яна Собеского, находящемся в 50 километрах от Львова, Стефан впитал всю специфическую идейную атмосферу цивилизационного фронтира.
Важное значение в его мировоззренческом становлении имело обучение в Киево-Могилянском коллегиуме, где преподавал в это время известный богослов Иоасаф Кроковский и где он получил покровительство со стороны ректора Варлаама Ясинского. Оба они — и Варлаам Ясинский, и Иоасаф Кроковский — будут занимать в дальнейшем пост митрополита Киевского, Галицкого и всея Малыя Руси [67].
Варлаам Ясинский являлся принципиальным противником присоединения Киевской митрополии к Московскому патриархату и поддерживал отношения с Константинополем. Не изменило позиции иерарха и предложение сделать его самого митрополитом Киевским в иерархии Московского патриархата [68]. После его смерти в 1707 году при возведении в сан митрополита Иоасафа Кроковского Петр I дал особое предписание, запрещающее вступать в какие-либо связи с Константинопольским патриархатом, из чего следует, что они и по прошествии 20 лет после перехода в юрисдикцию Русской православной церкви поддерживались. А между тем оставался всего лишь год до вторжения в Малороссию войск Карла XII и раскрытия измены Мазепы. Ориентация на Константинопольский патриархат Киевской митрополии могла в этих условиях оказаться стратегическим ударом по российским позициям на Украине.
Особая позиция Варлаама Ясинского в отношении перспектив перехода в Московский патриархат не стала сдерживающим обстоятельством написания Стефаном Яворским
