(Это раньше джентльмены искали носовой платок, теперь же салфетки победили носовые платки). Перила были засраны летучими мышами. Сноска: Это были нильские крыланы, но большинство имён совершенно неважны в этой истории.
Мы продвигались вперёд, и я, наконец, услышал писк десятков настоящих обитателей этой пещеры, бывшей когда-то каменоломней, базой еврейских повстанцев, а затем, кажется, приютом разбойников.
Теперь главными тут были мыши. Они испуганно метались под потолком.
Дети, шедшие за нами, тоже вляпались в мышиный помёт, но в отличие от нашего товарища не снесли это молча. Они заорали, от чего мыши испугались, и начали метаться быстрее. Впрочем, сказалось это и на их прочих действиях.
Дети орали всё громче, а мыши метались ещё быстрее и гадили всё больше.
Школьники, почуя усиление осадков, стали кричать ещё громче, а мыши от этого ещё больше дурели и гадили. Налобные фонарики метали лучи по стенам, мыши, попавшие в них, были похожи на немецкие бомбардировщики, застигнутые в небе над Москвой. Гул стоял в ушах, в глазах рябило.
Я радостно стоял посреди этого безумного мира и улыбался.
Спасибо тебе, Господи, за то, что ты показал мне всю мою жизнь в одной минуте, за то, что ты дал мне вспомнить эти прошлые суетные метания вокруг социализма и битвы идей в мальчишеских головах, и, наконец, опустил сюда, в чёрное пространство, где летят еврейские летучие мыши, с каждым мгновением становясь легче.
Это ведь судьба моя. Спасибо тебе фестиваль, спасибо всем, спасибо за всё.
Помни, писатель-пешеход, о пещерном шуме и гаме, не забывай этот запах и цвета темноты.
Скоро тебе из пещеры выходить.
01.07.2019
Школьные годы чудесные,
С дружбою, с книгою, с песнею,
Как они быстро летят!
Их не воротишь назад.
Разве они пролетят без следа?
Нет, не забудет никто никогда
Школьные годы.
Евгений Долматовский
И никакого розового детства…
Анна Ахматова (1955)
В этом году у первоклассников маленькая трагедия. Совсем маленькая, как укус комара, почти незаметная. Согласно календарю, раз в семь лет (без поправки на високосные годы), не бывает настоящего школьного первого сентября, того, что «Первое». Хотя при этом соблюдаются все ритуалы прошлого — цветы, музыка, толпа родителей у школы.
Вообще первое сентября — не просто День знаний. Сам календарный переход «лета» в «осень» звучит как-то тревожно. Так вот, это день инициации, точно такой же, как и последний звонок или выпускной вечер. Недаром столько фильмов ужасов снято именно про выпускные вечера. Это плата за то, что теперь для обряда инициации больше не нужно отправляться в лес или пить кровь убитого врага. Армейская инициация достаётся не каждому (как и церковная), а вот школьная линейка первого сентября и выпускной — почти всем. Поэтому на школьных линейках так часто говорят: «вы открываете дверь», и действительно — открытие двери есть символ перехода. И слово «порог», которое тоже связано с этой дверью. А потом сообщают, что «вы отправляетесь в дорогу», поясняя, что дорога будет продолжаться всю жизнь. Кажется, что учителя обещают детям и родителям счастья. Трудного, но счастья — между тем, это не так.
Все подобные слова произносил и я, будучи школьным учителем, потому что сам прошёл через все необходимые ритуалы и переживал их очень остро. Переступать порог, открывать дверь, за которой не пойми что, отправляться в путь, с которого так просто не сойти — всё это довольно страшно.
Не так давно мне попалась подборка интервью с молодыми людьми, что разочаровались в своём высшем образовании, едва поступив в институты и университеты. Они перечисляли объективные причины (да, часто и преподавательский уровень низок даже в самых лучших учебных заведениях страны, и не всегда угадываешь свою специальность), но среди разносортного недовольства было что-то общее. При этом это были лучшие ученики, что называется, лучших школ. Вокруг них одиннадцать лет учителя сдерживали слово, данное ими первого сентября: вашу жизнь делали яркой, вы переступили порог, открыли дверь в прекрасный мир, и теперь в братстве таких же, как вы, одарённых и одухотворённых. И чем лучше школа, тем больше там тебя любят. Всё это было правдой, и правда окутывала школьников тёплым одеялом, не говоря уж о том, что и учились они лучше многих.
А потом они снова перешагнули порог, только теперь шагнув обратно в тот мир, где не было ни тёплого одеяла, и вот уже их окружает конкуренция, драка за место — на кафедре или при устройстве на работу. Конечно, нет абсолютных процессов: и в лучшей школе тебя могут затравить, и родители всё-таки нечасто кидают тебя в реку, чтобы научить плавать. Но этот момент перехода есть, и, как ни крути, он такой: от школы не ждут драки за место и пайку, а в большом мире она идёт, не прекращаясь. В школе над тобой простёрло совиные крыла государство, а как откроешь дверь в офис или университет, там тебе уже мало кто должен, даже если ты сам заплатил за обучение.
Когда я поступил в Университет, кто-то, кажется, это был мой декан Василий Степанович Фурсов, сказал странную фразу: «Вас не будут тут учить, вам тут могут помочь учиться». А потом он на вопрос о студенческом научном обществе сказал: «Не бывает кружка бальных танцев в балетном училище», но это к слову. А уж когда человек попадает на службу, то там тёплых одеял точно не будет, чтобы об этом не говорили люди ответственные за коллективный дух. И мама не поможет (нет, у очень богатых людей родители иногда вызывают учителей и начальников, но это ведь не про тебя).
Так что в сентябре и июне у нас происходит настоящая инициация. Ведь инициация в широком смыслеи — это просто обмен. Например, обмен свободы на предназначение, как при постриге, обмен той же свободы на комфорт, наоборот, комфорта на свободу и много другое.
Это может быть обретение силы, а может — отказ от любой внутренней силы и растворение во внешней.
Первоклассники исчезают в школьных дверях с огромными букетами, чтобы вернуться другими, но пока это не их выбор. Вот через одиннадцать лет им предстоит хоть что-то выбирать по-настоящему.
Так что школьных учителей, которые произносят казённые фразы первого сентября и на выпускных, нужно слушать внимательно. Они, сами того не понимая, проговариваются,
