В этой связи я уже подчеркивал в своих
прежних публикациях, что развитие базовой экономической инфраструктуры территорий центральной и северной Азии, включая зону тундры, абсолютно необходимо для успеха предлагаемого мною глобального экономического развития. Чтобы представить себе, какое практическое применение имеет это развитие, нам следует взглянуть на необходимое развитие базовой экономической инфраструктуры глазами великого биогеохимика В. И. Вернадского.
Нам необходимо осознать: то, что мы именуем базовой экономической инфраструктурой, является совершенствованием биосферы за те пределы, в которых она способна саморазвиваться и самозащищаться без вмешательства человеческого разума. Мы должны рассматривать усовершенствованную человеком биосферу, как, говоря словами Вернадского, "естественное явление". Это есть продукт человеческого познания, который производит качественные усовершенствования в биосфере, необходимые для ее преобразования в качественно более развитую форму — в ноосферу.
Развитие базовой экономической инфраструктуры должно рассматриваться ни в коей мере не как разрушительное вмешательство в биосферу, но как необходимое усовершенствование качества биосферы как таковой, а также как такую форму усовершенствования, которая возвышает биосферу до более высокого уровня, делая ее частью ноосферы. Это не просто аргумент в защиту необходимости сохранения и развития биосферы посредством базовой экономической инфраструктуры, но и тот императив, которым мы должны руководствоваться, изменяя биосферу посредством инфраструктурного развития.
Хотя ныне распространенные проекты инфраструктурного развития в Евразии сводятся к "новому Шелковому пути", это транспортное звено само по себе не удовлетворяет требованиям общего и устойчивого прироста экономического развития Евразии. Требуется не просто "новый Шелковый путь", а целая сеть коридоров транспортного сообщения, производства и распределения электроэнергии, крупномасштабного водного хозяйства и прочей инфраструктуры развития по осям коридоров до ста километров в ширину.
Сооружение таких коридоров вдоль оси транспортных магистралей не только сокращает чистые затраты на трансевразийский транспорт товаров, но и делает его значительно эффективнее морских перевозок. Такое развитие делает плодородными ныне малонаселенные регионы Центральной и Северной Азии, и даже ныне функционально бездействующие территории становятся зонами экономического развития. В новых условиях эти регионы Азии, за счет своих связей с другими многонаселенными регионами континента становятся самым мощным и цветущим плацдармом всепланетного экономического роста в ближайшем будущем.
На основе этих возможностей вкупе с природными ресурсами той территории, на которой должно свершиться это развитие инфраструктуры, евроазиатское сотрудничество становится величайшим шансом для Евразии в целом, как и экономическим двигателем, необходимым для развития Африки и стимулирования американских государств, партнерствующих в этой стратегии.
Особый характер востребованности в широкой основе развития базовой экономической инфраструктуры выводит на первый план фигуру Вернадского, которая оказывается в центре научного обоснования этого евразийскоцентрического сотрудничества в целом.
НАДЕЖДА — ТАМ, ГДЕ ЖИЗНЬ
Здесь следует остановиться на двух тезисах Вернадского в его исследовании природной организации Земли.
Он подчеркивал то аномальное, но непреходящее обстоятельство, что жизненные процессы производят измеримые физические изменения в неживых процессах, которые сами неживые процессы произвести не способны. Так он определил понятие биосферы.
Аналогично, подчеркивал он, вмешательство творческого, научного воздействия человека в биосферу производит измеримые формы физического совершенствования биосферы, которые не могут достигаться самой биосферой без человеческого вмешательства. Он определил нашу планету, на которой жизненные процессы преобразуют неживые, а познавательные процессы преобразуют живые процессы, как ноосферу.
Вернадский подчеркивал то обстоятельство, что те экспериментально различимые результаты действия жизненных процессов, которые не могут быть произведены сопоставимыми неживыми процессами, являются естественным явлением — продуктом воздействия жизненных процессов на неживые. Аналогично, наблюдаемые в биосфере изменения, которых может достичь только познавательное действие человека, могут опытным путем также определяться как естественные явления — продукты человеческого познания.
При всего лишь одном, хотя и существенном упущении, метод обобщения Вернадским открытий в аномалиях и принципах, сделанных им самим и другими учеными, в форме концепции ноосферы представлял собой необходимую революцию в общемировом способе мышления о научном знании. Несмотря на упомянутое упущение, к которому я вернусь ниже, применимость трудов Вернадского в целом к развитию Евразии выражается в трех достаточно очевидных аспектах.
Во-первых, по уже обозначенным выше причинам глубина и масштаб развития базовой экономической инфраструктуры, включая коридоры развития, представляет собой беспрецедентный вызов как научным, так и чисто экономическим представлениям об освоении биосферы, которая сама является частью ноосферы. Революционная концепция биосферы Вернадского представляет собой существенное изменение в глубине подхода, который необходим стратегам для рассмотрения как биосферы, так и базовой экономической инфраструктуры как таковой.
Во-вторых, развивая базовую экономическую инфраструктуру Центральной и Северной Азии в обозначенном нами масштабе, на период предстоящей четверти и более века, мы делаем большую ставку на мудрость того выбора, который мы совершим. Нам необходимо, соответственно, сделать ставку на ускоренное развитие фундаментальных и связанных с ними наук по новым осям исследовательской работы, контуры которых уже намечены в трудах Вернадского.
В-третьих, в числе наиболее важных применений наследия Вернадского в этой сфере обнаруживается и тот метод, с помощью которого его работы заставляют нас всматриваться в уже известные и ранее неизвестные аспекты физических принципов, отличающих жизненные процессы от неживых. Всего лишь одним из элементов этой картины является то обстоятельство, что мир находится перед лицом взрывоопасного кризиса управления инфекционными и подобными им заболеваниями человека, животных и растительных организмов — перед вызовом, который подвигает нас на поиск более глубоких подходов к этой проблеме, в дополнение к существующим методам, которые угрожающе отступают перед новой реальностью.
Этих трех оснований достаточно для того, чтобы работа Вернадского особо высоко почиталась в осуществлении евроазиатского развития. К уже сформулированным соображениям, однако, следует добавить еще два.
Прежде всего, возможно, в большей степени, чем кто-либо еще из фигур прошлого века, Вернадский соприкасался с научным сообществом, в котором более глубокий отпечаток оставили труды таких его предшественников, как Луи Пастер. Во-вторых, его деятельность включала стимулирование соответствующих научных исследований в России и Украине, где в последние десятилетия это направление было развито больше, чем в остальном мире. Это одна из тех областей, в которой ведущие специалисты этих стран, несмотря на разрушительное воздействие экономических трудностей последних десятилетий, вносят достаточно уникальный и существенный вклад в научную практику и мировой прогресс в целом.
В силу вышеназванных пяти причин, образ непрерывного вызова науке и технике, представленный наиболее выпукло и наиболее комплексно в работах Вернадского, служит нам в качестве наиболее адекватного олицетворения тех благ для всего человечества, которые извлекаются из основополагающего становления нового евроазиатского партнерства, из развития его базовой экономической инфраструктуры как долговременного вклада в будущее всего человечества.
Итак, назовем это "синдромом Вернадского".
РИМАНОВСКИЙ АСПЕКТ
Сущность тезиса о ноосфере и его доказательства, представленные Вернадским, оказывают столь глубокое влияние на научное мышление, что, как и любой великий научный прорыв прежних столетий — как, например, труды великого первооткрывателя Иоганна Кеплера, ставит больше вопросов перед следующим поколением ученых, нежели дает ответов. В частности, работа Вернадского заставляет нас сегодня вернуться к открытиям Бернхарда Римана, без которых многое из достижений Вернадского и его коллег не сложилось бы в адекватно интегрированную форму. Аналогично, без переноса понятия ноосферы в контекст моей области знания — физической экономики — практическое применение понятия ноосферы к экономике неосуществимо.
