бани строятся с любовью — у одного небедного человека видал я отдельный дом в японском стиле. В этом доме была и баня, и довольно большой бассейн.
Хозяин был строителем и рассчитал специально, как обустроить этот бассейн, как менять в нём воду, обеззараживать её, чтобы не протухла. И сейчас этот человек живёт посреди своего леса, мудрит что-то с насосами, подстраивает и пристраивает что-то к своей бани. Наверняка у него всё там продумано.
А некоторые люди попросту ставят в углу маленького домика буржуйку, часто вовсе без предохранительного ограждения.
Много лет назад я поехал как-то в одни приватные бани вместе с добрыми людьми. И парил я близкого друга, с которым мы представляли образец русско-еврейской дружбы. А дружили мы крепко и парил я его с той долей любви, которую испытывает истинно русский патриот к патриоту-жидовину.
Наконец, опустив веники, сделал я шаг назад, чтобы полюбоваться делом рук своих.
И не учёл. А не учёл я того, что баня незнакомая, а печка исполнена из нержавейки и лишена ограждения. Ну и, вроде сначала ничего, даже до дома успел доехать. Но потом неделю ходил по, слава Богу, пустому дому без штанов и пахнул календулой.
Сердце бани — печь.
Есть электрические печи, но о них разговора нет. Это удел саун и домашних бань.
В общественных банях всё и проще и сложнее.
Классическая банная печь на даче — это каменка. Снизу топка, сверху, над ней — слой камней. Раскалённый воздух нагревает камни и уходит в дымоход.
Но и тут есть варианты — первый, это маленькая печь непрерывного действия. Фактически, это буржуйка, великая печь, спасшая Россию несколько раз, только обложенная и обвешанная камнями снаружи. Её одним концом суют в баню (тем, где камни), а другим — в предбанник. Сидит дачный человек, знай, подкидывает полешки, а сам снуёт между парной и предбанников: погреется, а потом вылезет попить кваску, да и подкинет дров. Когда плеснут воды на камешки, она резко, с ударом, испарится. Камни подостынут, но тут же возьмут своё от печи — оттого зовутся такие печи печами непрерывного действия.
Ведь буржуйка — это, по сути, контролируемый костёр посреди комнаты: сталь быстро отдаёт тепло вовне, но быстро и остывает.
Ясно, что в больших общественных банях так не получится.
В общественных банях народу много, парная большая, температурный режим сложный — чтобы его стабилизировать ставится большая печь. Кирпичные стены, большая дверца, где лежат камни.
Подбежит народный умелец, закинет несколько ковшиков — и выдует из печи обратно раскалённый пар.
Раньше такие печи топили дровами полночи — потому что днём-то топить их нельзя: если накидаешь воды на каменку, то парная наполнится углекислым газом, да и прочей дрянью. А так: нагреют камни, и они отдают жар в течение всего дня. Потом, конечно, пришла пора угля, что был удобнее дров. Особенно любили уголь в железнодорожных банях — уж было и паровозы перевелись, а в банях при железной дороге всё пахло кемеровским да воркутинским углём. Мне этот запах нравился, впрочем, и запах дымка в прежних банях тоже.
Долгое время в Москве оставались одни дровяные бани — в Марьино, да и они лет пять-шесть назад перешли на газ. Мне обстоятельства этой истории известны плохо — слишком много легенд вокруг «бань на дровах». Всякий человек любит тонкий запах дымка, да вот только не кажется он мне главной банной наживкой.
Например, дровяной печью подманивают посетителей Кунцевских бань.
Но вот хорош ли там пар, устойчив ли весь день жар печи — доподлинно не известно. Ведь дровами топить сложно, уходить их должно много — чтобы не наплескали воды на камни утренние посетители, оставив вечерним лишь тяжёлый сырой пар.
Ну и запах дымка, конечно.
Да и камней в банях не осталось — вместо них лежат в банях чугунные чушки — большие цилиндры, похожие на артиллерийские снаряды, только без острых концов. В хорошей бане тонн десять таких чушек лежит, а в одной хвастались, что и все пятнадцать. Только я забыл в которой, да и дела это не меняет.
Но во всех банях печи не постоянного действия, а периодические.
Оттого во многих сохранились плакатики, что запрещается поддавать шайками или там даже поливать топку из шланга.
Руки за это оторвут, и правильно сделают: зальёшь топку, так потянет из неё тяжёлым унылым паром, от которого голова болит и уши горят.
Поддавать нужно помалу.
И всё равно, не знаю как сейчас, но старожилы говорили, что поутру в бане лучше, чем вечером. Тут я не судья: в бане всегда хорошо, когда чушки красные, жаркие, а на полу не хлюпает.
Итак, всякий хозяин делает дачную баню под себя.
Сложную и хитроумную — технический гений, простую и без затей — человек лёгкий.
Одно скажу — это вовсе не замена коммунального мытья девятнадцатого и двадцатого века.
В общественных банях была очень важная социальность — с одной стороны ты приходил в бани, быть может, своей компанией, но границы её размыкались. Случайный сосед становился собеседником, а то и другом в последующем.
Одинокий, печальный без общения, человек при известной ловкости мог добрать недостающее в обыденной жизни на банном полке. Один разговор был в парной, другой — в мыльне, а уж как лились разговоры за кружкой пива в раздевалке.
Представить себе случайного человека в дачной бане нельзя.
Гостя, пусть даже незнакомого узкому кругу, везут из города, предупреждают о нём заранее — тем более, с какой чужой дачи просто так и не уедешь. Лягут между тобой и платформой электрички километры и километры просёлочной дороги.
Но вот сон после бани — то, чего не могут дать ни Ржевские, ни Астраханские. Сладкая дрёма где-нибудь на чердаке, с тихим ветерком и под шелест листьев, когда ветки берёз лезут в окно.
Храни Господь дачников.
Извините, если кого обидел.
30 мая 2014
История про то, что два раза не вставать (2014-05-30)
Меня спросили про статьи.
То есть меня спросили не про мои статьи, а про то, легко ли их писать и, если легко, то как.
Мне довольно легко отвечать на этот вопрос — я писал статьи, заметки, рецензии, делал интервью и обзоры, и, к тому же, преподавал будущим журналистам введение в специальность.
Статьеписательство что-то вроде вождения автомобиля.
Есть статьеписательство тяжёлое, как начальное вождение, а есть профессионально-автоматическое. Оно нарабатывается только постоянной практикой — и, кстати, не является гарантией
