В погоне за этой целью обе группы сознательно пытались обращаться за помощью напрямую в ООН. Собственное заявление ЭОКА о начале восстания было адресовано непосредственно «дипломатам всего мира». Оно призывало «не забывать своих прямых обязанностей». «Вы должны стыдиться того, что в XX веке люди вынуждены проливать кровь за свободу, этот божественный дар, за обладание которым мы сражались на вашей стороне и который вы стремились защитить от гнета нацизма». Наступательные операции Национального освободительного фронта в Алжире, всеобщие забастовки и прочие демонстрации протеста пришлись как раз на то время, когда Генеральная Ассамблея ООН была созвана вновь и готовилась к рассмотрению конфликта. Пресловутая «битва за Алжир», произошедшая в январе 1957 года и увековеченная в одноименном фильме 1966 года Джилло Понтекорво[49], когда Национальный освободительный фронт обрушил на страну кампанию массового городского терроризма, была намеренно приурочена к ежегодной сессии Генеральной Ассамблеи ООН. В официальном сообщении Национального освободительного фронта, объявляющем об ударе, с которого должны были начаться наступательные операции, группа открыто признавалась в неслучайности выбора времени. Это было сделано с целью «вручить неоспоримые полномочия нашим делегатам в ООН, чтобы убедить тех редких дипломатов, которые все еще сомневаются или имеют иллюзии относительно либеральной политики Франции». Таким образом, успех как ЭОКА, так и Национального освободительного фронта в свержении иностранного господства, происходил от умения привлечь внимание других стран к своей борьбе, как это сделал «Иргун» десятилетием раньше.
На Кипре с самого начала Гривас понимал необходимость обращения к общественности за пределами собственной страны. «Освещение мнения международного сообщества, — говорил он, — играет важную роль в донесении до общего сведения требований кипрского народа о самоопределении. Фактически многие иностранные деятели и даже представители ООН не имели понятия о том, зачем мы требовали независимости». Гривас закрепил этот принцип в «Предварительном генеральном плане», который он сформулировал в 1953 году, за два года до начала кампании. В первом параграфе была четко указана главная задача — «пробудить международную общественность героическими деяниями и самопожертвованием, что сделает Кипр центром всеобщего внимания до тех пор, пока наши цели не будут достигнуты». И хотя нет свидетельств того, что Гривас когда-либо читал книгу Бегина (англоязычный вариант которой под названием «Бунт» был издан в Лондоне и Нью-Йорке в 1951 году) или изучал кампании «Иргуна», в его действиях безошибочно угадывается сходство со стратегией Бегина. Целью Гриваса, как и Бегина, была вовсе не полная победа над имевшими численное превосходство британскими войсками, но совершение жестоких, хорошо организованных и вовремя проведенных актов насилия для привлечения внимания мировой общественности к происходящему на Кипре и требованиям греческих киприотов энозиса[50] — объединения с Грецией.
«Они превосходили мою небольшую армию численностью сто к одному, — вспоминал позже Гривас, — но это не имело значения для той разрушительной войны, которую я задумал». Он планировал задействовать большую часть сил ЭОКА в главных городах Кипра, где они были сформированы в отдельные террористические ячейки, в каждую из которых входило не более восьми человек. Их целью было препятствовать деятельности как можно большего числа британских подразделений, находившихся на городских постах, и таким образом дать ЭОКА возможность усилить контроль над остальной частью острова. В своем трактате о ведении партизанской войны Гривас дал объяснение, весьма схожее со словами Бегина о том, что их стратегия «состояла в превращении всего острова в одно поле битвы, где нет различий между фронтом и тылом, так что враг более нигде не будет чувствовать себя в безопасности. Враг никогда не знал, где и когда будет нами атакован... Подобной стратегией мы добились рассредоточения, запугивания и обессиливания вражеских сил и, что самое главное, трагических последствий, происходивших в результате неожиданного нападения».
Сосредоточившись на городских операциях, как некогда «Иргун» в Палестине, ЭОКА тут же получила доступ к новостным СМИ, посланным на Кипр для освещения разгорающегося конфликта. Если бы ЭОКА, как все партизанские отряды, ограничила свою деятельность изолированными сельскохозяйственными районами и горными поселениями, то, вероятно, лишилась бы этого доступа ко всей международной аудитории, столь важной для стратегии Гриваса. Таким образом, городской терроризм являлся ключевым моментом в обеспечении пропагандистской платформы, требовавшейся группе для освещения хода борьбы за независимость Кипра. Что же касается Гриваса, то его предприятие увенчалось огромным успехом, ведь всего через пять месяцев после объявления восстания ЭОКА добилась того, чего не смогли достичь годы переговоров и настойчивого лоббирования, — рассмотрения в ООН требований о независимости греческих киприотов. До сих пор Генеральная Ассамблея поддерживала сторону Великобритании, считавшей, что ситуация на Кипре является исключительно внутренним делом страны и находится вне сферы внимания организации. Впервые ситуация на Кипре оказалась в повестке дня ООН. «Это доказало, что внутрь международного сообщества постепенно начала проникать идея о том, что необходимо принять меры в отношении кипрского вопроса», — вспоминал позже Гривас.
К концу 1955 года Гривасу удалось ввергнуть остров в полнейший хаос. Каждую неделю гибли в среднем двое британских солдат или полицейских. Силы безопасности были брошены на оборону, выведенную из равновесия многократными внезапными и молниеносными атаками ЭОКА и не способную к эффективным ответным операциям. Как и Бегин, Гривас пришел к выводу, что неослабевающие атаки террористов лишат британские силы боевого духа и вынудят их к чрезмерным и приводящим к обратному результату действиям, направленным против законопослушного населения Кипра и тем самым обреченным на провал. «Силы безопасности работали таким образом, что, казалось, их действия были нарочно спланированы для привлечения все большего числа мирных граждан в ряды повстанцев, — вспоминал Гривас. — Их попытки отпугнуть людей от ЭОКА всегда достигали обратного эффекта: население все больше сплачивалось с Организацией». И вновь была ярко продемонстрирована взаимосвязь между способностью террористов поражать какие угодно цели и явной неспособностью сил безопасности обеспечить постоянную защиту всех возможных мишеней. Как и в Палестине, чем более видимыми и активными становились действия сил безопасности, тем сильнее становилось недовольство местных жителей постоянным нарушением обычного течения жизни и тем могущественнее и всесильнее казались террористы. В самом разгаре конфликта численность британских сил безопасности на Кипре составляла 40 тысяч человек, задействованных в военных операциях против ядра организации, состоящего из 400 активистов и 750 их «пособников». И снова, как и в Палестине, успех этой войны измерялся не числами. Несмотря на то, что в военных операциях было задействовано огромное число британских солдат, общий эффект от этого был невелик. Вот что говорил Гривас о своем противнике, командующем британскими войсками фельдмаршале сэре Джоне Хардинге: «Он недооценил своего врага и при этом задействовал непомерно большую армию. Чтобы поймать полевую мышь, не нужен танк. Кот справится с этим заданием куда лучше».
В ходе всей кампании Гривас координировал свою подпольную деятельность с официальной дипломатической миссией архиепископа Макариоса III (Михаила Кристодулоса Мускоса). Будучи назначенным главой Этнархии (церковного совета) Кипра, Макариос также являлся негласным политическим лидером сообщества греков-киприотов. Он и Гривас впервые встретились в 1950 году, чтобы спланировать основные моменты восстания. Впоследствии прелат и воин боролись рука об руку ради достижения общей цели — энозиса. Таким образом, отношения, которые сегодня связывают движение шинфейнеров и Ирландскую республиканскую армию, имеют историческую параллель — связь Этнархии и ЭОКА, существовавшую сорок лет назад, когда Макариос играл роль, схожую с той, что в настоящее время играет Джерри Адаме. Как и Адаме, Макариос попал в заключение и в 1956 году был изгнан из страны и отправлен на Сейшельские острова. Ему разрешили вернуться обратно на Кипр два года спустя, так как это было условием участия греков-киприотов в организованных Британией многосторонних переговорах о будущей судьбе острова. Соглашения удалось достичь лишь в феврале 1959 года.
Находясь под постоянным давлением со стороны Греции, Макариос неохотно принял предложение о создании независимой республики Кипр при условии, что Британия сохранит на острове две стратегические базы. Опасаясь, что в противном случае Турция потребует принудительного разделения острова (что и произошло пятнадцать лет спустя), Макариос пошел на уступки в договоре, несмотря на горячий протест со стороны Гриваса. Восстание было официально окончено месяц спустя, когда сдалась существенная часть сил ЭОКА. Это было сделано с целью убедить правительство, что организация готова пойти на заключение мирного договора. Хотя желаемый энозис так и не был достигнут, настал конец британского господства на Кипре, и острову была дарована независимость. Плоды террористической деятельности были также видны в итогах всеобщих выборов — первым президентом Кипра был избран Макариос, набравший 67 процентов голосов.
