— Даже в условиях этой системы нам надо действовать более решительно и результативно,— не устает повторять он, предчувствуя обострение политической борьбы после ряда преобразований политсистемы в стране, а также углубления экономического кризиса. Впрочем, как пелось в старой песне, "и вся-то наша жизнь есть борьба". А жизнь партийного лидера — тем более. Бремя "первого" всегда при нем. Без устали приходится ему "налегать на весла", а "огни все впереди". На доверительной вопрос, не устал ли он от вечной политической борьбы и гонки, Владислав Григорьевич столь же доверительно ответил:
— Наверное, счастливым для меня будет день, когда скажут: все, ты свободен. По-человечески, конечно, я устал. Но все же я рад жизни, которой живу. Она такая бурная, насыщенная, беспокойная.
И может, давно согнулся бы он под бременем "первого", если бы не прочный тыл. У него хорошая, дружная семья. Незаменимая помощница ему во всем — жена Наташа, которую он "нашел" еще рабочей девчонкой-монтажницей на заводе телевизоров. В будущем году они отметят 40-летие совместной жизни. Не огорчает и сын, вслед за отцом ставший строителем, и дочь, по образованию психолог. Бесконечно радуют внуки: 13-летний Владислав и 7-летний Артем. Жаль, что дед редковато видится с ними, но их фотографии всегда при нем. К сожалению, не всегда есть время даже на то, чтобы почитать любимые исторические романы, сходить в театр.— В основном бывает так,— признается "первый коммунист края",— посмотреть новости по ТВ, посмотреть газеты — и, уставший, падаешь...
А утром у Владислава Юрчика опять, как всегда, работа.
[guestbook _new_gstb]
1
2 u="u605.54.spylog.com";d=document;nv=navigator;na=nv.appName;p=0;j="N"; d.cookie="b=b";c=0;bv=Math.round(parseFloat(nv.appVersion)*100); if (d.cookie) c=1;n=(na.substring(0,2)=="Mi")?0:1;rn=Math.random(); z="p="+p+"&rn="+rn+"[?]if (self!=top) {fr=1;} else {fr=0;} sl="1.0"; pl="";sl="1.1";j = (navigator.javaEnabled()?"Y":"N"); sl="1.2";s=screen;px=(n==0)?s.colorDepth:s.pixelDepth; z+="&wh="+s.width+'x'+s.height+"[?] sl="1.3" y="";y+=" "; y+="
"; y+=" 32 "; d.write(y); if(!n) { d.write(" "+"!--"); } //--
33
[email protected] 5
[cmsInclude /cms/Template/8e51w63o]
Александр Щеглов ПАЛАЧИ БАЛАШОВА
17 июля 2000 года трагически оборвалась жизнь замечательного русского писателя Дмирия Михайловича Балашова. Убийство произошло около часа ночи в загородном доме писателя в деревне Козынево (в 30 км от Новгорода). В тот же день по небезызвестному каналу НТВ не только прошло сообщение об этом, дополненное одним из последних интервью Балашова местной телекомпании, но был назван и главный подозреваемый — сын писателя Арсений, и мотивы убийства — на почве неприязненных личных отношений с отцом. В тот момент следственная бригада еще работала на месте происшествия и, разумеется, подобная оперативность телевизионщиков вызывала определенную настороженность — слишком уж знаковой фигурой для патриотического движения России был Дмитрий Михайлович.
Но после того, как новгородский прокурор подтвердил впервую озвученную НТВ версию, она стала официальной. На третий день после убийства в городскую прокуратуру явился сам подозреваемый. Пришел он туда не один, а в сопровождении адвоката Алешина, ранее работавшего в адвокатской коллегии Великого Новгорода, но впоследствии вынужденного перейти в Санкт-Петербургскую коллегию. При этом Арсений объявил, что узнал о случившемся по телевизору, а сам в этот момент находился в Санкт-Петербурге и хочет снять с себя подозрение в убийстве.
Вымышленное алиби Арсения в ходе следствия было доказательно опровергнуто, а его присутствие в доме Дмитрия Михайловича в момент убийства — подтверждено, что признал и сам подозреваемый. Однако он тут же заявил, что отца не убивал, а сделал это его знакомый Михайлов, вместе с которым они и приехали в загородный дом отца около 23 часов 16 июля. Далее, согласно показаниям Арсения, события развивались следующим образом. Они втроем стали разговаривать, пили водку, затем отец обозвал его знакомого бездельником и ушел работать в мастерскую. Арсений поднялся под крышу покурить, а Михайлов пошел в мастерскую “продолжить разговор”. Когда Арсений спустился вниз, отец был уже мертв. Михайлов сказал ему, что “дед” набросился на него и стал душить, а он схватил веревку со стола и в ходе драки сам задушил его. Затем Арсений накрыл тело убитого одеялом, после чего подельники взяли ключи от балашовской “Нивы” и уехали в Великий Новгород. Там они расстались: Михайлов “пошел домой”, а Арсений уехал к сестре Василисе в Санкт-Петербург.
В таком виде картина убийства и была принята работниками новгородской городской прокуратуры. Согласно выдвинутому обвинению, Арсению Балашову грозит 2 года заключения за угон автомашины без цели продажи, а Михайлову — 8 лет за превышение пределов необходимой самообороны. Итак, бытовой скандал на почве пьянства?
Огромное количество фактических несоответствий заставляет усомниться в достоверности данной версии. О ее несостоятельности говорит и ряд специалистов, которым удалось ознакомиться с материалами дела. Прежде всего, это касается самих обстоятельств смерти. Так, в крови убитого, согласно заключению судмедэксперизы, не было обнаружено следов этанола, что указывает на невозможность “совместного распития водки”, о котором утверждал Арсений.
Но самое важное — множественный (более 20) и прижизненный характер повреждений, обнаруженных на теле писателя. Их дословное перечисление, по моему глубокому убеждению, не украсит страниц газеты. Важнее другое — Балашова долго и мучительно для него избивали, можно сказать, пытали, а убили, действительно, задушив, но веревку накручивали сзади на молоток (9 перекрутов), причем таким образом, что предполагаемый убийца, скорее всего, был левшой. Естественно, если предположить, что убийство совершал Михайлов, да еще при этом Балашов сам его душил, то подобное было бы совершенно невозможно. То есть преступление было совершено с особой жестокостью, на первый взгляд, ничем не объяснимой.
К тому же, при обследовании места происшествия было установлено, что тело убитого еще при жизни несколько раз перемещали по мастерской, и на каждом из этих мест осталась лужа крови. Характерно, что нигде: ни в доме убитого, ни в машине, на которой приехали Арсений с Михайловым,— не было обнаружено никаких отпечатков пальцев. А их отсутствие явно говорит о том, что преступление было не спонтанным, что оно тщательно планировалось и готовилось.
В ту же ночь было совершено и ограбление новгородской квартиры Дмитрия Михайловича, куда преступники проникли без взлома, открыв замок входной двери ключом. Были похищены ценности и деньги, а компьютер и другая аппаратура поднесены ко входной двери, но по какой-то причине не вынесены, а оставлены внутри квартиры. Однако это дело, по большому счету, даже не расследовалось и не было объединено с делом об убийстве “на бытовой почве”.
Впрочем, в материалах следствия можно было найти весьма красноречивые подробности, свидетельствующие о том, что Арсений давно вынашивал планы убийства отца на почве корысти и личной неприязни, посвящая в них своих знакомых, в том числе — и упомянутого выше адвоката Алешина, который сегодня не только защищает интересы Арсения по делу об убийстве, но также и отстаивает его интересы по имущественному спору вокруг новгородской квартиры писателя (той самой, откуда были похищены в ночь 17 июля деньги и ценности). Определенный интерес (в свете отсутствия отпечатков пальцев на месте убийства) вызывает и тот факт, что по просьбе Арсения Алешин передавал ему книгу по криминалистике.
Немаловажным представляется и то, что показания подозреваемого Михайлова приняты на веру без необходимого следственного эксперимента. А ведь он не мог вспомнить, какими именно словами оскорбил его Дмитрий Михайлович, не мог рассказать, каким образом они вместе с Арсением проникли в дом писателя и т.д. В ходе следствия Михайлов отказался от услуг адвоката Алешина.
Несмотря на все эти “нестыковки”, прокуратура не направляет дело на доследование, а передает его в суд с уже упомянутыми выше “легкими” формулировками обвинения, подлежащими первой же государственной амнистии. Не значит ли это, что кто-то весьма и весьма влиятельный крайне заинтересован в подобном развитии событий и сохранении “бытовой” версии убийства?
Надо сказать, что Дмитрий Михайлович чувствовал сгущающиеся над ним тучи. Приблизительно за два месяца до убийства он обратился с письмом к заместителю губернатора М.Пруссака по безопасности, где изложил всю ситуацию с Арсением и попросил принять необходимые меры для обеспечения собственной безопасности. Известно, что письмо дошло до адресата. но меры, видимо, принять не успели. Или не захотели?
