Создание централизованного русского государства отозвалось на его западных границах польско-литовской Унией 1569 года и формированием “шляхетской республики”, Речи Посполитой во главе с выборным королем. Войны с “Литвой” и “ляхами” для Московского царства были войнами не только за единство “русской земли”, но и войнами за единство “государевой власти”, за единство “православных христиан” — иными словами, народившаяся Россия видела в Речи Посполитой своего двойника-антагониста. Польша, даже помимо своего желания, отвечала “москалям” тем же.
В историю наших западных соседей вписано множество славных страниц, и одна из наиболее ярких — знаменитая Грюнвальдская битва 1410 года, когда соединенная польско-русско-литовская армия разгромила войска Тевтонского ордена, остановив “дранг нах остен” немецких феодалов. Были периоды, когда казалось, что именно Речь Посполита будет доминировать на востоке Европы, что “польский путь” восторжествует. Достаточно напомнить, что герцогство Пруссия и Австрийская марка пребывали в вассалах польского короля не год и не два — десятилетиями. Да и “русские медведи” в лихую годину Смуты готовы были возвести на престол польского королевича.
Но все эти благоприятные моменты не были использованы, и к концу XVIII века польский народ: храбрый, трудолюбивый, природно талантливый,— оказался лишен и собственной государственности, и, более того, собственной исторической миссии, стал использоваться ведущими европейскими державами в качестве инстру— мента их антирусской политики. Почему такое оказалось возможным?
Дело здесь, скорее всего, в правящей верхушке Польши, которая отличалась не только приверженностью своим “шляхетским вольностям”, но и полным нежеланием радеть при этом о судьбах собственной страны, заниматься государственным строительством. В немецком литературном языке давно и прочно бытует фразеологизм “Polonische Wirtschaft”: буквально “польское хозяйство”, а по смыслу — вопиющий беспорядок, бардак, как антипод немецкого порядка, Ordnung’а.
Кроме того, польские магнаты, а за ними — и шляхта в целом, не только всячески попирали и презирали собственных “хлопов”, считая их буквально скотом, “быдлом”. Они отдали все хозяйство страны на откуп еврейским “факторам” — особенно на бывших землях Киевской Руси, заселенных, по католическим понятиям, “схизматиками”.
А уж умением выжать из подневольных рабов лишний злотый (рубль, доллар) еврейские ростовщики отличались всегда. Их господство на будущей Украине в XVI-XVII веках вызывало постоянные восстания “против жидов и ляхов”. Спросите у современных евреев о том, что значит для них маленький украинский городок Умань...
Все это, вместе взятое и привело к резкому ослаблению Речи Посполитой, ставшей лакомой добычей для своих соседей и недавних вассалов. Видит Бог, не будь матушка-Екатерина родом из Гессен-Дармштадта, может, и осталась бы Россия в стороне от трех “разделов Польши”, в которых больше были заинтересованы Австрия и Пруссия. Но “вину” за исчезновение Польши с политической карты Европы того времени почему-то дружно валят на одну Россию. Хотя те же самые карты свидетельствуют: собственно польские и литовские земли достались вовсе не России, которая получила только территории (да и то далеко не все) древнерусских княжеств, захваченных польскими и литовскими феодалами после татаро-монгольского разгрома Руси.
И многочисленные польские восстания под лозунгами “борьбы за свободу” почему-то всегда инспирировались верхушкой польского общества, которая тем самым отводила на “москалей” недовольство и гнев собственного, обездоленного ею, народа, а потом тихо-мирно “уходила в кусты”, представляя “хлопам” расхлебывать кровавую кашу — до следующего восстания. И так без конца.
1794 год. Речь Посполита пережила два раздела, но еще существует как самостоятельное государство, хотя и в сильно урезанных границах. Так называемый “четырехлетний(!) сейм” наконец что-то делает в направлении назревших государственных реформ. Но тут же собравшиеся на Торговицкую конференцию ясновельможные магнаты аннулируют решения сейма и... обращаются за поддержкой к России. Новая межшляхетская смута превращается в “народное восстание против русских”, возглавленное отважным Тадеушем Костюшко. Результат предрешен заранее: зачинщики смуты отходят в сторону, восстание подавлено, следует III-й раздел Польши.
Нужно сказать, что захваченный в плен Костюшко был вскоре освобожден вместе с двенадцатью тысячами своих соратников и благополучно окончил жизнь на швейцарском курорте в 1817 году. Такую же мягкость “царские сатрапы” проявили и к ярому врагу России Шамилю — это “своих” разиных да пугачевых беспощадно четвертовали на площадях.
Так что миф о царской России как “тюрьме народов” следует оставить на совести советской историографии. Миф этот имел гораздо больше оснований в самой России, чем в Финляндии и той же Польше, где никогда не было “расейского” крепостного права, действовала конституция и так далее, и тому подобное.
Но — по порядку. После Аустерлица до Польши добрался Наполеон. Вдохновленная его посулами прекрасной Анне Валевской о “велькой Польше от можа до можа”, шляхта двинула в Россию целый корпус под командованием Юзефа Понятовского. Чем кончилась эта авантюра, известно каждому школьнику. А вот о судьбе остатков этого корпуса и судьбе самого Понятовского знают, возможно, не все. Отважный польский князь и генерал последовал за Наполеоном в Саксонию, где участвовал в “Битве народов” под Лейпцигом в 1813 году. После поражения Наполеон присвоил Понятовскому звание... маршала Франции и доверил ему стать арьергардом своей бегущей армии, чем обрек на гибель и новоиспеченного маршала и его храбрых улан.
Попутно заметим, что это была не первая хитрость императора. Несмотря на то, что Понятовский верно служил ему с 1806 года, Наполеон год спустя вместо “Великой” создал “герцогство Варшавское”, где польскому полководцу отводилась опереточная роль “военного министра”.
Между прочим, Александр I обошелся с поляками весьма милостиво. Хотя Венский конгресс 1815 года произвел “передел” Польши — Познанщина была передана Пруссии (видимо, за особые заслуги Блюхера, который в решающий момент подоспел-таки к сражению под Ватерлоо), а некоторые другие территории отошли к вечно битой и незадачливой Австрии — само “герцогство Варшавское” было сохранено и в несколько усеченном виде, под названием Королевства Польского, отдано России. После таких деяний в глазах польских экстремистов все “передельщики” оказались хорошими. Плохой — лишь Россия, которая, между прочим, в том же 1815 году великодушно предоставила Польше конституцию — несмотря на ее союзничество с Наполеоном.
1830-31 годы. Снова восстание, которое перекидывается на территорию Западной. Белоруссии и Правобережной Украины. Подавлено. В результате царь отменяет дарованную в 1815 году конституцию, а возмущенный аппетитами восставших (все та же “великая Польша от можа до можа”) Александр Пушкин пишет свою знаменитую отповедь “Клеветникам России”, чем очень обижает гордого Адама Мицкевича.
1863-64 годы. Опять восстание. Царь “устал от поляков” и соглашается на проведение аграрных и других реформ. Потом следует новая серия восстаний — Краковское, Познанское и др. Но суть их примерно одна и та же: “за свободу”, “против гнета царского самодержавия”, “за Великую Польшу”.
Наконец, “Советское правительство признало за польским народом право на самоопределение и аннулировало все договоры царского правительства о разделах Польши” (СВЭ, т.6, стр.442). Казалось бы, ничего, кроме благодарности к восточному соседу, польские правители после такого акта доброй воли уже не должны были испытывать. Не тут-то было! К власти пришла реакционная буржуазия во главе с Юзефом Пилсудским — тем самым, который в Первую мировую воевал против России, командовал польским легионом со стороны Австро-Венгрии. Он-то и стал основным вдохновителем (имея, конечно, за спиною Антанту) похода против Советской республики весной 1920 года. Напоминать читателю об идее похода? Правильно — все та же, “от можа до можа”. Белополяки стремительно захватывают Минск, Киев... Тут не выдержал даже прославленный генерал Брусилов и выступил с “Обращением к русским офицерам”. Это был пламенный призыв защитить Отечество, созвучный разве что воззванию Минина и Пожарского. В ответ свыше 14 тысяч(!) царских офицеров вступили в Красную Армию.
Как известно, начальный успех в этой войне Первой Конной и других частей РККА, достигших было с ходу Варшавы, не был закреплен и развит. Последовало поражение, и Польша сохранила за собой Западную Украину и Западную Белоруссию (граница стала проходить в 30 километрах от Минска — запомним это).
