Сговорились они как-то сразу. Сидели за коктейльным столиком, слушали, как позвякивают кубики льда в стаканах с виски. Молчали долго. Потом Фред спросил: «На пять процентов согласен?», «На двадцать, и ни цента меньше», — ответил доктор.
Через неделю Барбаре стало хуже. А еще через неделю в доме появились юрист Барбары и какие-то люди из банка. Они долго о чем-то совещались, запершись в спальне умирающей. Фред понял, что Барбара составляет завещание.
Прошло еще несколько дней, и к постели Барбары позвали священника. Похороны были пышными. Фред плакал, его трясло, и доктор, добрый друг дома, давал ему что-то нюхать из пузырька.
У Барбары не было родственников, и поэтому на оглашении завещания присутствовали только Фред, чиновник из банка и друг семьи — доктор. Теперь трясло их обоих. Даже у представителя банка нервно подергивалось веко. Лишь юрист, монотонно читавший завещание, казался спокойным.
— Барбара завещала все свое состояние Фреду, если… — Фред не поверил своим ушам, —… если Фред согласится подвергнуть себя кастрации.
Как рассказать, что было потом?! Как описать вспышку бешенства Фреда? «Нет, дайте мне другое перо!» — восклицал в таких случаях Н. В. Гоголь.
Как визжал Фред! Как он катался по ковру! Как крушил он дорогие статуэтки и вазы! Добрый доктор плакал и нюхал что-то из пузырька, чтобы не лишиться чувств.
Фред не решился на операцию. Тут бы и конец этой трагической и смешной истории, если бы не включились в нее новые действующие лица.
Я забыл упомянуть, что доктор был старым холостяком. И у него была любовница. И этой любовнице он давно проболтался о миллионе Барбары и о преступном сговоре его, доктора, с Фредом. Так что любовница доктора ждала этих двадцати процентов не меньше, чем сам доктор. Не берусь описывать ее бешенство, когда плачущий доктор сообщил ей о необычном условии завещания.
Тем не менее женщина эта пришла в себя раньше других. Первое, что она сделала, — выкрала у доктора «договор», бумажку, где рукой Фреда было написано, что, дескать, он обязался отдать двадцать процентов наследства такому-то, если последний окажет ему некую услугу. Хорошо припрятав эту бумажку, любовница пригласила доктора и Фреда в ресторан, где и объявила обалдевшим от неожиданности джентльменам, что намерена обо всем заявить в полицию, если… не получит пятидесяти процентов. «Но это значит, что я должен стать кастратом», — простонал потрясенный Фред. «Разумеется!» — был ответ. Именно за это он и получит свои тридцать процентов!
Уговорить ее оказалось невозможно. Над угрозами она смеялась. Дело принимало совсем паршивый оборот.
И тогда на сцене появляется еще один персонаж, брат Фреда — Уильям.
Недавно разошедшийся с женой, Уильям жил в Чикаго, работал продавцом в автомобильном салоне. Братья не виделись лет пятнадцать, хотя в детстве их трудно было разлучить даже на час. Когда-то они были очень привязаны друг к другу. Может быть, потому, что были очень похожи. Впрочем, «похожи» — это не то слово, когда говоришь о близнецах, которых то и дело путала даже родная мать.
Так вот, к Уильяму и помчался Фред, и я надеюсь, что вы уже поняли зачем.
Он предложил Уильяму половину от своих тридцати процентов. За это Уильям должен был на время стать Фредом, заменить его на операционном столе, получить наследство, расплатиться с доктором и его любовницей и лишь после всего этого вернуться в Чикаго.
Уильям выслушал брата молча. Потом неожиданным ударом в челюсть свалил его на пол. Он бил его ногами и молотил кулаками, пока не устал. Уильям выбросил избитого брата на улицу, так и не проронив ни слова.
В полном отчаянии Фред вернулся в Нью-Йорк. Он стал подумывать об убийстве любовницы доктора. Уже почти решился, когда к нему нагрянул Уильям.
Брат сказал, что согласен стать на время Фредом со всеми вытекающими из этого превращения последствиями. Но за это Уильям требовал те самые тридцать процентов, которые причитались Фреду. «Все или ничего!» — сказал Уильям. Не половину от тридцати процентов, как предлагал ему Фред в Чикаго, а все тридцать.
Дальнейшее читателю известно. Фред сошел с ума.
…Минуло несколько лет, и я забыл об этой истории.
Но вот однажды на Бродвее я увидел фильм Стэнли Крамера «Этот безумный, безумный, безумный мир». Что-то очень знакомым, уже виденным и слышанным не в кинозале, а в жизни показалось мне в этом замечательном фильме. Я вернулся домой, разыскал свою старую записную книжку и сел писать этот рассказ.
Но, перелистывая записную книжку, я наткнулся еще на одну историю. Герой ее в отличие от Фреда, доктора, любовницы доктора и Уильяма — честный человек. Однажды вечером ехал он с работы в своем стареньком автомобиле и наехал на… мешок с деньгами. Мешок был банковский, с надписями и печатями.
Гарри — так звали этого честного человека — положил мешок на сиденье рядом с собой и поехал в полицию. Там очень удивились, куда-то позвонили и выяснили, что мешок этот был потерян при перевозке денег из одного банка в другой. Не переставая удивляться, полицейские составили акт, поблагодарили Гарри и, прежде чем отпустить его с миром, позвали репортеров.
На следующее утро, развернув газеты, Америка ахнула. В мешке, оказывается, было двести пятьдесят тысяч долларов. Я, помню, сам с любопытством рассматривал снимок: мешок с деньгами в руках у полицейского, а рядом смущенный и растерянный Гарри.
Банк высоко оценил честность Гарри: выдал ему премию в пять тысяч долларов. Хозяин какого-то предприятия, расчувствовавшись, пригласил Гарри к себе на работу. Гарри был водопроводчиком по профессии, и деньги, конечно, ему были очень кстати. Старший сын кончал среднюю школу и мечтал о медицинском колледже. Дочь нуждалась в лечении.
К дому Гарри зачастил почтальон. Писали ему со всех концов Америки. Гарри был человеком замкнутым и никому не рассказывал, что там, в письмах. Он их сжигал, едва дочитав до конца.
Городок, в котором он жил, маленький. Кто бы ни ехал на машине мимо, обязательно останавливался и осведомлялся у полицейского, где живет Гарри. Хотели поглазеть на этого необыкновенного человека. Чаще всего спрашивали примерно так: «Послушайте, офицер, где живет этот… Ну, этот идиот, который возвратил четверть миллиона?»
Гарри и в самом деле был необыкновенным человеком. Все удары судьбы переносил молча. Он и сына таким воспитал. И когда застал юношу плачущим в гараже, понял, что дело действительно плохо.
Сын признался, что хочет бросить школу. Две недели он терпел насмешки товарищей, больше не может. Девушка, с которой он дружил, отвернулась от него. Ее родители сказали, что его отец спятил, а это, говорят, передается по наследству.
Однажды в слезах пришла домой дочь. В школе ее расспрашивали: правда ли, что отец нашел два мешка с деньгами, а возвратил только один? Впервые в жизни Гарри накричал на свою девочку.
Как-то под окнами у Гарри остановилось сразу несколько машин. Это очередные проезжающие решили поглазеть на чудака. Щелкали фотоаппаратами, стрекотали кинокамерами. И тут произошло то, о чем еще, наверное, сто лет будут рассказывать в маленьком городке Ривервилле.
В окне показался Гарри. В руках его было охотничье ружье. Он стрелял, пока не кончились патроны, хотя машин давно уже и след простыл. Стрелял он, как потом выяснилось, вверх, и поэтому зеваки отделались лишь испугом.
После этого в городе уже ни у кого не осталось сомнения в безумии Гарри.
Скоро Гарри уехал из родного города. Где он сейчас живет, никто не знает. Он уехал тайно, ночью, бросив дом и гараж. Он просто бежал, посадив семью в новую машину, которую купил на деньги, полученные от банка в качестве премии за честность.
Но далеко ли убежишь от этого безумного, трижды безумного мира? Даже в новой машине.
Какие чудесные места мы проезжаем! Многие думают, что Америка — это сплошь небоскребы, трубы заводов и фабрик, асфальт. Совсем нет! Это удивительно зеленая страна с широченными реками и живописными озерами, с густыми лесами, с кукушками в чаще и с жаворонками над полями. Правда, есть много мест, где заводской дым, копоть, промышленная химия убили все деревья на десятки миль в окружности. Но здесь, в Катскиллских горах, — все оттенки зеленого, какие только существуют в природе.
Но это не девственная зелень. О нет! Здесь она поделена на ломтики и продается точно так же, как продается каждый глоток здешнего горного воздуха. Мы уже заплатили полтора доллара только за право ехать этой дорогой и любоваться зеленью. Мы еще не дышали горным озоном, для этого надо свернуть с дороги и выйти из машины, ибо много ли озона на американской автостраде? Но свернуть нельзя. «Private property!»[7] — строго предупреждают плакаты. А с частной собственностью в Америке, как известно, шутки плохи.
