За ядерный арсенал Российской армии отвечает 12-е Главное управление Министерства обороны РФ. Специалистов для него готовит специальный учебный центр в Сергиевом Посаде, который был развернут при финансовой поддержке правительства США с целью улучшения сохранности, транспортировки и утилизации ядерных боеприпасов российской армии. Этот проект является частью более широкомасштабной программы "Совместного уменьшения угрозы", известного в России как программа Нанна-Лугара.
Руководитель программы "Совместное уменьшение угрозы" Томас Кеннинг, бригадный генерал в отставке, подчеркнул, что только Пентагон за последние годы по линии программы Нанна-Лугара оказал содействие ядерному управлению минобороны России на сумму в 133 млн. долл. США. Еще около 150 млн. долл. США направили на улучшение сохранности российских ядерных боеприпасов и ядерного топлива для подводных лодок по линии Министерства энергетики США. Пентагон предоставил российским военным также значительное количество специальной техники и снаряжения, включая даже детектор лжи — специальный прибор, способный тестировать с высокой степенью достоверности морально-личностные качества персонала, обслуживающего ядерный арсенал. Эта помощь позволила значительно поднять уровень физической защиты российского ядерного оружия. Однако приняли мы ее не от хорошей жизни.
В СССР велись интенсивные работы по созданию и совершенствованию средств физической защиты ядерно- и радиационно-опасных объектов. И сегодня мы пользуемся американскими средствами защиты только потому, что не можем финансировать отечественных производителей нужного нам оборудования. В итоге американцы успешно вытесняют нас из этого сегмента не только международного, но и внутреннего российского рынка. Удивительнее всего, что этому активно способствует Минатом России, подписавший с американцами целый ряд соглашений по обеспечению защиты ядерных объектов. Тот самый Минатом, который совсем недавно уверял нас в том, что мы ни в коем случае не должны упустить возможности внедриться на международный рынок переработки отработанного ядерного топлива (ОЯТ).
Один рынок (совершенно безопасный) мы добровольно отдаем, на другой рынок (чрезвычайно опасный) внедряемся. Доходы на опасном рынке, возможно, на порядок выше, чем на безопасном. Но соизмеримы ли эти доходы с взятым на себя риском? Ведь в том, что доставка в Россию и переработка ОЯТ — дело очень рискованное, ни у кого нет сомнения. Тем более сегодня, когда международный терроризм бросил вызов всему цивилизованному миру, и угроза ядерного (радиологического) терроризма стала, как никогда, реальной.
Можно поверить Минатому, что места складирования чужого ОЯТ будут недосягаемы для террористов. А как насчет транспортировки? Может ли Минатом гарантировать ее стопроцентную безопасность? Ведь и без "импортируемых" ОЯТ номенклатура перевозимых по территории Российской Федерации радиоактивных материалов чрезвычайно широка: ядерные делящиеся материалы, ядерные материалы, радиоактивные вещества, собственное отработавшее ядерное топливо и собственные радиоактивные отходы, свежее ядерное топливо, уран и плутоний (в различном физическом состоянии и с различной степенью обогащения по делящимся нуклидам), изотопные источники и т.д. Только чужого ОЯТ, транспортируемые объемы которого могут превысить весь радиоактивный траффик России сейчас, нам и не хватало.
Ежегодно в мире транспортируется около 10 млн. упаковок с ядерными материалами и радиоактивными веществами различного вида. При перевозках неизбежно происходят аварии. Так, только в США в 1971-1981 гг. зарегистрировано 108 аварий подобного характера. В 90-е годы несколько подобных инцидентов отмечено в Германии. Показатель аварий и катастроф на транспорте в России в 2-3 раза выше, чем в других промышленных странах. Так, например, в 1993 году, по информации СБ РФ, на железнодорожном транспорте России произошло 2047 аварийных происшествий и инцидентов при перевозке опасных грузов. Цифра внушительная, и по мере дальнейшего старения и износа всего того, что относится к хозяйству МПС (локомотивов, вагонов, контейнеров, железнодорожных путей и т.п.), она неизбежно будет расти. Здесь и террористов не нужно — мы вполне можем угробить себя и без их "помощи". Такой рынок, приобретенный Минатомом РФ взамен утраченного, может таить в себе массу сюрпризов и для самого министерства, и для страны в целом.
Другая сторона проблемы непосредственно касается российских спецслужб. Поставляемые американцами средства физической защиты жизненно важных российских объектов могут оказаться приспособленными не только для выполнения защитных функций, но и для несанкционированного доступа к нашей секретной информации. А поскольку многие элементы защитных систем основаны на принципах излучения, приема и анализа сигналов, обнаружить установленные в них "жучки" будет непросто.
Система ядерной безопасности России предусматривает несколько рубежей предохранения от случайных или несанкционированных действий с ядерным оружием.
За исключением МБР и БРПЛ ядерные боеприпасы не устанавливаются непосредственно на средства доставки, а находятся в специальных хранилищах под охраной войск 12-го ГУ МО.
Порядок проведения различных процедур при хранении, перемещении, проведении регламентных работ, учений и транспортировке. Эти операции должны проводиться всегда группой лиц (никогда индивидуально), сильно формализованы, и хотя они не могут безусловно предотвратить несанкционированные действия с ядерным оружием, все же делают их весьма трудно осуществимыми.
Меры физической безопасности в местах хранения ядерного оружия. Как правило, эти хранилища окружены проволочными заграждениями, минными полями, обеспечены системами охраны и обороны, физическими барьерами, сковывающими действия нападающих внутри объекта и т.п.
Специальные устройства, "предохранители" внутри боеприпасов, предотвращающие случайный взрыв при пожаре, падении, механическом или электрическом ударе,— во всех случаях, кроме штатного применения.
Установленные на боеприпасах специальные датчики распознавания окружающей среды (ДРОС). ДРОС препятствуют взрыву во всех случаях, если боеприпас предварительно не испытал расчетного физического воздействия окружающей среды. Например, авиабомба с ДРОС не сработает, если не испытает ускорения свободного падения, изменения атмосферного давления, связанного с перепадом высоты на траектории полета, отрицательного ускорения в результате раскрытия парашюта или при столкновении с землей.
Кодовое устройство, предотвращающее взведение и взрыв боезаряда в случаях, если не был введен секретный код. Подобное устройство устанавливается либо на самом боеприпасе, либо на средствах доставки — на ракете, самолете и др. Попытки "вскрыть" кодовые замки занимают много времени даже у злоумышленника с очень хорошей технической подготовкой.
Специалистам, оценивающим эффективность систем защиты ядерных боеприпасов, можно верить: хищения ядерных боеприпасов в Министерстве обороны практически исключены. Хотелось бы сказать то же самое и о гражданских ядерных объектах (АЭС, промышленных и исследовательских реакторах). Однако, как уже отмечалось, все без исключения объекты атомной энергетики не имеют надежной защиты от воздушных атак, что в нынешней ситуации совершенно недопустимо. Что же касается хищений расщепляющихся материалов, радиационных источников, всевозможных гамма-излучателей, РИД-наборов и т.п. с гражданских (а в отдельных случаях и с военных) ядерных объектов, то здесь картина просто удручающая.
В Советском Союзе обеспечение безопасности атомных объектов была приоритетной задачей КГБ. Наряду с другими управлениями, вопросами безопасности таких объектов занималось и Первое главное управление КГБ (нынешняя Служба внешней разведки), специалисты которого знали, как решаются подобные проблемы за рубежом и всегда могли предложить новые нестандартные решения. В 1988 году по инициативе начальника Управления "С" (нелегальная разведка) генерал-майора Ю.И.Дроздова были проведены широкомасштабные учения в Свердловской области на Белоярской АЭС с привлечением сотрудников группы специального назначения КГБ СССР "Вымпел". Задачей учений было "вскрыть прорехи" в системе безопасности АЭС. Подготовка к учениям заняла больше месяца.
Учения проходили в условиях активного противодействия со стороны условного противника. В данном случае условным противником "Вымпела" было Управление КГБ СССР по Свердловской области со всеми его силами, средствами, взаимодействующими органами, включая МВД и персонал АЭС. После тщательной разведки руководитель группы доложил о готовности к "операции проникновения" на АЭС. И тут выяснилось, что начальник Свердловского управления КГБ категорически запретил бойцам "Вымпела" проникать на станцию. Объект был боевым, и не знавшая об учениях вооруженная охрана непременно встретила бы "нарушителей периметра" огнем на поражение.
